Служение русской православной церкви в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.

СЛУЖЕНИЕ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1941 - 1945 ГГ.

Введение

Данная работа посвящена деятельности Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Изучение этой темы является особенно интересным и актуальным, поскольку в этот период произошли значительные изменения в положении Церкви в Советском государстве. Кроме того, Русская Православная Церковь оказала активную поддержку советскому народу в борьбе против фашизма. Патриотическая деятельность РПЦ в военные годы является одной из самых выдающихся страниц светской и церковной истории.

Проблемы истории Русской Православной Церкви (РПЦ) на современном этапе особенно актуальны также вследствие активного роста гражданского и политического сознания, духовных потребностей граждан России, расширения и углубления интереса к истории Отечества. Несомненно, РПЦ - это один из главных акторов отечественной истории. Ценный опыт РПЦ в патриотической деятельности, духовном воспитании востребован и на современном этапе.

Наконец, нельзя не отметить, что необходимо изучать историю Церкви в военные годы, поскольку сегодня мы видим усиления роли РПЦ в общественной и политической жизни. А именно, речь идет о расширении духовного образования, повышении авторитета Церкви в зарубежных странах. Такие же явления можно было наблюдать и в военные годы.

Изучение истории РПЦ даст возможность более глубокого понимания сегодняшнего положения Русской Православной Церкви в России и в мире.

Главная цель работы - рассмотреть основные аспекты деятельности РПЦ в годы Великой Отечественной войны.

В связи с поставленной целью необходимо выполнить следующие

задачи:

1. Провести анализ отечественной и зарубежной историографиипо проблеме деятельности РПЦ в годы Великой Отечественной войны.

2. Охарактеризовать особенности управленческой структуры Русской Православной Церкви в годы войны.

3. Проанализировать процессы расширения и укрепления позиций Русской Православной Церкви в военные годы.

4. Изучить основные аспекты патриотической деятельности РПЦ.

5. Изучить процесс укрепления РПЦ международных связей в годы Второй мировой войны.

Хронологические рамки исследования: 1941-1945 гг.

Территориальные рамки исследования охватывают традиционную каноническую территорию Русской Православной Церкви и в ряде случаев выходят за её пределы в связи с тем, что существовали епархии, монастыри, приходы на территории ближнего и дальнего зарубежья которые входили в юрисдикцию Московской Патриархии.

Объект исследования - церковно-государственные отношения в годы Великой Отечественной войны.

Предмет исследования - особенности положения, устройства и деятельности РПЦ в период Великой Отечественной войны.

В основе дипломного исследования лежат принцип историзма и системный подход.

Методология работы:

- при описании отличительных свойств и функционирования церковного аппарата в годы Великой Отечественной войны автор использует процедуры историко-генетического (повествовательно-описательного) метода;

– в анализе изменений, отмечаемых в общем положении РПЦ накануне, в ходе и после военного периода, а также при проведении некоторых смысловых параллелей между состоянием Церкви той эпохи и сегодняшним

днём, автор пользуется сравнительно-аналоговой (компаративистской) методологией;

– фиксируя исторические события, в наиболее значительной степени повлиявшие на жизнь Церкви в советском государстве в годы войны (встреча трёх митрополитов с главой советского правительства, открытие большого числа приходов на оккупированной и советской территориях, частичное включение в интернациональную коммунистическую идеологию знаковых фигур, связанных с русским православием, и т. п.), автор придерживается идеографического метода;

– пытаясь выяснить социально-политические и духовные причины изменений в отношениях Православной Церкви и советского государства в годы войны, автор следует историко-аналитическому методу.

Данная тема становилась объектом многочисленных исторических работ. Рассмотрим те, которые стали основой настоящего исследования.

Традиционной темой исследований стала проблема патриотической деятельности РПЦ в годы Великой Отечественной войны. В частности, здесь можно выделить статьи иеродиакона Арсения (Веретельникова), в которых раскрываются главные направления патриотической деятельности Церкви, показывается ее значимость для государства и народа.

Общим аспектам деятельности Русской православной Церкви в годы войны посвящены работы О.Ю. Васильевой, В.Е. Комарова. Эти авторы обращают внимание на то, в каких сложных условиях осуществлялась деятельность РПЦ, с каким идеологическим давлением пришлось столкнуться Церкви. Кроме того, в этих работах раскрывается проблема правового положения РПЦ в военные годы.

Проблема деятельности РПЦ на оккупированной территории - это крайне сложный и дискуссионный вопрос. К этой проблеме обращались В. И. Алексеев, священник А. Голиков, М. В. Шкаровский. Этими учеными предпринимались попытки избавить историографию от искажений объективной реальности относительно деятельности РПЦ на оккупированных территориях. В советское время эта проблема использовалась властями для того, чтобы очернить Церковь, показать ее в невыгодном свете. Отрадно, что в 90-е годы эти мифы были развеяны, была показана их несостоятельность.

В 90-е годы особое внимание исследователей привлекала проблема правового положения Русской Православной Церкви в военные годы. Здесь особо стоит упомянуть исследования М.И. Одинцова, Д.В. Поспеловского, священника Алексея Николина, И.Я. Шимона, В.Н. Якунина. Эти ученые показали сложность, противоречивость отношений между РПЦ и Советским государством.

Весь спектр вопросов деятельности РПЦ в военные годы, проблема взаимоотношений Церкви с Советским государством рассматривались М.В. Шкаровским. Этот исследователь дал полную картину несправедливого отношения советской власти к Церкви, показал, что положение Церкви в военные годы улучшилось весьма незначительно, охарактеризовал степень значимости патриотической деятельности Церкви для всего рода и государства в целом.

Несмотря на наличие огромного числа исследований, посвященных РПЦ в годы войны, остается много дискуссионных, нерешенных вопросов, до сих пор волнующих ученых, историков Церкви. Эти вопросы и обосновывают актуальность настоящего текста.

Источниковую базу исследования можно условно разделить на:

· опубликованные документы - отчеты, официальные заявления и материалы относительно деятельности Русской Православной Церкви в рассматриваемый период, которые дают возможность узнать об основных направлениях патриотической и религиозной деятельности РПЦ;

· мемуары, которые также позволяют узнать о происходящих в те годы событиях, увидеть их глазами современников.

Научная новизна исследования обусловлена попыткой комплексного анализа основных аспектов и проблем деятельности РПЦ в годы Великой отечественной войны с позиции современного взгляда на события того времени.

Практическая значимость исследования обусловлена возможностью использования текста работы в курсах по истории РПЦ.

Структура работы подчинена цели и задачам исследования. Работа включает в себя введение, три главы, заключение и список использованной литературы.

Во введении дается общая характеристика исследования.

Первая глава посвящена историографии проблемы деятельности РПЦ в годы ВОВ.

Во второй главе дается характеристика управленческой структуры Церкви в военные годы. Особое внимание уделено тому, какие изменения произошли в правовом положении Русской Православной Церкви в указанный период.

Третья глава посвящена патриотической деятельности РПЦ в военные годы. Кроме того, здесь же дается характеристика международной деятельности РПЦ.

В заключении представлены основные выводы по исследованию.

Актуальность заявленной темы объясняется значимостью тех изменений, которые характеризуют положение Русской Православной Церкви в советском государстве в годы Великой Отечественной войны. Патриотическая деятельность РПЦ данного периода до сих пор находится в центре пристального внимания как церковных, так и светских историков. Опыт духовного самостояния и воспитания, выработанный лучшими представителями русского православия в ту драматическую эпоху, остаётся востребованным и в наши дни.

Глава 1. Русская Православная Церковь (РПЦ) в годы Великой Отечественной войны: историографический обзор

1.1 Отечественная историография

Отечественная историография рассматриваемой нами темы представлена двумя хронологическими этапами: 1) 1941 - 1988 годы и 2) с 1989 года до настоящего времени.

Что касается первого этапа, то он включает в себя исследования, посвященные патриотической деятельности РПЦ в военные годы, последствиям данной деятельности, тем изменениям, которые произошли в государственно-церковных отношениях, коллаборационистской деятельности православного духовенства и верующих, объяснению причин повышения религиозной активности населения в годы Великой Отечественной войны, преодолению обновленческого раскола и попыткам проанализировать зарубежную историографию проблемы.

Отечественная историография проблемы начала развиваться уже в самом начале войны, когда И. Сталиным был отдан приказ руководителю Союза воинствующих безбожников Е.М. Ярославскому акцентировать внимание на патриотической позиции верующих в печати.

Здесь можно упомянуть статью Н. Сергеевой, которая посвящена освещению зарубежными СМИ избрания патриарха и создания Священного Синода.

Почти все исследователи взаимоотношений между Советским государством и РПЦ в военные годы отмечали тенденцию к их нормализации. Они полагали, что причиной данного процесса является переход РПЦ на более лояльную позицию относительно советской власти, активная патриотическая деятельность Церкви. Однако исследователи того времени слишком мало обращали внимание на то, что еще в 1927 году РПЦ официально заявляла о своей лояльности советской власти. Учеными того времени преимущественно оправдывалась церковная политика советского государства, они утверждали, что именно советское руководство первым сделало шаг в направлении нормализации отношений с Церковью.

В 40 - 60-е гг. патриотическая деятельность РПЦ стала предметом рассмотрения и вполне конъюнктурной оценки в специальных брошюрах таких партийных чиновников, как Г. Г. Карпов и В. А. Куроедов, возглавлявших Совет по делам Русской Православной Церкви. Само собой разумеется, что ждать от этих авторов непредвзятого описания условий и причин нормализации государственно-церковных отношений в военные годы отнюдь не приходится.

В целом первый этап отечественной историографии характеризуется признанием патриотической деятельности верующих в годы войны. Тем не менее, были и такие исследователи, которые говорили о противоречиях между патриотизмом и религией.

Отдельными авторами патриотизм церковных людей ставился под сомнение (и даже брался под политическое подозрение) с точки зрения христианской заповеди любви к врагам. Советские авторы, особенно строго придерживавшиеся установок коммунистической партийности, связывали массовый героизм советских людей на войне не с их «остаточной» церковной этикой, а в первую очередь с усилиями партийных органов. Ими также подчёркивалась индифферентность христианства к патриотизму, утверждалась несовместимость чувства воинского долга с христианским душенастроем.

Таким образом, патриотическая роль Православной Церкви в период Отечественной войны не отрицалась ни светскими, ни церковными историками. Все исследователи отмечали большой вклад Церкви в общую победу. Тем не менее, различным был взгляд на причины, мотивы, результат, характер этой патриотической церковной деятельности.

Светскими и церковными историками выдвигались следующие концепции патриотической деятельности РПЦ в 1941 - 1945 гг.:

1) тенденция к активизации политических контактов священноначалия с лидерами советского государства объясняется глубоким осознанием общей тяжести сложившейся исторической ситуации, неравнодушием церковных кругов к борьбе народов России со внешним захватчиком и стремлением оказать посильную помощь защищающейся стороне, мотивированным принципами христианской этики,

2) ситуация политического компромисса между высшей иерархией РПЦ и советским руководством была вызвана чисто прагматическими соображениями обеих сторон (ослабление гонений для верующих в одном случае и идеологическая поддержка политического курса государства в другом),

3) внешнее вторжение стало для РПЦ удобным поводом для возвращения общественного авторитета, утраченного ею в предшествующие годы в ходе масштабных репрессий, а также для усиления религиозной пропаганды в атеистическом государстве. Высказывались и такие радикальные мнения, будто Церковь согласилась поддерживать официальный патриотизм в военное время не только вынужденно, но и просто-напросто из-за собственных корыстно-идеологических целей, желая использовать военные тяготы «для активизации культовой деятельности» (концепции данного толка следует, по нашему мнению, считать экстремальными и являющимися очевидным пережитком идеологизированной эпохи).

Нам представляется убедительной точка зрения тех историков, которые отмечали огромное желание многих верующих не просто помочь Отечеству, но также и найти утешение в Церкви, обрести силу духа посредством веры.

Светские и церковные историки сходились во мнении о том, что патриотическая деятельность Церкви привела к укреплению ее позиций в государстве и обществе, что повлекло на собой стабилизацию религиозной, церковной жизни. Временное прекращение антирелигиозной пропаганды также помогло РПЦ занять достойные позиции в советском государстве.

Исследователи затрагивали такие аспекты темы, как международная деятельность РПЦ в военные годы. Светские атеистически настроенные историки акцентировали внимание на деятельности РПЦ на оккупированных территориях, активно разрабатывали тему сотрудничества Церкви с фашистскими режимами. К счастью, такие концепции оказывались не выстроенными вследствие отсутствия достаточной фактической базы.

Как известно, в период правления Хрущева началась новая волна репрессий против Церкви, что, конечно же, не могло не сказаться на историографии. Эти гонения не носили столь масштабного характера, как в 20 - 30-е годы, однако в их основе лежал тот же самый идеологический монополизм. Стали появляться исследования по истории Церкви, имеющие ярко выраженный атеистический характер.

Признать в достаточной мере исторически объективными сочинения по нашей теме, написанные с точки зрения «теории классовой борьбы» и с использованием стереотипов марксистско-ленинской атеистической пропаганды, мы никак не можем. Кроме того, и политически обусловленные, а зачастую и волюнтаристски-прихотливые изменения самих по себе партийно-государственных установок советского времени затрудняют распознание этой объективности. Ведь, как известно, нередко вся «методология» подобных исследований сводилась до последних спущенных сверху «постановлений ЦК».

По указанной причине исследования того времени были в значительной мере лишены достаточной источниковой базы. Это не значит, что абсолютно всё исчерпывалось в них лишь известными идеологическими посылками. Но вообще трудно отрицать очевидные и многочисленные пробелы в исследованиях по отечественной церковной истории, и в частности, военного периода.

В советское время редкие работы церковных историков (клириков и мирян) могли увидеть свет в дозволенном властями церковном официозе («Журнал Московской Патриархии»); отдельные рукописи, содержавшие свидетельства очевидцев, просачивались, конечно, в религиозный самиздат и тамиздат. Сегодня многие эти работы, фактически запрещенные в Советском Союзе, издаются и переиздаются.

Церковные историки в это время преимущественно обращались к вопросам патриотической деятельности Церкви в военные годы, церковной жизни Ленинграда, деятельности Церкви на оккупированных территориях. Особое внимание было уделено международной деятельности Церкви.

В 70-е гг. уже появляются диссертационные и монографические исследования, посвященные отдельным аспектам истории РПЦ в 1941 - 1945 гг. Здесь следует указать, прежде всего, на работу А. А. Шишкина, предметом которой является преодоление обновленческого раскола в названные годы и несколько позднее. Кроме того, нужно упомянуть брошюру Э. И. Лисавцева, где в одной из глав было затронуто положение Церкви в военный период. В ней подчеркивается патриотический характер деятельности Московской Патриархии в названный период, анализируются выпущенные ею патриотические воззвания, отмечен патриотизм в настроениях клириков и мирян, так или иначе соприкоснувшихся с войной.

Лишь в период «перестройки» стала возможной относительно свободная оценка и переоценка деятельности РПЦ в годы войны. Советские исследователи получили возможность более широкого (сравнительно с прежним временем) ознакомления с трудами эмигрантских и иностранных историков Русской Церкви (Н. Струве, о. Д. Константинова, А. Боголепова, Д. Поспеловского, У. Флетчера, У. Коларца, Д. Куртисса и др.). Нужно отметить, что снятие информационной изоляции дало возможность и зарубежным авторам скорректировать свои изыскания в сторону большей объективности.

Именно в этот период стали накапливаться факты, источники, которые во многом помогли развивать отечественную светскую и церковную историографию по рассматриваемой проблеме. Историки ознакомились с широким кругом документов центральных и местных архивов, с исследованиями зарубежных авторов. Идеологическая, духовная, социально-политическая ситуация того времени в нашей стране требовала того, чтобы церковная история освещалась максимально правдиво, объективно.

Следует также сказать об особой значимости юбилейных торжеств по случаю 1000-летия введения христианства на Руси. Тогда советским руководством было признано, что верующие в годы войны проявили свой истинный патриотизм, была признана высокая гражданская позиция Церкви, православных христиан. После того, как состоялись встречи руководства СССР со священноначалием РПЦ, начался новый этап в развитии отношений между РПЦ и государством.

К этому же времени относится публикация целого ряда интересных работ по истории Церкви в годы войны. Эти исследования уже были лишены чрезмерной идеологизации.

В 90-е годы ХХ века стали появляться докторские и кандидатские диссертации, монографические исследования, посвященные в основном отношениям Советского государства и РПЦ. Основное внимание как в докторских, так и кандидатских диссертациях уделяется созданию новой системы государственно-церковных отношений в 1941-1945 гг. и анализу работы Совета по делам РПЦ и его уполномоченных. Изучая государственно- церковные отношения, исследователи особое внимание обращали на главные аспекты патриотической деятельности РПЦ.

Эти исследователи отмечали, что улучшение отношений между РПЦ и государством в годы войны было вызвано целым комплексом факторов, а именно, речь идет о стремлении советской власти к реабилитации себя в глазах мировой общественности, желании Сталина извлечь пользу из международных связей РПЦ, намерении советской власти использовать в собственных целях религиозный подъем населения.

Кроме того, патриотическая деятельность Русской Православной Церкви в годы войны вызывала неподдельное признание и уважение не только со стороны православных верующих, но и атеистически настроенных граждан.

Вместе с тем в новой идеологической ситуации Церковь нередко выставлялась властями «придатком» нового, атеистического, самодержавия, парадоксальным образом начинала выглядеть символом преемственности сталинского режима и старой России, использовалась в качестве дополнительного источника сталинской легитимации. Вероятно, и лично Сталин был заинтересован в том, чтобы его прославлению Церковь дала свою авторитетную санкцию. В трактовке данной коллизии нам представляется справедливым наблюдение Д. А. Волкогонова, согласно которому, «не тщеславие бывшего недоучившегося семинариста двигало советским лидером, а сугубо прагматические расчёты».

В специальном историческом исследовании митрополита Иоанна (Снычева), посвященном расколам в Православной Церкви, которые произошли после утверждения большевиков у власти, подчеркивается чрезвычайная активно-отрицательная роль новых властителей в дроблении православного единства. «Последствия такой подрывной деятельности мы ощущаем на себе до сих пор, - свидетельствовал митрополит Иоанн как представитель гонимой, то есть православной, стороны. - Вот почему особенную злободневность обретают вопросы, связанные с историей церковных расколов… в 20 - 30-х годах…». Здесь же владыка говорит о «неизжитых соблазнах, внесенных в православное сознание церковными нестроениями “советского периода”». В нашей работе названные нестроения детально не рассматриваются, однако в своем месте будет сказано несколько слов об их относительном преодолении, пришедшемся как раз на военные и послевоенные годы.

Некоторые соображения, высказанные владыкой Иоанном, существенны для описания мировоззренческой стороны исследуемой темы. В ставших особенно популярными в православно-патриотической среде еще с середины 90-х гг. XX века «Очерках русского самосознания» он так в целом описывал религиозную политику большевиков: «По сути дела, доктрина коммунизма узурпировала, извратив и опошлив, те неисчерпаемые источники могучей религиозной энергии, которые веками питали русскую жизнь, обеспечивая духовное здоровье и величие державы».

Отнесенная к интересующему нас периоду (и в целом ко всей советской истории) концепция «национал-большевизма», изложенная владыкой Иоанном в подглавке с одноименным названием, в общих чертах сводится к следующему. По мнению владыки, буквально с самого начала революции внутри советской власти уже имели место и соперничали «две непримиримые фракции», радикально отличавшиеся своими взглядами на русский патриотизм и православную веру. Одна из них была представлена ортодоксальными ленинцами-интернационалистами, абсолютно нетерпимыми к названным явлениям, вторая, в лице прежде всего Сталина, действовала «более дальновидно и прагматично». Именно данным прагматизмом и определяется, по мнению владыки Иоанна, известный поворот советского правительства лицом к Православной Церкви, произошедший официально в 1943 г. Как отмечает владыка Иоанн, в связи с этим поворотом «прекратились прямые гонения на верующих», был на время остановлен «святотатственный пропагандистский разгул». Наш православный автор трактует описываемую ситуацию в целом как «вынужденное отступление богоборцев» (вынужденное во многом, добавим мы здесь, именно событиями Второй мировой и Великой Отечественной войны).

В то же самое время митрополит Иоанн далек от свойственной отчасти нашему времени идеализации подобной политики. И, более того, он указывает на духовно-нравственную опасность её для Православной Церкви.

«Необходимо отметить, - пишет он, - … что “примирение” с властью далось церковной иерархии дорогой ценой компромиссов, безусловно, болезненных для православного сознания. В первую очередь, это касается участия священноначалия в кампании прославления Сталина, что было безоговорочным условием “примирения”… Конечно, всё это было вынужденным и не отражало их действительной точки зрения, но факт остается фактом - антихристианская диктатура в СССР не изменила своей внутренней сущности, она лишь приспособилась к новым условиям».

Прояснению путей такой адаптации отчасти посвящена и наша работа в её фактологической части.

Согласно позиции историков новейшего периода, патриотическая деятельность РПЦ имела следующие результаты:

- укрепилось национальное самосознание народа, его дух, традиции и культура, воспитывался патриотизм, трудолюбие, высокая нравственность, терпение, милосердие, другие важные для народа качества, что помогло России выстоять в борьбе с фашизмом.

- силы страны консолидировались в борьбе с врагом, усилилось чувство братства.

- активизировалась антифашистская борьба, расширился антифашистский фронт.

- укрепился авторитет Церкви.

- произошли существенные изменения в государственно-церковных отношениях.

В этот же период состоялось развенчание мифа о том, что русское православное духовенство на оккупированных территориях проводило намеренно профашистскую политику (в основном благодаря работам, посвящённым деятельности прибалтийского экзарха митрополита Сергия (Воскресенского]).

Таким образом, мы можем сделать вывод о значительных качественных и количественных изменениях, которые произошли в развитии отечественной историографии истории РПЦ в военные годы.

Первый этап характеризуется исследованиями, носящими слишком ярко выраженный отпечаток атеистической советской идеологии. В них объективная оценка роли РПЦ в годы войны затруднена избыточной сконцентрированностью на коллаборационистской тематике. Однако с конца 80-х гг., в связи с демократизацией советского общества, сделавшей доступными многие архивные материалы, светские и церковные историки получили возможность с новых позиций переосмыслить сложную проблематику деятельности Церкви в военный период. Именно на данном (втором) этапе стали появляться кандидатские и докторские диссертации, монографии, статьи, научно-популярные книги, в которых РПЦ в военные годы уделяется значительное место. Конечно же, интерес исследователей к деятельности Церкви в годы войны до сих пор сохраняется, таким образом, можно ожидать появления новых интересных работ, посвященных этой теме.

1.2 Зарубежная историография

Что касается зарубежной историографии, то здесь возможно говорить о трех группах исследователей, изучающих данную проблему.

Первая группа представлена теми учеными, которые негативно оценивают политический строй советского государства - это, в частности, Флетчер, Струве, Коларц, Конквест, Регельсон, Басc и другие. Негативное отношение к советской действительности затрудняет таким авторам объективную оценку деятельности РПЦ. В частности, согласно их позиции, руководители Московской Патриархии пошли на совершенно преступный альянс с советским правительством в годы войны, а значит, предали интересы русского православия.

Эти же авторы склонны к чрезмерной идеализации деятельности РПЦ за рубежом. Конечно же, такие исследования можно считать в высшей мере субъективными, пристрастными, исторически ограниченными. Обобщающие, аналитические монографии здесь и вовсе отсутствуют.

Вторая группа исследователей склонна к идеализации отношений между Церковью и Советским государством в годы войны. Вместе с тем, в работах этих авторов звучит справедливая мысль о том, что позиция церковного руководства была правильной и оправданной в той социально- политической ситуации.

В третьей группе представлены исследования, которые появились после 1991 года, когда советское государство прекратило свое существование. Здесь особое внимание можно обратить на работы Д. В. Поспеловского, В. И. Алексеева и Ф. Г. Ставру по истории РПЦ в XX веке. Их труды основаны на солидной источниковой базе, отличаются более или менее объективным характером.

Общее подразделение зарубежной историографии РПЦ в военные годы, как нам представляется, весьма компактно проводит отечественный исследователь Вадим Якунин. Среди прочего, он отмечает, что она начала свое фактическое существование с обзорно-аналитических статей в иностранной прессе, посвященных той слишком явной перемене отношений советского руководства к Русской Православной Церкви, которая случилась во время войны. Характерно, что и наибольшее число таких публикаций пришлось на переломный в военном отношении 1943-й год. В. Н. Якунин выделяет в отдельные группы: а) публикации на территории Третьего Рейха и союзных ему государств, выполненные в духе нацистской пропаганды, где, скажем, новообразованный Синод объявлялся «утончённым оружием русского империализма», б) публикации в печатных органах союзников СССР и нейтральных стран, где и образование Синода, и избрание патриарха получили одобрительную и свободную как от нацистской, так и от официальной советской пропаганды оценку. Якуниным же обращается внимание на тексты эмигрантского автора Павла Перова, который произошедшую в годы войны реабилитацию Церкви полагал по-своему закономерным итогом начатого несколько ранее осторожного возрождения патриотических начал (возвращение к русской старине, введение традиционных для российской армии воинских чинов, положительное упоминание таких видных деятелей отечественной истории, как Александр Невский, Пётр Великий, Суворов, Кутузов, и т. п.). Павел Перов находил всё это серьезной уступкой большевиков русскому национальному чувству и даже назвал описанную ситуацию «церковным нэпом».

Что касается патриотической позиции Русской Православной Церкви в годы войны, то зарубежными религиоведами она объяснялась следующими факторами:

- это результат стремления Церкви к укреплению своих позиций в обществе и государстве

- любовь к Родине, патриотизм.

Почти всеми исследователями делается вывод о том, что нормализация отношений - это отступление от ранее сложившейся линии не только со стороны РПЦ, но и со стороны советского правительства.

Некоторые исследователи отмечают, что посредством своего участия в процессе воссоединения с Советским государством западных территорий РПЦ значительно укрепила свои позиции, благодаря Церкви данный процесс не носил ярко выраженного болезненного, резкого характера.

По мнению исследователей, уже к началу Великой Отечественной войны имелись все предпосылки для восстановления позитивных отношений между Церковью и государством. Они нашли свое конкретное выражение в первый же день войны в виде заявлений церковного управления в поддержку усилий советского режима, которые были широко опубликованы официальной пропагандой как в России, так и за границей. Флетчер отмечает, что с этого времени церковь начала «покорно служить национальным интересам. Со своей стороны, государство гарантировало церкви ограниченный круг уступок, способствовавших превращению церкви в один из институтов советского общества». По мнению Струве, с 22 июня 1941 г. начался, благодаря принятой митрополитом Сергием позиции, новый период отношений РПЦ и государства: «Поверженная своим врагом и оставленная умирать, Церковь против всякого ожидания восстала, чтобы призывать к борьбе».

В самых общих чертах тенденцию к потеплению церковно- государственных отношений почти все зарубежные исследователи улавливают уже с первых дней войны. Оценки самого этого процесса, конечно, разнятся. Например, Никита Струве, глубоко сочувствуя православным христианам, гонимым в СССР, писал, что «поверженная своим врагом и оставленная умирать, Церковь против всякого ожидания восстала, чтобы призывать к борьбе», и это, по его мнению, обнаруживало неложный патриотизм лучших церковных людей. Напротив, американский историк У. Флетчер усматривал в поддержке Церковью официального советского патриотизма едва ли не только попытку встроиться в сложившееся к тому времени советское общество в качестве одного из его институтов.

По общей мысли зарубежных исследователей, главным мотивом в изменении церковно-государственных отношений являлся мотив внешнеполитический. В более развёрнутом виде их объяснения могут быть представлены следующим образом:

1) в условяих активного контакта СССР со странами антигитлеровской коалиции советское руководство вынуждено было «пригасить» антирелигиозную пропаганду, чтобы представить на официально-дипломатическом уровне Советский Союз религиозно терпимым государством,

2) в условиях серьёзной внешней угрозы партия и правительство осознали необходимость социального консенсуса внутри СССР, что касалось в первую очередь тех групп населения, которые, несмотря на жестокие гонения и атеистическую пропаганду, сохранили религиозность и стали стихийно и вполне открыто проявлять её уже в первые дни войны,

3) желая обеспечить государственную лояльность большого числа верующих, вольно или невольно ставших гражданами СССР в результате присоединения западных территорий в 1939-1940 гг., советское правительство также не спешило педалировать антирелигиозную идеологию,

4) советским руководством данного периода и лично Сталиным Церковь рассматривалась как удобный инструмент дирижирования и контроля над национально-патриотическим чувством.

Видный эмигрантский автор протоиерей Димитрий Константинов остроумно характеризует весь комплекс этих церковно-государственных отношений, начавший рельефно обрисовываться после сентября 1943 г., как «негласную и нигде не написанную «унию»» между ведущими иерархами РПЦ и коммунистической диктатурой. При этом историк подчёркивает, что «Церковь в целом никогда и нигде в лице своих законно выбранных или назначенных представителей не заключала с советской властью никакого соглашения и она не ответственна за деяния отдельной группы её иерархов». Тем не менее протоиерей Димитрий признаёт, что плюсов для Церкви от такого соглашения было больше, чем минусов: «Она получила немного, но достаточно, чтобы стать на ноги после разгрома двадцатых и тридцатых годов».

В зарубежной историографии особое внимание уделялось зарубежным связям РПЦ в годы войны.

Анализ положения, устройства и деятельности РПЦ на оккупированных территориях был облегчён иностранным авторам благодаря, прежде всего, трофейным документам, изъятым у нацистов в годы войны и перекочевавшим в западные архивные фонды. Здесь в центре внимания историков оказывались в основном общая религиозная политика нацистов, возникновение независимых от Московской Патриархии церковных структур, специфика возрождения религиозной жизни под оккупацией. Сам термин «религиозное возрождение» был употреблён применительно к означенным событиям Владимиром Моссом.

Этот же небывалый религиозный подъём историки В. Алексеев и Ф. Ставру называют «вторым крещением Руси», повлиявшим на изменение военной и послевоенной советской политики в отношении Церкви самим фактом своего бытия. Никита Струве видел здесь «залог духовного пробуждения нации», отмечая, что парадоксальным образом именно на оккупированных территориях религиозные чувства русских людей в годы войны могли быть проявлены наиболее свободно.

Представляется, что патриотическую позицию Русской Православной Церкви (Московской Патриархии) зарубежные светские и церковные историки нередко воспринимали односторонне. Они ожидали, что Церковь будет заниматься проведением антисоветской политики, займет нейтральную позицию по отношению к военным действиям. Ожидалось также, что война будет способствовать обострению противоречий между РПЦ и советским государством.

Тем не менее такие исследователи проблемы, как У. Флетчер, Н. Струве, У. Коларц, в своих исследованиях приводят документы, недвусмысленно раскрывающие отношение Московской Патриархии к войне с Германией: послания митрополитов, а затем патриархов Сергия и Алексия, митрополита Николая, их призывы к населению временно оккупированных территорий, обращения к верующим организовать сбор средств на нужды обороны, к христианам ряда стран, а также телеграммы Верховному Главнокомандующему, его ответные телеграммы. Все эти материалы показывают, что Церковь заняла ярко выраженную патриотическую позицию.

Не во всём также следует признать убедительным тезис зарубежных историков, основным мотивом патриотической деятельности РПЦ полагающий страх перед гонениями и репрессиями.

Наконец, уместно сослаться на высказывание эмигрантского автора Д. Поспеловского, который о целом ряде зарубежных историографов РПЦ выразился так: «Не будучи православными, а часто плохо зная историю России и историю Русской Православной Церкви дореволюционного периода, они нередко совершали ошибки в суждениях и сравнениях, проявляли неспособность понять органические церковные процессы, внутреннюю (мистическую) жизнь Церкви».

Указанными замечаниями мы кратко охарактеризовали основную проблематику зарубежной историографии истории Русской Православной Церкви в военные годы.

Глава 2. Политическое и правовое положение РПЦ в военное время

2.1 Административное устройство

Накануне Великой Отечественной войны в РПЦ наблюдались ярко выраженные явления организационного кризиса. Причиной данного кризиса стали репрессии 20-30-х гг. В первую очередь, Церковь лишили права избирать патриарха. Советской властью был наложен запрет на созыв Поместных соборов, на котором у Церкви была возможность решения данного важного вопроса.

Функция управления Церковью выполнялась местоблюстителем патриаршего престола митрополитом Московским и Коломенским Сергием (Страгородским). Число представителей высшей иерархии, оставшихся на свободе, ограничивалось к концу 1939 г. четырьмя правящими архиереями. Десять архиереев либо совсем отошли от церковных дел, либо были настоятелями храмов. Другие иерархи были сосланы, подверглись репрессиям.

Это стало причиной вакантности большинства архиерейских кафедр в епархиях. Кроме того, важно сказать о закрытии духовных учебных учреждений, церковных периодических изданий. Один из видных иерархов, в частности, отмечал, что главной задачей Патриархии на тот момент было не прекращение, а хотя бы «посильное замедление» начатого большевиками разрушения Церкви.

Начало изменениям церковно-государственных отношений было положено в годы Второй мировой войны в связи с присоединением западных территорий. Ни практики антирелигиозной пропаганды, ни атеистических

гонений здесь ещё не знали. Интересно сравнить некоторые цифры. Если на данных территориях число православных храмов, по разным подсчётам, колеблется от 3 до 3, 5 тысяч, то на остальной части СССР число их не превышало 400, причём в РСФСР не было в то время вообще ни одной действующей церкви.

Накануне войны антицерковные репрессии были постепенно свернуты, что было связано с опасениями советской власти в том, что Церковь просто уйдет в подполье, и в таком случае ее будет сложно контролировать, она станет более опасной. С другой стороны, Советское государство стремилось к сохранению Патриархии как доказательства того, что в нём даже Церковь, которую рассматривали как «опору реакции царизма», имеет полную свободу.

Правовое положение РПЦ накануне, в течение и после Великой Отечественной войны определялось постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях». Невзирая на ситуативные редактировки, оно продолжало действовать вплоть до конца 80-х гг. Это постановление ограничивало любую деятельность верующих в обществе удовлетворением их религиозных нужд и, соответственно, лишь стенами храма. Религиозные общины превращались, таким образом, в какие-то «резервации». Но и чисто религиозные действия были затруднены огромным числом ограничений и мелочной регламентацией.

Все эти ограничения, содержащиеся в постановлении 1929 г., были почти дословно воспроизведены в инструкции Совета по делам РПЦ уполномоченным на местах от 5 февраля 1944 г. С началом войны целый ряд ограничительных мер, налагавшихся на верующих нормативными документами советского законодательства, был смягчён. Часть священников вернулась из лагерей и даже получила возможность служить в храмах. Были восстановлены ранее упразднённые архиерейские кафедры.

Советское правительство всерьез опасалось, что немецкое наступление на столицу будет угрожающим, что стало причиной принятия решения об эвакуации руководителей церковных центров в Чкалов (Оренбург). Конечно же, самих руководителей никто не спрашивал об их согласии, правительство преследовало одну цель - не допустить, чтобы немецкие войска захватили руководителей Церкви, использовали их в своих интересах.

Митрополит Сергий отдал приказ о том, что его представителем в Москве во всем вопросам будет архиепископ Волоколамский Алексий Палицын. Алексий получил указание о том, что в случае оккупации Москвы ему надлежит поддерживать с немцами исключительно деловые отношения. Главным пунктом эвакуации архиереев вначале был назначен Оренбург, затем (ввиду болезни митрополита Сергия) Ульяновск.

В первые два года войны по разрешению властей состоялось замещение нескольких архиерейских кафедр. На них получили назначение архиепископы Иоанн (Соколов), Алексий (Сергеев), Алексий (Палицын), Сергий (Гришин), епископы Лука (Войно-Ясенецкий), Иоанн (Братолюбов), Александр (Толстопятов).

Следует также сказать о совершении в 1941-1943 гг. архиерейских хиротоний.

Получение разрешения на то, чтобы замещать вдовствующие кафедры, новые епископские хиротонии - это, конечно же, существенная уступка советской власти, которая отчетливо стремилась к демонстрации лояльного отношения к РПЦ.

В отличие от оккупированных территорий, где инициатива открытия храмов исходила снизу, от простых верующих, в СССР она шла сверху, от высшего церковного руководства. Чтобы открыть православный приход, по советским законам, следовало сперва зарегистрировать «двадцатку», необходимую для его организации. Так, например, происходило даже в соседних с Ульяновском сёлах, то есть в непосредственной близости от временной резиденции местоблюстителя.

В марте и сентябре 1942 г. в Ульяновске состоялись Архиерейские Соборы РПЦ. Их организацией пришлось заниматься в короткий срок, при содействии советской власти. Здесь следует сказать об участии в мартовском Соборе 11 архиереев, т. е. почти всех, находившихся к тому времени на свободе и не оставшихся на оккупированных территориях: митрополиты Московский и Коломенский Сергий, Ленинградский и Новгородский Алексий, Киевский и Галицкий Николай, архиепископы Саратовский Андрей, Куйбышевский Алексий, Горьковский Сергий, Ульяновский Иоанн, Уфимский Алексий, епископы Вологодский Георгий, Калужский Питирим, архиепископ Лука (без кафедры). Собором епископов была рассмотрена ситуация в РПЦ в связи с тем, что состоялось объявление автокефалии Украинской православной церкви, сделанное на оккупированных территориях епископом Поликарпом (Сикорским), которого активно поддерживали фашисты. На Соборе действия епископа были подвергнуты резкому осуждению, автокефалия Украинской церкви признана не была. На Сентябрьском Соборе состоялось осуждение четырёх прибалтийских архиереев, за послание ими приветственной телеграммы Гитлеру.

НКВД и НКГБ оказывали содействие в прохождении данных соборов в Ульяновске в 1942 г. Они предоставляли транспорт, оперативную информацию церковному руководству об объявлении автокефалии Украинской церкви и о состоявшемся в Риге съезде епископов Православной Церкви.

Размещение Московской Патриархии в Ульяновске продолжалось до конца лета 1943 г. В июле 1943 г. перед отъездом в Москву в здании бывшей Ильинской церкви состоялось предсоборное совещание, на котором митрополита Сергия рекомендовали для избрания патриархом Московским и всея Руси.

Что касается июльского 1943 г. Архиерейского Собора, то его инициаторами уже были сами церковные иерархи. 3 июля 1943 г. нарком госбезопасности Меркулов писал А. С. Щербакову о том, что церковные руководители недовольны длительной эвакуацией. Между тем как митрополит Сергий осуществлял общее руководство Церковью, митрополит Николай находился в контакте главным образом с иностранными дипломатами и журналистами. В связи с намечавшимся в 1943 г. приездом в СССР делегации Англиканской Церкви митрополит Сергий прибыл из Ульяновска в Москву. 4 сентября 1943 г. произошла знаменитая встреча трёх митрополитов со Сталиным. Церкви было разрешено провести Архиерейский Собор для избрания патриарха и Синода. Собор состоялся чрезвычайно быстро - уже через четыре дня. На Соборе присутствовали 19 архиереев.

На Соборе же митрополитом Алексием было внесено предложение об избрании патриархом митрополита Сергия на безальтернативной основе путем открытого голосования. Все присутствующие выразили свое полное согласие. В постоянные члены Синода были избраны, помимо прочих иерархов, митрополиты Алексий и Николай. Оставшиеся без руководства ввиду репрессий 30-х гг. архиерейские кафедры были замещены по распоряжению патриарха и Синода. Всеми участниками Собора была подписана декларация, осуждавшая коллаборационистов из клириков и мирян как изменников веры и Отчества; в ней их действия связывались также с учинением расколов.

Следует сказать о большой роли в религиозно-нравственном воспитании верующих издательской деятельности Московской Патриархии. Уже 12 сентября 1943 г. вышел первый номер возобновленного «Журнала Московский Патриархии», к концу войны издававшегося 6-тысячным тиражом. Основные публикации его ранних номеров много писали о разорении немцами русских церквей и монастырей. Тема патриотического служения РПЦ, несомненно, также была поднята в патриархийном официозе одною из первых. Сам патриарх выступил в качестве ответственного редактора. В первых номерах журнала состоялась публикация официальных церковных материалов архиерейского Собора 1943 г. Помимо журнала, Московская Патриархия занималась изданием в военные годы календарей, листовок и книг.

15 мая 1944 г. патриарх Сергий скончался. В.М. Молотов отдал личный приказ о том, что сообщение о смерти патриарха должно быть помещено во всех центральных газетах. Священному Синоду представители советской власти принесли соболезнования.

После кончины патриарха, с мая 1944 г. по январь 1945 г., должность местоблюстителя отправлял митрополит Алексий (Симанский). Именно он был избран в патриархи на Поместном Соборе в 1945 г. В глазах советского правительства Собор этот имел особое политическое значение. Во-первых, перед своими вчерашними союзниками по антигитлеровской коалиции, с которыми предстояло по-новому делить послевоенный мир, Сталин продолжал разыгрывать роль правителя религиозно терпимого государства. Во-вторых, следовало постараться если не привлечь, то хотя бы не оттолкнуть от СССР те народы Восточной Европы, которые оказывались в сфере советского влияния. Кроме того, в задачу поддержания сложившегося у правительства за годы войны политического реноме входило провести Собор с известной помпой. Так, из фондов Исторического музея митрополиту Алексию были переданы в безвозмездное распоряжение церковные предметы, была оказана финансовая помощь для приобретения подарков ожидавшимся на Собор восточным патриархам.

Сама процедура патриаршего избрания, однако, вскоре вызвала нарекания отдельных лиц как со стороны государства, так и со стороны Церкви. Юрисконсульт Совета по делам Русской Православной Церкви И. В. Покровский отмечал, что Собор будет Поместным только по названию, «так как по проекту Патриархии выборное начало заменяется в нем назначенством и члены от духовенства и мирян не будут по существу представителями последних». Такой известный иерарх, как архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), ссылался на постановления Собора 1917 - 1918 гг., требовавшие от делегатов Собора обязательно выдвигать нескольких кандидатов и голосовать тайно. Поскольку же в сложившихся условиях митрополит Алексий фактически был выдвинут как единственный кандидат, архиепископ Лука обещал проголосовать против. Подобное заявление не могло по понятным причинам встретить сочувствия у представителей правительства, и в итоге святителя просто не пригласили на Собор.

21 - 23 ноября 1944 г. в здании Патриархии в Чистом переулке состоялся Архиерейский Собор, в котором участвовало 50 епископов РПЦ. Архиереи утвердили программу предстоящего Поместного Собора и порядок избрания открытым голосованием патриарха. Поместный Собор открылся 31 января 1945 г. в храме Воскресения в Сокольниках. В его деяниях участвовало46архиереев.Срединихчетыремитрополита, 13 архиепископов, 29 епископов, 87 клириков и 38 мирян представляли 89 епархий РПЦ и экзархат в Америке. На Соборе 1945 г. присутствовали патриархи Александрийский, Антиохийский, Грузинский, представители Константинопольской, Иерусалимской, Сербской и Румынской церквей. Общее число членов и гостей Собора составляло 204 человека.

Эти изменения привели к активизации работы верующих, направленной на открытие церквей, следует также сказать об учащении случаев совершения богослужений и религиозных обрядов на дому. В ряде мест верующие приходили в местные советские органы с просьбами предоставить им возможность знакомства с сообщениями о Поместном Соборе, документами, которые были на нем приняты.

После того, как работа Собора была завершена, верующие стали проводить собрания с участием представителей местных властей, где зачитывались сообщения информационного характера о том, как проходила работа Собора.

Следует упомянуть еще один важный документ, который выполнял функцию определения правового положения и внутреннего устроения Церкви в послевоенные годы, а именно, речь идет о «Положении об управлении РПЦ», которое было принято 31 января 1945 года на Поместном Соборе. Его Московская Патриархия приняла ещё осенью-зимой 1943/1944 гг.

Архиепископ Саратовский Григорий (Чуков) выступил с подробным обоснованием отказа от практики регистрации «двадцаток», которые превышали свои полномочия, осуществляли вмешательство в сферу чисто богослужебных действий, прибегали к бесконтрольному расходу церковных средств, отстранению настоятеля храма от участия в деятельности исполнительных органов. В своём проекте архиепископ Григорий предлагал «установить желательный строй взаимоотношений и деятельность всех органов, входящих в систему управления Русской Православной Церкви и устранить указанные ненормальности, вкравшиеся в практику церковно-приходской жизни».

Фактически в результате Поместного Собора 1945 г. в Русской Православной Церкви сложилась такая система управления, которая все свои функции замыкала на Патриархе как своеобразном «самодержце». Такой стиль управления вполне отвечал убеждениям и чаяниям целого ряда русских архиереев (например, митрополита Антония (Храповицковго), ставшего первоиерархом Зарубежной Церкви), что высказывалось ими ещё в далёком 1906 г. на предсоборном присутствии. Теперь ни о какой подотчётности Патриарха Собору не шло и речи. Все епископы понимались как «послушники» Патриарха в разных рангах. Священный Синод состоял только из епископов и осуществлял лишь совещательную функцию. Клирики и миряне допускались к одной только специализированной работе в патриархийных учреждениях.

2.2 Статусная и структурная идентификация

Проведение Поместного Собора 1945 г. вызвало в массе советского населения не просчитанные властями ожидания. Яркие примеры таковых, ссылаясь на докладные записки в ЦК, приводит в своей книге М. В. Шкаровский. К примеру, рабочие в Сталинградской области сочли, что «скоро в школах введут изучение Закона Божия». В Мордовии начались разговоры, что «всё вернется к старому». На Харьковском тракторном заводе рабочие буквально приветствовали как будто теперь возможное влияние Патриарха на государственную жизнь, равно как и выборы «церковников» в Верховный Совет в качестве депутатов.

Укрепление авторитета и официального статуса Московской Патриархии способствовало преодолению довоенных расколов внутри РПЦ - прежде всего, обновленческого и григорианского. Из подполья вышла часть «непоминающих» и «истинно-православных», чтобы присоединиться к Московской Патриархии. Примечательно, что в последнем случае своеобразным катализатором процесса её признания стала победа в Сталинградской битве: «По данным органов госбезопасности, весной-летом 1943 г. многочисленные “бродячие” священники и епископы агитировали верующих подавать властям ходатайства об открытии храмов».

Что касается обновленчества, то военные годы стали его лебединой песней. Обновленческий первоиерарх Александр Введенский, видный оратор, с самого начала военных лет активно обращался с патриотическими воззваниями к своей пастве. Однако сам ход вещей сводил обновленчество на нет: в СССР обновленцы обладали ничтожной духовно-общественной поддержкой, не говоря уже о верующих за рубежом и в числе других Поместных Церквей. Как отмечает М. В. Шкаровский, даже большинство обновленческих архиереев «старались не афишировать свою юрисдикцию и как можно меньше отличаться от “староцерковников”».

Всё откровеннее отказывалось признавать обновленцев и некогда сделавшее на них ставку советское правительство, а за центром следовали и местные органы власти. Например, комиссии по расследованию нацистских преступлений на советской территории не желали включать обновленцев в свой состав. Когда обновленческий первоиерарх пожертвовал на нужды фронта свою драгоценную панагию, сам Сталин адресовался к нему в ответ по имени-отчеству, а не как к лидеру церковной православной общины.

Наиболее сильный удар по позициям обновленческой церкви нанесла фактическая легализация после 1943 г. патриаршей Церкви. Самочинный уход верующих из обновленческих приходов к митрополиту Сергию был зафиксирован даже Г. Г. Карповым. Интересно, что именно «патриотические позиции сергиевской церкви», по выражению Карпова, убедили советское руководство «счесть целесообразным не препятствовать распаду обновленческой церкви». Цитирующий советского чиновника историк М. В. Шкаровский, кстати, и сам недалёк от подобного мнения, когда замечает, что «причина отвержения обновленчества заключалась… в том, что относительно консервативная Московская Патриархия являлась в гораздо большей степени носительницей национальных традиций».

Кроме того, Карпов прямо отказал лидеру обновленцев в приглашении на Поместный Собор 1945 г.; персональная встреча с восточными патриархами также не была ему дозволена.

Впрочем, в конце концов, видимо, и сам Введенский, как подытоживает петербургский историк, был готов покаяться и воссоединиться с Церковью - правда, лишь на условиях сохранения своего епископства.

Высшая иерархия Патриархии убедила советское руководство разрешить (уже в 1944 г.) открытие Богословского института и пастырских курсов в Новодевичьем монастыре. Проект этого института, а также программы богословско-пастырских школ в епархиальынх центрах были разработаны архиепископом Саратовским Григорием (Чуковым). Его педагогические проекты вызывают интерес: возрождаемую школу он планировал сделать не отвлеченно-богословской, а пастырско-практической, предлагал ввести в изучение такой предмет, как история русской религиозной мысли. Но в условиях почти полностью репрессированной церковной науки и несоответствующего уровня подготовки как студентов, так и преподавателей эти проекты оказались несбыточными. Между тем как именно в пастырско-практическом вопросе сам архиепископ Григорий был вынужден в 1944 г. буквально «прикрепить» служащих священников к своим храмам, то есть запретить им служение в нескольких храмах одновременно. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) продолжал призывать к осуществлению низового церковного строительства, неподконтрольного атеистическим властям. Это стало темой его письма 1944 г. митрополиту Алексию (Симанскому), тогда ещё местоблюстителю. Пример святителя Луки в данном случае показывает, что, несмотря на репрессии и гонения, в церковном руководстве ещё оставались люди, представлявшие себе, как следовало бы возрождать церковную жизнь при благоприятных условиях. Но идеи архиепископа Луки стали воплощаться в реальности только в 80-90-е гг. XX века.

Глава 3. Основные направления деятельности РПЦ в 1941 - 1945 гг.

3.1 Патриотическое служение

Нападение Германии на Советский Союз по своим последствиям оказалось достаточно амбивалентно: оно не только обострило отношения Церкви и государства в СССР, но и создало достаточно своеобразные, неожиданные условия для компромисса между лидерами обеих сторон.

Здесь в первую очередь следует остановиться на послании митрополита Московского и Коломенского Сергия (Страгородского), которое в первый же день войны было адресовано «Пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви». Из него явствовало, что в условиях начавшегося вторжения Русская Церковь занимает, как это и было ей свойственно на протяжении всей отечественной истории, активную патриотическую позицию. Местоблюститель благословил всенародный подвиг, призвал священников положить «души свои вместе с паствой».

За два первых военных года митрополит Сергий написал свыше 20 воззваний. Их патриотический пафос вызывал обеспокоенность нацистов: так, в одном из приказов Гейдриха предписывался скорейший арест иерарха в случае занятия немцами Москвы.

В самом конце 1942 г. местоблюститель обратился к православным верующим с призывом жертвовать средства на танковую колонну имени Димитрия Донского. Отклик был внушительный, собрано было около 8 млн рублей. Петербургский историк М. В. Шкаровский отмечает, что в 1944 г. верующие собрали на постройку самолётов как минимум миллион рублей; в частности, пожертвования отправлялись на эскадрилью имени Александра Невского. Вряд ли нужно подробно говорить о том значении, которое имели для православных людей имена вышеназванных «благоверных князей». Возвращение этих, прежде всего, церковных имен в русское сознание неразрывно связывалось для них с патриотической идеей, самоотверженной борьбой за Отечество.

Практика патриотических воззваний была продолжена вслед за местоблюстителем и другими высшими иерархами. Ими активно поддерживалось партизанское движение, в партизанские штабы впоследствии рассылались особые патриархийные листовки. Примечательно, что и с фронтов иногда поступали в столицу запросы выслать в действующую армию напечатанные проповеди православного духовенства.

Здесь необходимо отметить, что, конечно же, любые обращения церковных властей к пастве, то есть к гражданским лицам советского государства, в обязательном порядке согласовывались с партийными органами - прежде всего, с управлением пропаганды и агитации ЦК ВКП (б). Во главе этого управления стоял в те годы А. С. Щербаков, которому копии посланий иерархов к верующим присылали сотрудники НКВД (НКГБ), испрашивая разрешение на их издание. Тираж публикуемых обращений обычно составлял от 1 до 5 тыс. экземпляров. Общее руководство религиозной политикой было возложено на Молотова и Маленкова.

К 1944 г., как отмечал митрополит Алексий (Симанский) в особом соборном докладе, сумма пожертвований от верующих на нужды фронта и тыла превысила 200 млн рублей.

Следует отметить, что сам митрополит Алексий на протяжении всего времени Ленинградской блокады пребывал и молился вместе со своей паствой. По личной инициативе митрополита и его сестры, дача Симанских была передана под приют для детей погибших на фронте советских солдат и офицеров.

Знаменитый врач и иерарх, архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), за открытие новых методов в гнойной хирургии был удостоен Сталинской премии и почти всю её перевёл на приюты для сирот.

Многие священнослужители служили в Красной армии пехотинцами, танкистами и артиллеристами, и многие из них получили боевые награды.

Но тем не менее, невзирая на то, что патриотический отклик верующих на военные события был несомненен и широк, органами государственной безопасности выставлялись достаточные препятствия для осуществляемой ими «адресной помощи». Например, шефство верующих над ранеными в госпиталях или над детскими домами всячески старались пресекать. Облисполкомы запрещали и обратное взаимодействие, то есть обращения бойцов за помощью к настоятелям храмов или церковным советам. Все эти запреты были регламентированы специальными инструкциями Совета по делам Русской Православной Церкви. Таким образом, двусмысленность церковной политики советского государства даже в военное время была налицо и в этом не отличалась от довоенной: получая от верующих солидную материальную помощь на ведение боевых действий, коммунистическое правительство всё-таки выступало принципиально против идейного и духовного влияния Церкви на массы.

3.2 Внешнеполитический курс

Отдельно следует сказать о той специфической роли, которую стала играть в годы войны и после неё Русская Православная Церковь (Московская Патриархия) на международной арене. Внешние церковные отношения сосредоточились тогда официально в руках митрополита Николая (Ярушевича); но фактически уже при патриархе Алексии I можно было полагать, что внешнеполитический курс Патриархии не расходился со внешнеполитическими указаниями и планами Совета по делам РПЦ.

В результате октябрьского переворота Церковь надолго оказалась в международной изоляции по идеологическим причинам. Для советской власти на протяжении всей её истории, но особенно в годы её утверждения в России Православная Церковь оставалась идеологическим противником. Любой взаимный диалог изначально был затруднён воинствующим атеизмом коммунистической идеологии. Безусловно, чисто формальные контакты (вроде переписки с представителями автокефальных церквей) для церковной структуры сохранялись. Но в условиях «железного занавеса» правительству большевиков было наиболее удобно скрывать достоверную информацию о положении Церкви, жестоко гонимой в Советском Союзе.

В годы Великой Отечественной войны Церковь неожиданно вступила в зону конкретных геополитических расчётов советского правительства. Прежде всего, с точки зрения последнего, очевидные симпатии к русскому православию в странах Восточной Европы и на Балканах должны были усилить борьбу христианских наций с гитлеровской Германией. Не случайно к солдатам румынской армии митрополиты Сергий и Николай обращались с прямым призывом сложить оружие, не проливать кровь братьев по вере уже в 1942 г. Впоследствии специальные инициативы митрополита Николая были связаны с антифашистской деятельностью Всеславянского комитета.

Советский разведчик П. А. Судоплатов в записке Сталину прямо указывал на «консолидирующую роль» Русской Церкви «в антифашистском движении». Несомненно, религиозный фактор ставился советским руководством на перспективу послевоенного раздела мира. Фактически Русская Православная Церковь включалась в сферу интересов советской внешней разведки, о чём свидетельствует секретное постановление ГКО «Об утверждении мероприятий по улучшению зарубежной работы разведывательных органов СССР» от 5 июня 1943 г., подписанное лично Сталиным. православный церковь война административный

8 сентября 1943 г. (сразу после официального признания Церкви сталинским руководством) Собор епископов издал обращение «Ко всем христианам мира», призывая их бороться с гитлеризмом.

Особенное внимание было направлено на контакты с Англиканской Церковью, что легко объясняется выбором главных союзников СССР по антигитлеровской коалиции. Англиканские иерархи присутствовали на молебне в московском Богоявленском соборе, после чего им были подарены книги «Правда о религии в России» и «Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война». Новый церковно-политический курс советского правительства получил в этих томах свое отчетливое пропагандистское выражение. И пропаганда эта оказалась достаточно действенной: еще будучи в СССР, архиепископ Йоркский Кирилл Гарбетт счел уместным высказать замечание о том, что здесь реально существует «свобода отправления религиозного культа». Впоследствии то положительное впечатление, которое было внушено английской делегации, сыграло серьезную внешнеполитическую роль: на какое-то время и в Европе, и в Америке от советского правительства были в значительной мере отведены подозрения в религиозной нетерпимости и атеистических гонениях.

Заключение

На основании проведенного исследования можно сделать следующие выводы.

После начала Великой Отечественной войны произошли важные изменения в правовом положении РПЦ. Вмешательство светских сил в церковную жизнь происходило с первых дней существования советской власти. Законность во взаимоотношениях церкви и государства обеспечивалось тем, что все вопросы, связанные с осуществлением декрета были в ведении Народного Комиссариата Юстиции (в лице его V отдела), в юридической организации и решались согласно Закону. Позднее было решено создать отдельную государственную организацию, которая бы ведала церковными делами, а возглавлял ее государственный чиновник. Вспомним, что сразу после падения самодержавия и прихода к власти большевиков начались гонения и репрессии против Православной Церкви. В частности, были проведены крупные антирелигиозные кампании, а именно, речь идет о закрытии первых монастырей и храмов в период с ноября 1917 года по 1919 год, лишении Церкви права юридического лица, частичной реквизиции церковного имущества. В 1918 - 1920 годы духовенство утратило свои юридические права. С конца 1920 года большевики начали заниматься деятельностью по расколу Церкви. С 1922 года было положено начало разграбления церквей и монастырей, массовых расстрелов священнослужителей. Для советской власти Православная церковь всегда выступала в качестве идеологического противника, оппозиционера, опасного врага для построения и укрепления позиций советской власти. Советская власть сразу же приняла законодательные акты, направленные против Церкви, в частности, речь идет о Декрете о свободе совести и последующих постановлениях, имеющих антицерковную направленность. Церковь полностью потеряла все инструменты влияния на воспитание общества. Советская политика привела к катастрофической ситуации во всех церковных институтах, Церковь оказалась на грани уничтожения. Патриарх Тихон предпринимал попытки наладить конструктивный диалог с советской властью, тем не менее, его попытки не привели к желаемому результату.

Дело в том, что советское правительство вообще не представляло возможности мирного сосуществования советского государства и Православной Церкви. Советская власть опасалась усиления влияния Церкви на общество, что могло бы помешать укреплению позиций советского правительства. Период гражданской войны - переломный в отношениях между государством и Церковью. К 1919 году стало очевидно, что советская власть укрепилась. В годы гражданской войны начинается обновленческий раскол в Церкви, поощряемый советской властью. Даже после окончания гражданской войны отношения между государством и Церковью не улучшились. В 1922-1923 гг. начинается новая волна наступлений на Православную Церковь со стороны советской власти. В результате проведения кампании патриарха Тихона отстраняют от власти, Церковь возглавила группа священнослужителей, проявивших лояльность по отношению к новой власти. Начало войны изменилось ситуацию в лучшую сторону. В частности, Церковь получила большую свободу деятельности, была избавлена от массированного идеологического наступления со стороны представителей власти, прекратились репрессии. Все это позволило Церкви оказать огромную помощь фронту и советскому народу в борьбе с Германией.

Русской Православной Церковью был внесен значительный вклад в победу над фашизмом в годы Великой Отечественной войны. Многочисленные послания и проповеди церковных иерархов, священников помогали укреплять волю к победе, утешать верующих, поощрять их на борьбу против беспощадного врага.

Большая роль принадлежит РПЦ в усилении веры людей в реальность победы над фашистской Германией. Церковь занимались воспитанием высоких патриотических чувств и убеждений.

Как уже отмечалось ранее, у фашистов были собственные планы на реализацию роли Церкви в захвате Советского государства. Тем не менее, Церковь не просто не приняла фашизм, но и оказала ему самое деятельное сопротивление, осудив фашизм как крайне бесчеловечное явление современной действительности. Церковь делала все возможное в то сложное время, чтобы сопротивляться фашизму, возрождать русское национальное самосознание.

Именно Церкви принадлежит заслуга спасения многих сотен людей, оказания помощи военнопленным. Подчас духовенство являлось единственным связующим звеном между населением и партизанами, священники укрывали красноармейцев, сами вступали в ряды народного антифашистского сопротивления. Многие из тех священнослужителей, кто был вынужден сосуществовать с оккупантами, одновременно вели против них подрывную работу, предоставляли партизанам медикаменты, одежду, продовольствие, а иногда и оружие.

Следует сказать о большом влиянии призывов духовенства к тому, чтобы помогать партизанам.

В годы войны произошли значительные изменения в отношениях между Советским государством и РПЦ. Эти изменения были связаны с непростой обстановкой, пониманием советского руководства того, что народ нуждается в пастырском слове. Это привело к восстановлению епархиальных учреждений, благочиний, открытию церковных отделов, налаживанию приходской жизни. Епархиальное начальство заботилось о том, чтобы открывались приходы, создавались церковные хоры, духовные школы.

РПЦ занималась в годы войны широкой патриотической деятельностью. Именно благодаря Церкви и верующим были собраны большие средства на нужды фронта. Патриотические воззвания иерархов помогали мобилизовать духовные силы советского народа. Патриотические призывы иерархов Церкви основывались на народных традициях - сплачиваться против врагов Родины, проявлять самоотверженность и героизм при ее защите. В обращениях Патриархии фигурировали исторические деятели, известные своим патриотизмом, боровшиеся за свободу и независимость страны: Дмитрий Донской, Александр Невский, Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский.

Кроме того, следует сказать о шефстве православных приходов над детскими домами, садами, госпиталями. Монастыри и храмы занимались сбором средств на военные нужды. Видимое благословение РПЦ - это танковая колонна имени Дмитрия Донского, которая была сооружена на средства верующих.

Многие священники с оружием в руках защищали свою Родину на фронтах великой войны.

Для консолидации церковной жизни необходимо было установление внутрицерковного мира, преодоление разобщения в российской пастве. Годы Великой Отечественной войны стали временем ликвидации церковных расколов, и прежде всего обновленческого раскола, спровоцированного и в значительной степени организованного государственными органами в 20-е гг., которые стремились подорвать Церковь изнутри. Активное сотрудничество обновленцев с властными структурами больше всего повредило им в глазах церковного сообщества. Когда с началом войны началось возрождение Церкви, это было возрождение патриаршей Церкви - интересам государства более отвечала Церковь с максимально широкой социальной базой. Обновленцы, поддерживаемые до начала Великой Отечественной войны официальными властями, с утратой этой поддержки потеряли и своё влияние на верующих. Наиболее дальновидные из них начали переходить в тихоновскую Церковь. Улучшение отношений между Советским государством и Московской Патриархией нанесло окончательный удар по обновленческому движению. Обновленческие приходы начали стремительно таять по мере роста авторитета духовенства патриаршей Церкви среди верующих и из-за того, что многие из обновленческого духовенства, в том числе их глава митрополит Александр (Введенский) скомпрометировали себя аморальными поступками в церкви и в быту. Верующие обновленческих приходов повсеместно стремились уйти из обновленчества и перейти в подчинение патриарха Сергия. К середине войны полный крах обновленчества стал очевидным. Обновленческие архиереи, осознавшие это, искали пути к возвращению в Православную Церковь.

Таким образом, можно выделить следующие направления деятельности РПЦ в годы войны: сбор различных видов пожертвований для фронта и тыла, помощь раненым, детям-сиротам, семьям погибших бойцов; организация госпиталей и оказание им финансовой поддержки, уход за больными и ранеными; материальная помощь детским домам и садам; участие духовенства и верующих в боевых операциях действующей армии и в отрядах партизан; помощь народным мстителям на оккупированных территориях, организация отрядов самообороны; проведение разъяснительной и воспитательной работы среди верующих; воспитание мужества, самопожертвования и веры в победу у населения; утешение людей и помощь им в преодолении страданий от потерь войны; консолидация верующих, направленная на достижение единства тыла; духовное подвижничество; молитвенное стояние за Отечество; международная миротворческая и антифашистская деятельность; восстановление разрушенного хозяйства и помощь разрушенным войной районам, налаживание международных связей, утраченных после революции 1917 года.

К сожалению, приходится констатировать, что патриотическое служение Русской Православной Церкви было оценено советским правительством в послевоенные годы не в полной мере, что, быть может, особенно ярко появилось в хрущевский период. Советское государство боялось усиления позиций РПЦ, что привело после окончания войны к новой волне репрессий, гонений.

Библиография

1. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий). «Я полюбил страдание...»: Автобиография. М., 1996.

2. Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. М., 2004.

3. В огне войны. Русская православная церковь в 1941-1945 гг.: (По материалам Ленинградской епархии) / Вводн. ст., подгот. текста и коммент. М. В. Шкаровского // Русское прошлое. СПб., 1994. Кн. 5. С. 259 - 316.

4. Государство и церковь в годы войны. Докладные записки председателей Совета по делам Русской православной церкви и Совета по делам религиозных культов при СНК СССР. 1945. / Публ. М. И. Одинцова // Исторический архив. 1995. № 4.

5. Нестор (Анисимов), митрополит. Мои воспоминания: Материалы к биографии, письма. М., 1995.

6. Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.: Сборник документов /Сост.: Васильева О.Ю., Кудрявцев И.И., Лыкова Л.А. М., 2009. С. 40-43, 55-57, 66, 96, 103-104, 180, 262, 268, 269, 362, 477, 480, 504.

7. Русская Православная Церковь в советское время (1917 - 1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью. В 2-х кн. / Сост. Герд Штриккер. М., 1995. Кн. 1.

Литература

1. Алексеев В. И., Ставру Ф. Русская Православная Церковь на оккупированной немцами территории // Русское возрождение. 1980.

№№ 11, 12; 1981. №№ 13,14,15,16; 1982. №№ 17, 18.

2. Арсений (Веретельников), иеродиакон. Патриотическая деятельность Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны. Московская Духовная Академия. Загорск, 1975-1976. Машинопись.

3. Валентинов А. Религия и церковь в СССР. М., 1960.

4. Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943-1948 гг. М., 1999.

5. Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в Великой Отечественной войне // Россия в XX веке: Историки мира спорят. М., 1994.

6. Голиков Андрей, свящ. Феномен митрополита Сергия (Воскресенского) и исполненное им дело в Прибалтике // Ежегодная богословская конференция православного Свято-Тихоновского Богословского института 31 января - 3 февраля 2001 г. М., 2001.

7. Иннокентий (Павлов), игумен. Церковная жизнь Ленинграда во время блокады 1941-1944 гг. Л., 1983. Машинопись.

8. Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Стояние в вере: Очерки церковной смуты. 2-е изд. СПб., 1997.

10.Карпов Г. Г. О русской православной церкви в Советском Союзе. М., 1946.

11. Комаров В.Е. Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны // 50-летие Великой Победы над фашизмом: история и современность. Смоленск, 1995.

12 Константинов Д. В., протоиерей. Гонимая церковь: Русская Православная Церковь в СССР. М., 1999.

13 Копаница М. М. Современные социальные концепции русского православия. Харьков, 1988.

16 Машков В., прот., Добролюбова Л.Н. Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война // Горьковская область в Великой Отечественной войне: Взгляд через 50 лет. М-лы научно-практич. к- ции 18-19 апреля 1995 г. Нижний Новгород, 1995.

17 Одинцов М.И. Государственно-церковные отношения в России (на материалах отечественной истории XX в.). М., 1996.

18 Патриарх Сергий и его духовное наследство. М., 1947.

19 Поспеловский Д. В. Русская православная церковь в XX веке. М., 1995 21. Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви. 1917-1945. М., 1996.

22.Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. / Сост. Васильева О. Ю., Кудрявцев И. И., Лыкова Л. А. М., 2009.

23. Свящ. Александр Мень. Религия, культличности и секулярное государство// На пути к свободе совести. М., 1989. С. 88 - 111.

24 Свящ. Глеб Якунин. В служении культу // На пути к свободе совести.

М., 1989. С. 172 - 205.

25 Священник Алексей Николин. Церковь и государство. (История правовых отношений.) М., 1997.

26. Сергеева Н. О религии и церкви в СССР (по страницам иностранной печати) // Война и рабочий класс. 1943. № 12. 15 ноября.

27 Терещенко Ю. Идеи патриотизма в этической концепции церкви // Православие и современность. Киев, 1988.

28 Цыпин В., протоиерей. История Русской Православной Церкви (1917 - 1997).

29. Цыпин В., прот. Патриотическое служение Русской Православной Церкви в Великую Отечественную войну // Новая и новейшая история. 1995. № 2.

30 Шимон И. Я. Отношения советского государства и Русской Православной Церкви в период Великой Отечественной войны 1941- 1945 гг. М., 1995.

31 Шишкин А. А. Сущность и критическая оценка обновленческого раскола Русской православной церкви. Казань, 1970.

32 Шишкин А. А. «Обновленческий» раскол русской православной церкви: Дисс.... д. ф. н. Казань, 1972.

33 Шкаровский М.В. Русская православная церковь и религиозная политика советского государства в 1939-1964 годах. СПб., 1995.

34 Шкаровский М.В. Германская церковная политика и «религиозное возрождение» на оккупированной территории Белоруссии, Прибалтики и Северо-Запада России// Ежегодная богословская конференция православного Свято-Тихоновского Богословского института 30 января

- 1 февраля 1997 г.: Материалы. М., 1997.

35 Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь и религиозная политика Советского государства в годы войны // Христианское чтение. СПб., 1996. № 12. С. 26-53.

36 Шкаровский М.В. Религиозная жизнь Ленинграда в годы войны // Ленинградская эпопея: организация обороны и население города. СПб., 1995. С. 260-290.

37 Якунин В.Н. Правовой статус, положение, деятельность, внешние связи Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны, 1941 - 1945 гг.: Дисс.... д. ист. н. Самара, 2002.

38. Якунин В.Н. Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны//Московский журнал. 1995. № 1. С. 14-21; № 2. С. 15-20; № 7. С. 41-46; № 9. С. 31-39; № 11. С. 24-28.

39. Bass Gerald. The Bear's Hug: Religious Belief and the Soviet State.

London, 1987.

40. Fletcher W. A Study in Survival. (The Church in Russia 1917-1943.) London, 1965.

41. Fletcher W. Portrait of the Most Praised and Vilified of Modern Churchmen

- Metropolitan Nikolai of the Russian Orthodox Church - and of the Dilemma he Faced as Religions Leader in a Militantly Secular Society Nikolai. New-York, 1968.

42. Grunwald C. The Churches and the Soviet Union. New-York, 1962. 43.Heyer F. Die orthodoxe Kirche in der Ukraine, 1917 bis 1945. Kцln, 1953. 44.Churtiss J. Sh. The Russian Church and the Soviet State. 1917-1950.

Gloucester, 1965.

45. Kolarz W. Religion in the Soviet Union. London, 1961.

46. Pospelovsky D. The Russian Church un der the Soviet regime. 1917-1982.

New-York, 1984.

47. Struve N. Les chrйtiens en URSS. Paris, 1963.