Симоносекский мирный договор от 17 апреля 1895 г. и его роль в японо-китайских международных отношениях

/

Федеральное агентство по образованию

Иркутский государственный университет (ИГУ)

Исторический факультет

Кафедра международных отношений

КУРСОВАЯ РАБОТА

Симоносекский мирный договор от 17 апреля 1895 г. и его роль в японо-китайских международных отношениях

Выполнил:

студент 2 курса группы 07223Д

А. В. Юрышев

Научный руководитель:

доктор исторических наук, профессор

В.П. Олтаржевский

Иркутск 2011

Содержание

симоносекский мирный договор

Введение

Глава 1. Характер японо-китайских отношений с конца XVI века до 1894 года

Глава 2. Дипломатическая подготовка, основные события и итоги японо-китайской войны 1894-1895 гг.

Глава 3. Мирные переговоры, Симоносекский договор и «тройственная интервенция»

Заключение

Список использованной литературы

Приложение 1. Симоносекский мирный договор

Введение

XIX век в истории Восточной Азии - время коренного изменения сложившейся системы международных отношений, положившее начало новому, принципиально иному этапу в развитии государств региона. С началом интенсивного проникновения колониальных держав Запада (Великобритании, России, Франции, Германии) поступательное эволюционное развитие крупнейших акторов региональных отношений - Китая и Японии - было прервано, и дальнейший путь трансформации их политико-экономического строя был кардинально изменен вмешательством капиталистических моделей, что в сочетании с исконными восточными традициями ведения агрессивной внешней политики и сохранением феодальных пережитков как в государственной системе, так и в общественных нравах привело к резкой активизации и вследствие этого обострению отношений между двумя этими странами и спровоцировало японо-китайскую войну 1894-1895 гг.

Нельзя не отметить роль этого конфликта и урегулировавшего его Симоносекского мирного договора (прил. 1) от 17 апреля 1895 г. в изменении обстановки в регионе. Вызванное им усиление колониального соперничества вовлекло и Китай (в качестве жертвы), и Японию (в качестве участника). В дальнейшем это соперничество стало одним из факторов углубления противоречий между великими державами и, таким образом, внесло свою лепту в комплекс причин, вызвавших Первую мировую войну 1914-1918 гг.

Также необходимо отметить, что проблема отделения Тайваня от Китая берет начало именно с оккупации его Японией, предусмотренной Симоносекским договором: население острова не согласилось с решением цинского правительства и ожесточенно сопротивлялось оккупационным войскам. В конечном счете остров был захвачен, и во время последующих исторических перипетий взгляды правительства материкового Китая и населения Тайваня (запомнившего, как от него отказались, фактически бросив на произвол не слишком-то бережливой по отношению к населению захваченных территорий Японии) по вопросу его принадлежности разошлись, что в дальнейшем обусловило принятие им правительства Гоминьдана. Эта проблема международного сообщества до сих пор, спустя более чем 100 лет, не урегулирована.

В более отдаленной перспективе эта война, ее нерешенные вопросы (недовольство Японии вынужденным отказом от территорий на материке) вызвала следующую, куда большую по масштабам войну 1937-1945 гг., и основные ее особенности (фанатизм, бескомпромиссность и неоправданная жестокость) были различимы уже в 1894-1895 гг. Таким образом, вряд ли будет большим преувеличением сказать, что японо-китайская война 1894-1895 гг. положила начало новому этапу в отношениях этих стран и изменила положение на Дальнем Востоке, а в перспективе и во всем Азиатско-Тихоокеанском регионе, поэтому ее изучение позволяет глубже и полнее понять причинно-следственные связи между происходящими там впоследствии событиями.

Вопрос японо-китайской войны 1894-1895 гг., влияния ее итогов на дальнейшее развитие обстановки в регионе неоднократно поднимался как в отечественных, так и в зарубежных исследовательских работах. Тем не менее, если сравнивать объем литературы, посвященной этому вопросу, с количеством исследований, относящихся к сопоставимым по масштабам и последствиям конфликтам в Европе и Америке, становится очевидным некоторый дисбаланс в освещении: по исторически сложившимся причинам как в российской (а до этого советской), так и тем более в западной историографии основное внимание уделяется событиям, произошедшим на Западе. Для XIX века это во многом обоснованно, поскольку именно на Западе сложились крупнейшие и сильнейшие государства той эпохи, оперировавшие на глобальном геополитическом пространстве, в то время как интересы государств Востока по большей части не выходили за пределы своего региона.

Стоит заметить, что, несмотря на, как мне кажется, все-таки недостаточное внимание к этому вопросу, оно достаточно велико - тот факт, что японо-китайский конфликт 1894-1895 гг. привел к становлению Японской империи в качестве первой неевропейской колониальной державы, в дальнейшем активно взаимодействовавшей с другими великими державами (в ближайшем будущем путем начала русско-японской войны 1904-1905 гг.), и к значительному изменению положения Китая, а вследствие и перемене его отношений с западными государствами, обусловил повышенное внимание к конфликту. Также он вызывает большой интерес у отечественных и западных исследователей как предтеча японо-китайской войны 1937-1945 гг., выступавшей одним из театров Второй мировой войны 1939-1945 гг. Вполне возможно, что в европейской и американской литературе было бы гораздо больше исследований на эту тему, если бы не то, что большинство документальных свидетельств составлено на китайском, корейском и японском языках и по понятным причинам довольно долгое время (примерно до середины XX века) не публиковалось.

Так, уже в 1896 г. вышла работа немецкого исследователя Мюллера, переведенная на русский язык штабс-капитаном Симанским (см. Симанский, Японо-китайская война 1894-1895 годов, СПб, 1896), которая была почти полностью посвящена описанию боевых действий.. Кроме того, в силу крайне небольшого промежутка времени, прошедшего в момента окончания конфликта, в то время автор еще не имел возможности рассмотреть его последствия, проанализировать документальные свидетельства и составить объективную картину международной ситуации. В силу этого труд не был использован при написании настоящей работы. Однако само по себе издание подобного исследования уже на следующий год после окончания конфликта демонстрирует то внимание, с которым в Европе отнеслись к нему. Также представляется значимым то, что первый труд такого рода вышел именно в Германии: немецкие офицеры тренировали японскую армию, и, судя по этому труду, преуспели в ее организации на современный лад.

В 1939 г. вышла небольшая по объему работа Н. Нозикова «Японо-китайская война 1894-1895 гг.» [13], появившаяся на свет из-за ставшего вновь актуальным вопросом военной силы Японии. Она также носит по большей части описательный характер и стала источником информации о ходе военных действий, а также сведений об экономических и человеческих потерях стран в этом конфликте, хотя некоторые приведенные в этой работе цифры расходятся с теми, что приводятся современными исследователями. Работа сильно идеологизирована, что совсем не удивительно с учетом эскалации советско-японского противостояния в тот период, но, несмотря на это, является хорошим источником фактического материала.

В историографии Китая и Японии конфликту посвящается намного большее количество работ, но по причине не слишком большой распространенности их языков в Европе и Америке эти работы там, как и в России, практически неизвестны. Исключением является обширная монография японского историка Табохаси Киёси «Дипломатическая история японо-китайской войны (1894-1895 гг.)», переведенная на русский язык и изданная в России в 1953 г. [4]. Эта книга является наиболее глубоким и тщательным исследованием дипломатической стороны конфликта, которое опирается на значительное количество документального материала, включая дипломатические документы, письма и мемуары государственных деятелей, протоколы совещаний разного рода и т. д. С опорой на этот материал автор буквально по дням воссоздает ход событий, приводя многочисленные детали, без которых вряд ли возможно в полной мере представить себе полную картину происходящего, и затрагивая, помимо чисто дипломатических, военные и экономические вопросы, что также как нельзя более способствует проникновению в суть вопроса. Для раскрытия предпосылок конфликта автор уходит вглубь проблемы: исследование начинается с 1884 г., когда лидер Корейской независимой партии Ким Ок Кюн эмигрировал в Японию после неудавшейся попытки переворота в Сеуле, и продолжается подробным описанием восстания тонхаков, которое и дало повод для начала войны. Касаясь этих моментов, автор с опорой на источники приводит такие детали, которые вряд ли возможно найти в какой-либо западной работе. Не меньшее внимание в этой работе уделяется попыткам Китая привлечь к вмешательству великие державы и самой «тройственной интервенции»: в сочетании с огромным материалом касаемо положения Китая и Японии это позволяет создать целостную картину конфликта с учетом действий всех заинтересованных сторон. Некоторые недостатки этой работы - ее завершение на ратификации мирного договора 8 мая 1895 г. и, следовательно, отсутствие анализа последствий конфликта, отсутствие освещения экономического соперничества Китая и Японии перед войной - ни в коей мере не уменьшают ее ценность. По степени опоры на документационные материалы и полноте эта монография по сей день остается непревзойденной.

В немалой степени на труд Табохаси опирается второй том обобщающего труда «История дипломатии» [10] за авторством В. Хвостова. Дополнительно в нем присутствует информация и анализ позиции западных держав по отношению к японо-китайскому конфликту. Особое внимание уделено позиции России как государства, непосредственно граничащего с Китаем и Кореей и имевшего в этом регионе значительные интересы. Также здесь описываются дипломатические акты великих держав в отношении Японии в период 1894-1895 гг.

Также ценным источником материала является вышедший в 1982 г. сборник «Китай и соседи в новое и новейшее время» [2]. Содержащиеся в нем статьи представляют собой краткие обзоры истории отношений Китая с пограничными государствами с XIII-XIV вв. до середины XX века. Эти работы позволяют сформировать общее представление как об японо-китайских отношениях в частности, так и об обстановке в регионе в целом. В соответствии с марксистскими теориями большое внимание уделяется экономическому виду отношений между Китаем и Японией: помимо прочего, здесь приводится информация об объемах торговли в определенные исторические периоды.

С точки зрения эволюции образов друг друга как у народов, так и у правительств Японии и Китая большой интерес представляет труд «Китай-Япония - любовь или ненависть» под авторством З. Д. Катковой и Ю. В. Чудодеева [3]. Эта работа содержит анализ постепенного изменения обоюдного восприятия этих государств и его влияния на их отношения; в том числе в ней исследуются причины и последствия сложившегося и развивающегося, несмотря на многочисленные сходства в культурных паттернах, антагонизма, динамика представлений как цинской бюрократии, так и японского общества о своем соседе. В числе прочего высказываются идеи об оказанном влиянии психологической обстановки в обществах обеих стран на начало, характер и окончание войны.

В качестве справочной литературы прежде всего стоит отметить 3 и 4 тома «Историю Востока» в 6 томах [8, 9]. Благодаря большому объёму информации освещается как внутреннее положение в Китае и Японии, так и международная обстановка. Также полезной является и «История Японии» в 2 томах [11], изданная в 1998 г., в которой имеются некоторые численные показатели, которые не упоминаются в другой литературе. Другая «История Японии», 1988 г. [12], полностью концентрируется на внутриполитической ситуации и практически не затрагивает вопросы международных отношений, однако позволяет сопоставить внутренние изменения с внешними акциями и сделать выводы о степени влияния внутренней политики Японии в этот период на внешнюю и наоборот.

В западной историографии, как говорилось выше, рассматриваемому вопросу придается не такое большое значение, как в восточной, и тем не менее существует ряд заслуживающих внимания работ. Прежде всего хотелось бы отметить работу английского исследователя Иана Ниша «Japanese foreign policy, 1869-1942: Kasumigaseki to Miyakezaka» [6]. Ниш является специалистом в истории Японии и ее внешней политики, ему принадлежат несколько работ, в том числе монография об англо-японском союзе 1902 г. и труд по внешней политике Японии в период между мировыми войнами. Эта его работа представляет значительный интерес, поскольку в ней активно используются дипломатические и иные документы западных стран, в особенности Великобритании и США; кроме того, она позволяет проследить основные направления внешней политики Японии как до, так и после войны 1894-1895 гг., что выявляет и ее причины, и последствия.

Другая работа - монография С. Пэйна «The Sino-Japanese war of 1894-1895: perceptions, power, and primacy» [7] - сочетает в себе как западный, так и восточный подход к проблеме. Это исследование примечательно тем, что автор, не ограничиваясь описанием военных действий и дипломатических актов, проводит анализ прессы и общественного мнения западных держав. Тем самым создается аргументированное представление об отношении этих держав к происходящему, об эволюции их представлений о Японии и Китае и о значении, оказанном давлением общественности Запада на исход японо-китайской войны. Подобный своего рода синкретичный подход к вопросу (исследование событий на Дальнем Востоке в контексте реакции Запада) представляет интерес не только для исследования японо-китайской войны, но и для исследования глобальных отношений «Восток-Запад».

Справочные материалы, изданные в Европе и Америке («The Cambridge History of Japan» и др.; 14, 15), в общем предоставляют информацию, аналогичную российским, хотя и с некоторым смещением акцентов. В то же время там приводятся некоторые отсутствующие в отечественных источниках данные, что позволяет дополнить и расширить фактический материал по японо-китайской войне 1894-1895 гг. Таким образом, по данному вопросу существует достаточно большой объем исследований и справочной литературы.

Цель данной работы - основываясь на перечисленных выше материалах, проследить развитие событий в 1894-1895 гг., выявить причины и последствия конфликта и проанализировать его дипломатическое урегулирование. Особое внимание планируется уделить ходу мирных переговоров между Китаем и Японией и трансформации проекта мирного договора.

Работа состоит из трех глав. Первая глава посвящена характеру и основным этапам развития японо-китайских отношений с конца XVI века до 1894 г. Основная задача в этой главе - представить эволюцию этих отношений и их состояние на момент начала войны, проследить влияние на оба государства вмешательства западных держав.

Во второй главе рассматривается дипломатическая подготовка, начало и основные события конфликта. Главная задача заключается в том, чтобы поэтапно проанализировать предпринимаемые японским и китайским правительствами действия перед началом военных действий в контексте позиции великих держав и внутренних обстоятельств в Китае и на Корейском полуострове и оценить сложившуюся к марту 1895 г. ситуацию.

Третья глава посвящена мирным переговорам (от миссии Детринга до собственно полномочного представителя Ли Хун-чжана), заключению Симоносекского договора и последующему вмешательству России, Германии и Франции с целью возвращения Ляодунского полуострова Китаю. Здесь наиболее важно рассмотреть используемые той и другой стороной приемы с целью получить преимущества на переговорах, варианты и поправки к проектам мирного договора и основные положения его окончательного варианта.

Глава 1. Характер японо-китайских отношений с конца XVI века до конца XIX века

Значение японо-китайских отношений для обоих государств трудно переоценить. Фактически становление японского государства и культуры происходило на основе опыта китайской цивилизации путем заимствования многочисленных зарекомендовавших себя моделей управления и культурных образцов, пусть и основательно переработанных и адаптированных к специфическим, исконно японским представлениям. В то же время сама Япония была составной частью ближайшего окружения Китая и, хотя и причислялась к «варварам», не могла не учитываться во внешнеполитическом курсе страны, хотя бы в качестве «вассала» или, как во времена владычества монголов, объекта завоевания.

По большей части в течение веков японо-китайские отношения, основывавшиеся на формально «вассальных» (с точки зрения Китая) связях, оставались достаточно нейтральными: поддерживалась торговля (по договору 1434 г. - под видом «дани» от японцев) и происходил обмен посольствами. В то же время нельзя не отметить, что к началу XV века Япония уже открыто начала опровергать претензии Китая на главенство: одним из примеров подобной перемены курса может служить ответ сёгуна Асикага Есимоти на послание китайского императора по поводу набегов пиратов-вако на китайское побережье, в котором сёгун заявил, что «мир слишком мал, чтобы им правил один Сын Неба» [3, с. 24]. К середине XVI века отношения сильно ухудшились в основном из-за постоянных набегов вако на китайское побережье, начавшихся еще в XIV веке: в итоге дипломатические связи между Китаем и Японией были прерваны в 1549 г. (в том числе и из-за дестабилизации внутриполитической ситуации в Японии). В свою очередь, Китай не раз давал Японии повод испытать глубокие опасения в отношении миролюбия и бескорыстия его намерений. Вопреки действительному характеру отношений с Японией Китай веками продолжал числить ее среди «государств-данников» своего императорского двора, что с начала XIV века стало для сегунов неприемлемым: любые послания от Китая, в которых говорилось о подчиненном положении Японии, не принимались, а гонцы попросту выставлялись из страны [см. 3, с. 24-25, 30-31]. Тем не менее торговля между странами продолжалась, хоть и незаконно; основной поток контрабанды проходил через острова Рюкю.

Помимо торговли и пиратов, важнейшим вопросом японо-китайских отношений была Корея, которая традиционно считалась вассалом Китая и на сюзеренитет над которой не менее традиционно (по крайней мере с VII века, когда она вмешалась в войну между Силла и Когурё) претендовала Япония. В конце XVI века на нее дважды (в 1592 и 1598 гг.) обрушились завоевательные походы одного из объединителей страны Тоётоми Хидэёси, выдвинувшего план покорения Китая и создания огромной японской империи с перенесением ее центра в Китай. Окончившись безрезультатно, эти крупнейшие японские военно-морские экспедиции (в первом походе участвовало более 200 тыс. человек, во втором -- около 150 тыс.), в отражении которых также участвовали и китайские войска, оставили о себе мрачную память «подвигами», когда в виде «трофеев» в Японию были отправлены отрубленные уши и носы более 38 тыс. убитых и обезглавленных корейцев и китайцев [2, с. 398; 15, vol. 4, p. 291], и вряд ли улучшили отношение Китая к своему воинственному соседу.

Дальнейший переход к политике самоизоляции сначала Китая, а затем Японии возобновлению отношений отнюдь не способствовал: попытки Японии во второй половине XVI в. возобновить официальные контакты были оставлены без внимания минским двором. Равным образом безрезультатно закончилась попытка цинского Китая завязать в 1684 г. официальные связи с Японией [2, с. 397]. С обеих сторон были установлены жесткие ограничения на внешнюю торговлю. На новом этапе мировой истории многовековые отношения Китая с соседней Японией оказались фактически прерванными более чем на два столетия.

Следующим их рубежом и одним из ключевых моментов в истории как Китая, так и Японии стало их насильственное «открытие» западными державами и в особенности опиумные войны XIX века: поражение Китая, считавшегося сильнейшей державой этой части мира, в первой опиумной войне 1840-1842 гг. положила конец сохранявшимся представлениям о его гегемонии в регионе, стала очевидна его политическая и военная слабость. Навязанный же Нанкинский договор 1842 г., первый из череды неравноправных договоров с Западом, продолжал ослаблять его экономически и задерживать развитие; объективно он перестал представлять какую-либо угрозу Японии и, что представляется весьма важным, полностью «потерял лицо» - еще сохранявшееся в японских представлениях если и не восхищение, то уважение к Китаю после явной демонстрации его полной неспособности даже к защите от «заморских дьяволов», к защите своей государственности сменилось пренебрежением, перерастающим в презрение. В то же время судьба Китая явилась для Японии грозным предостережением об опасности иностранного порабощения, нависшей над ней самой и исключавшей какие-либо агрессивные планы в отношении ослабленного Китая (которым не благоприятствовал и глубокий внутренний кризис, вызванный распадом системы сёгуната и тенденциями к сепаратизму многих даймё). Насколько сильно повлияло на внешнюю политику Японии поражение Китая в войне с Англией, было видно уже по тому, что именно после этих событий Япония пошла на известное смягчение своей позиции по отношению к иностранцам, пытавшимся нарушить изоляцию страны. Если в 1825 г. правительство Японии, ужесточая режим изоляции, приказало обстреливать иностранные суда при их приближении к портам страны и пресекать насильственными мерами (вплоть до убийства) попытки иностранцев высадиться на берег, то после 1842 г. был взят курс на явное избежание осложнений с Западом [2, с. 399]. Последовали указания не отказывать иностранным кораблям в провианте и укрытии от штормов и лишь в крайних ситуациях прибегать к насильственным мерам. Весть о новом поражении Китая в войне с Англией и Францией предшествовала и согласию Японии на неравноправный договор с США 1858 г., от которого она до этого настойчиво уклонялась: помимо экстерриториальности и открытия новых портов, он предусматривал ограничение таможенной автономии, что по сути являлось покушением на суверенитет Японии и во многом повторяло китайский сценарий [9, кн. 1, c. 555].

Озабоченность внешней угрозой со стороны западных держав и нестабильная ситуация внутри страны толкнула Японию на поиск возможности установления официальных связей с Китаем. В 1861 г. через Нагасаки японское правительство снарядило специального эмиссара в Китай с предложением заключить торговый договор [2, с. 400]. Однако и эта попытка, и ряд последующих успехом не увенчались: Китай уклонился от ответа на японскую инициативу.

«Открытие» западными державами Японии ускорило крушение феодального строя в стране. Реставрация Мейдзи 1867--1868 гг. облегчила капиталистические преобразования и привела к масштабным и всеохватывающим изменениям в стране: за несколько десятилетий Япония стремительно превратилась из отсталой восточной страны и возможной жертвы колониальных держав в технически развитое и обладающее большим экономическим и военным потенциалом государство с весьма агрессивными намерениями. Наряду с ослаблением Китая из-за внутренних беспорядков и иностранного давления модернизация Японии определила важнейший рубеж в японо-китайских отношениях: Япония как единственное модернизированное государство Восточной Азии сменила Китай в качестве центральной силы в региональных международных отношениях. Самими японцами это было рассмотрено как признак превосходства Японии, как знак того, что она смогла намного более успешно распорядиться заимствованными из Китая конфуцианскими моделями, чем сам Китай, что послужило причиной для усиления националистических тенденций и роста милитаризма. В то же время в Цинской империи с привычным высокомерием продолжали считать Японию лишь данником, страной «карликов» и варваров, что явно не отражало действительное соотношение сил и в дальнейшем сослужило Китаю плохую службу.

Сделав упор в своей экономической политике на преимущественное развитие военных отраслей, правящие круги Японии в сфере внешних сношений стали упорно добиваться скорейшей ликвидации зависимости от Запада и одновременно активного участия наравне с другими капиталистическими державами в эксплуатации Китая. Эту тенденцию символизировали официальные японские дипломатические миссии в 1871 г. в США и Европу во главе с влиятельным государственным деятелем Ивакура Томоми на предмет подготовки к отмене неравноправных договоров и в Китай с целью навязать ему неравноправный договор.

Вместе с тем этот зондаж Японии вызвал в Китае самое пристальное внимание со стороны некоторых государственных деятелей, доказывающих необходимость реформ. К ее опыту отношений с Западом, первым шагам по пути «модернизации» страны проявил интерес Ли Хунчжан -- один из авторов и проводников политики «самоусиления» Китая. Он отметил способность Японии обойтись без иностранной администрации в морских таможнях, ограничить активность иностранных миссионеров и в особенности проводившуюся ею политику крупных капиталовложений с целью создания военных и военно-морских арсеналов. Однако не только опыт Японии привлекал Ли Хунчжана. Уже в 1860 г., призывая цинский двор начать проведение реформ, он подчеркивал, что если Китай не поставит себе на службу достижения Запада, то не только Запад, но и Япония извлечет выгоду для себя из слабости Китая [2, с. 400-401].

После первой встречи с представителем японской миссии Янагивара Мицунара в октябре 1870 г. Ли Хунчжан обратил внимание Цзунлиямыня на целесообразность установления дружеских отношений с Японией и использования их в интересах Китая, чтобы предотвратить возможность ее сближения с западными странами [2, с. 401]. По рекомендации Цзунлиямыня Ли Хунчжан взял на себя разработку китайского варианта договора с Японией и получил от цинского двора широкие полномочия для переговоров. У Цинской империи имелся достаточно иллюзорный проект о военно-политическом союзе с Японией для противостояния западным державам (пресловутый китайский принцип «бить одних варваров руками других варваров»), что лишь показывало ее нежелание (или неспособность) признавать реалии того времени. Когда в июне 1871 г. в Тяньцзинь прибыл уже облеченный чрезвычайными полномочиями японский представитель, его усилия навязать Китаю неравноправный договор и поставить Японию в Китае на равную ногу с Западом встретили категорический отпор. Поскольку в то время Япония еще не обладала военной силой, сравнимой с силой великих держав, и не имела возможности навязать Китаю свои требования силой, в основу переговоров лег проект договора, подготовленный Ли Хунчжаном.

13 сентября 1871 г. в результате двухмесячных переговоров в Тяньцзине был подписан договор о мире и дружбе между Китаем и Японией [2, с. 401]. Имея мало общего с первоначальными намерениями Японии, договор в то же время не оправдал надежд Цинов. Япония не получила от цинского правительства торговых привилегий, которыми пользовались западные державы: в принципе наибольшего благоприятствования, гарантировавшего особые права иностранцев в Китае, ей было отказано. Консульская юрисдикция предоставлялась Японии лишь на условиях взаимности. В договоре оговаривался (ст. XI) запрет японцам, приезжающим в Китай, носить при себе оружие, что заведомо влекло за собой острую реакцию в Японии в связи с самурайской традицией ношения двух мечей. В то же время Япония не согласилась на создание союза против Запада: она допустила лишь включение в договор статьи, гласившей, что «….в случае, если какое-либо другое государство поступит несправедливо или проявит неуважение к одной из договаривающихся сторон, при соответствующем уведомлении они обязаны прийти на помощь друг другу или предложить посредничество для урегулирования трудностей» (ст. II).

После ратификации договора в 1873 году стороны обменялись дипломатическими миссиями. Первым посланником Японии в Пекине в 1874 г. стал Янагивара Мицунару. В 1879 г. в Токио был направлен китайский посланник Ван Чжи-чунь. Однако значение всего договора уже через год после ратификации было практически сведено на нет военной экспедицией Японии на острова Рюкю.

Острова Рюкю веками были источником территориальных споров в японо-китайских отношениях, и с XVII века правители островов получали двойную инвеституру -- от Китая и от Японии. Из-за произошедшего в 1871 году инцидента (тайваньские аборигены убили нескольких потерпевших крушение рыбаков с Рюкю) Япония потребовала от Китая компенсации и наказания виновных. Уклончивость Ли Хунчжана, стремившегося в сложном для страны положении избежать обострения отношений с Японией, была интерпретирована в Токио как отказ Китая от претензий на Рюкю и одновременно как признание за Японией права на свободу действий в отношении Тайваня. В 1874 г. (более чем через два года после инцидента) Япония отправила на остров военную карательную экспедицию в составе 3 тыс. солдат. Однако, несмотря на то, что в качестве «советника» экспедиции Япония пригласила бывшего американского консула в Сямыне (Амое) генерала Лежандра, что должно было символизировать «благословение» США, цинское правительство заявило резкий протест, рассматривая этот шаг Японии как посягательство на территорию империи [2, с. 403-404]. На остров был направлен значительный контингент китайских войск. Япония и Китай оказались на грани войны, к которой ни одна из сторон не была готова.

Для переговоров непосредственно в Пекин, минуя Ли Хун-чжана, резиденция которого находилась в Тяньцзине, прибыл японский уполномоченный с требованием урегулировать конфликт при условии наказания виновных самим Китаем и выплаты контрибуции Японии. В итоге было подписано соглашение о выводе японских войск с Тайваня. Отказавшись от контрибуции, Китай тем не менее выплатил Японии «компенсацию». Однако от договорного оформления своего отказа от Рюкю Пекин уклонился как в ходе этих переговоров, так и в дальнейшем, в 1880--1881 гг., несмотря на то что острова в 1879 г. были официально объявлены Токио японской префектурой Окинава [2, с. 404]. Этот кризис в полной мере продемонстрировал готовность Японии перейти к силовым методам по отношению к прилежащим государствам после того, как она наберет достаточную военную мощь.

В 80--90-х годах важнейшее место в отношениях Цинской империи с Японией заняла Корея. Стремление Китая сохранить и упрочить вассальную зависимость Кореи все острее сталкивалось с четко обозначившимся курсом Японии поставить ее под свой контроль, чего требовали экономические и политические интересы Японии. Во многом эта цель достигалась с помощью экономических методов, к которым столь успешно и регулярно прибегали западные державы: в 70-80 гг. XIX века на Японию приходилось почти 90% корейского экспорта, сама же Япония также поставляла большое количество товаров в Корею, причем только 11, 5% из них были японского производства - остальные были произведены на Западе [9, кн. 2, c. 297]. Кроме того, объем торговли между странами рос быстрыми темпами - во второй половине 80-х гг. - начале 90-х гг. XIX века экспорт Японии в Корею вырос более чем на 90%, причем доля в нем товаров японского производства выросла на 160% (с 511 млн. иен до 1313 млн. иен) [15, vol. 5, p. 758], что позволяет говорить о стремительно усиливающемся экономическом влиянии Японии в Корее.

Важнейшими вехами реализации программы по установлению контроля над Кореей стали Канхвасский неравноправный договор 1876 г., который Япония, опередив Запад, навязала Корее и с которым заставила примириться цинское правительство, первый «корейский кризис» 1882-1884 гг., когда после восстания против иностранцев и разгрома японской миссии в 1882 г. Япония в 1884 г. поддержала попытку государственного переворота, предпринятую Независимой партией Кореи во главе с Ким Ок Кюном, с целью привести к власти прояпонское правительство, что привело лишь к дальнейшему обострению отношений с Китаем и к довольно сильному ослаблению сторонников Японии в Корее [подробнее см. 4, с. 24-28; 14, p. 116], и Тяньцзинское соглашение от 18 апреля 1885 г., подписанное Ито Хиробуми и Ли Хун-чжаном с целью урегулировать ситуацию, которое обеспечило Японии равное с Китаем право вводить в случае беспорядков в Корею войска на условиях взаимного предварительного уведомления. Однако, несмотря на то, что на практике это было равнозначно отказу цинского Китая от исключительных прав на Корею, официально Пекин продолжал претендовать на сюзеренитет над Кореей и даже пытался закрепить ее вассальную зависимость от себя [см. 2, с. 404]. Эти события фактически подготовили почву для дальнейшего противостояния из-за владычества над Кореей - как Китай, стремительно теряющий свое влияние под натиском Англии и Франции, так и стремящаяся к экономической и военной экспансии Япония не собирались идти на уступки в этом вопросе.

Надвигавшаяся японская угроза оказывала определенное влияние на проведение правящими кругами Китая политики «самоусиления» и на попытки использовать в рамках этой политики в том числе и японский опыт с его первоочередным вниманием к созданию сильного флота и армии, к развитию отраслей промышленности, которые обеспечивали рост военного потенциала. Однако то, что дало быстрые всходы на почве широких преобразований в Японии, оказалось бесполезным в условиях искусственной консервации феодального строя в Китае. В равной мере не оправдали себя надежды Цинской империи отвести угрозу японской экспансии с помощью дипломатических интриг, разжигания и использования противоречий между соперничавшими колониалистическими державами - все попытки склонить кого-либо из них на свою сторону провалились в основном по экономическим причинам [см. 9, кн. 2,с. 232-238].

Таким образом, японо-китайские отношения к 1894 г. имели долгую и достаточно сложную историю. В XIX веке если и не столь настойчиво декларируемый китайцами сюзеренитет, то несомненное превосходство Китая над Японией, сохранявшееся на протяжении всей истории их отношений, окончательно пропало - державы практически поменялись местами: раздираемый внутренними противоречиями и постепенно теряющий свой суверенитет под натиском колониалистических держав феодальный и децентрализованный Китай утратил свою мощь, в то время как Япония, достаточно легко перенесшая контакты с Западом (во многом потому, что основные его силы были брошены на освоение Китая - по деструктивным последствиям экспедиция коммодора Перри 1853-1854 гг. и конфликт в Симоносеки 1863-1864 гг. вряд ли сопоставимы с опиумными войнами и франко-китайской войной 1884-1885 гг.) и перенявшая его модель развития, многократно усилилась и обрела несравненно большие возможности для ведения внешней политики по сравнению с периодом сегуната. В то же время Япония приобрела все те потребности, которые свойственны капиталистическим державам того времени - ей были необходимы рынки для сбыта продукции и колонии для добычи сырья (что было жизненно важным ввиду ограниченности ресурсов на островах); нельзя также и пренебрегать необходимостью считаться с мнением многочисленных выходцев из самурайского сословия, занимавших огромное количество ответственных государственных постов и воспринимавших территориальную экспансию как свой неотъемлемый долг. Имея современную, обученную западными советниками и вооруженную по последнему слову техники армию и высокотехнологичный по меркам того времени флот из построенных на верфях европейских государств кораблей, Япония имела прекрасные шансы на решение многовекового «корейского вопроса» в свою пользу в частности и на окончательное установления своего главенства в регионе в общем. Единственная надежда Китая - вмешательство иностранных держав - не оправдалась: сложная ситуация соперничества и сдерживающих друг друга сил не позволяла какой-либо западной стране предпринять решительные действия, тем более что во многом война соответствовала интересам некоторых из них - Англия, хотя и опасалась потерять свои экономические позиции в Корее, рассчитывала получить в лице усиливающейся Японии союзника против России, а Германия стремилась отвлечь силы соперников с европейского театра на Дальний Восток. Остальным державам также было невыгодно оказаться втянутыми в войну на чьей-либо стороне, особенно если учитывать, что любое вмешательство могло бы вызвать негативные последствия на всей мировой геополитической арене, в том числе и в Европе. Таким образом, международная обстановка также отвечала интересам Японии и позволила ей (при соблюдении определенных условий, конечно - обоснование войны «прогрессивными» и «демократическими» лозунгами, избежание столкновения с интересами западных держав - например, исключение Шанхая из зоны боевых действий, и т. д.) начать войну без опасения постороннего вмешательства.

Глава 2. Дипломатическая подготовка, основные события и итоги японо-китайской войны 1894-1895 гг.

В 1894 г. в Корее вспыхнуло восстание тонхаков, запрещенной религиозной организации, выступавшей в том числе против засилья иностранцев - «западных варваров» и «лилипутов»-японцев, которое по социально-экономическим мотивам было поддержано широкими крестьянскими массами [подробнее см. 4, с. 70-106]. Корейское правительство не смогло справиться с ним своими силами и начало искать поддержки со стороны своего сюзерена - Китая. 1 июня представитель короля Кореи Мин Ён Чжун вступил в переговоры с генеральным резидентом Китая Юань Шикаем и получил его согласие на отправку в Корею китайской армии. Примечательно, что Юань Шикай, опасаясь резкой реакции Японии, 3 июня встретился с японским временным поверенным в делах в Корее Сугимура (отцом известного дипломата первой половины XX века Сугимура Ётаро) и обсудил с ним вопрос о посылке китайской армии в Корею; во время этой встречи у Юань Шикая создалась полная уверенность в том, что японское правительство не воспользуется восстанием в Корее для активного вмешательства и что в соответствии со статьей III Тяньцзиньского договора 1885 г. Япония пошлет свои войска для защиты своей миссии, консулов и резидентов в Корее, но в количестве не более одной роты [4, с. 111]. «Сановник по делам Севера» и наместник столичной провинции Чжили Ли Хунчжан, фактически проводивший внешнюю политику Китая, также согласился с планом Юань Шикая, поскольку японское правительство активно не препятствовало этому. 5 июня 1894 г. корейское правительство обратилось с официальной просьбой о помощи к китайскому императору. 6 июня китайский посланник в Токио Ван Фын-цзао в соответствии с Тяньцзиньским договором 1885 г. информировал министра иностранных дел Японии Муцу Мунэмицу о посылке войск в Корею [4, с. 114-115, 132].

Для японского правительства подобное развитие событий в определенном смысле оказалось очень удачным: как раз в это время сильно обострились отношения между правительством и парламентом, фактически правительству 1 июня 1894 г. был выражен вотум недоверия, хотя петиция и была отклонена императором [4, с. 122], в результате чего премьер-министр Ито Хиробуми был вынужден распустить нижнюю палату парламента. Военные действия позволили бы правительству сильно укрепить свое положение и стабилизировать внутреннюю ситуацию. Немедленно, 7 июня, японский посланник в Пекине информировал Цзунлиямынь, что Япония со своей стороны также пошлет в Корею войска. 9 июня Муцу передал ответ Ван Фын-цзао, в котором говорилось, что Япония не признает Корею вассалом Китая, о чем упоминалось в поданной ему 6 июня ноте [4, с. 134]. В тот же день, 9 июня, в корейских портах поблизости от центра восстания начали высаживаться китайские части; одновременно с японских кораблей в Инчоне был высажен десант морской пехоты, который, сопровождая возвращавшегося из Японии поверенного Отори Кэйсуке, 10 июня вступил в Сеул. 14 июня в Сеул прибыл передовой отряд смешанной бригады под командованием майора Итиноэ [4, с. 129]. Китайское правительство, возмущенное агрессией, выразило протест и потребовало приостановить высадку японских войск, что, однако, не возымело особого результата.

14 июня на внеочередном совещании правительства, созванном премьер-министром Ито Хиробуми, был выработан и утвержден императором проект дальнейших совместных действий Японии и Китая в Корее, изложенный министром иностранных дел Муцу 16 июня китайскому посланнику: он заключался в совместном подавлении восстания тонхаков и последующем создании смешанной японо-китайской комиссии для проведения «реформ» - контроля над корейским правительством, установления порядка в стране, проверки состояния финансов и сокращения расходов [10, с. 301]. Реализация этого проекта по сути означала установление совместной опеки над Кореей, что не устраивало Китай. В то же время Муцу открыто заявил, что в случае отказа Япония «может выступить самостоятельно… Мы обращаемся к вам отнюдь не за разрешением…» [4, с. 158]. Китайский посланник, а затем и китайское правительство отвергло японский проект: оно объявило, что «усмирение мятежников» уже закончено (действительно, 11 июня главная повстанческая сила - армия Чон Бон Чжуна - была распущена своим лидером во многом как раз из-за опасения иностранной интервенции; см. 4, с. 100-111), что японский проект «реформ» означает вмешательство во внутренние дела Кореи и что по Тяньцзиньскому договору обе державы должны вывести свои войска из Кореи. Но Япония отказалась сделать это до тех пор, пока в Корее не будут проведены «реформы», водворён «порядок» и реорганизована с этой целью местная администрация.

Намерения Японии можно проследить по некоторым документальным свидетельствам того времени. Так, в директиве японского правительства посланнику в Корее, отправленной 15 июня 1894 г., говорилось: «Как на причину оставления японских войск в Корее вам следует совершенно открыто и официально сослаться на необходимость командирования инспекционной группы чиновников дипломатической миссии или консульства для обследования положения в районах, которые были охвачены мятежом. Обследование следует всячески затягивать. Проинструктируйте эту группу в том духе, чтобы она намеренно включала в свои донесения сведения, которые были бы противоположны истинному положению вещей и говорили об отсутствии мира в этих районах» [4, с. 167]. 14 июля японский поверенный в делах в Пекине Комура Джутаро, будущий министр иностранных дел, по поручению Токио ультимативно заявил китайскому правительству, что, поскольку оно не желает идти навстречу Японии, его правительство «снимает с себя всякую ответственность за могущие произойти чрезвычайные события». Муцу в своих мемуарах говорит о цели этого заявления: «Я решил воспользоваться случаем и попытаться урегулировать ухудшившиеся взаимоотношения между Китаем и Японией, а если это не удастся, ускорить неизбежный разрыв» [4, с. 173]. Посланник в Сеуле Отори Кэйсуке в своем докладе писал: «Вызвать столкновение между японскими и китайскими войсками нелегко, поэтому я потребовал аудиенции у короля Кореи, чтобы прежде всего поставить перед ним вопрос о реформах внутреннего управления. Я полагаю, что вряд ли можно найти лучший повод для конфликта между Японией и Китаем» [4, с. 175].

Эти документы свидетельствуют о твердом намерении Японии окончательно решить «корейский вопрос» силовым путем, но при этом сохранить видимость «цивилизованности», оправдать свою агрессию борьбой за развитие и независимость Кореи, что было очень важно в контексте значительного военного присутствия западных держав в регионе, которые вполне могли бы вмешаться на стороне Китая, поскольку и в Китае, и в самой Корее они обладали значительными экономическими интересами.

В самом Китае в правящих кругах имелись разногласия по поводу политического курса. Император Гуансюй и его окружение, включая лидера «южной» (Аньхуэйской) группировки цинских сановников - главу налогового приказа Вэн Тун-хэ, стремились к войне с Японией, явно недооценивая японские силы. В противоположность им Ли Хун-чжан, являвшийся лидером «северной» (Хунаньской) группировки, считал, что Китай не готов к войне. Его поддерживал глава Цзунлиямыня принц Цин и некоторые другие влиятельные сановники, ориентирующиеся на вдовствующую императрицу Цыси [10, с. 303]. Они считали, что единственная надежда Китая - помощь западных держав.

Наиболее заинтересованными державами были Англия и Россия. В середине июня 1894 г. Ли Хун-чжан обратился к посланнику Великобритании О'Коннору с просьбой о посредничестве в разрешении конфликта; несколькими днями позже он также попросил о военно-морской демонстрации против Японии со стороны британского флота [4, c. 234]. Великобритания отказалась и предложила принять японский проект о совместном протекторате над Кореей, поскольку была заинтересована в ослаблении России и рассчитывала противопоставить ей в Корее и Японию, и Китай. Обращение Ли Хун-чжана к России также не принесло особых результатов: она предложила Японии свое посредничество, а после отказа 30 июня 1894 г. русский посланник в Токио вручил Муцу ноту, в которой вся ответственность за возможные осложнения возлагалась на Японию [4, c. 221]. Но Россия в любом случае не имела возможности оказать сколько-нибудь существенное давление - ее силы на Дальнем Востоке были слишком малочисленны: перемещение войск из западной части страны заняло бы колоссальное количество времени и средств, а с учетом нарастающей угрозы со стороны Германии это могло бы дестабилизировать ситуацию в Европе.

26 июня японский посланник в Сеуле Отори Кэйсуке посетил короля и «посоветовал» ему провести реформы внутреннего управления и создать для этого смешанную японо-корейскую комиссию. 10 июля он потребовал, чтобы корейское правительство официально объявило об аннулировании вассальной зависимости от Китая. Это уже был прямой антикитайский выпад, делавший японо-китайскую войну почти неизбежной. Узнав о нем, Ли Хунчжан принял решение значительно усилить китайское военное присутствие в Корее, доведя численность войск до 12 тыс. чел. Со своей стороны японская главная ставка направила командиру японской бригады в Сеуле недвусмысленную директиву: «Если станет известно, что Китай увеличивает численность своих войск, Вам надлежит, оставив часть своей бригады в Сеуле, ... уничтожить главными силами ближайшего противника, не дожидаясь подхода к нему подкреплений» [11, т. 2, с. 147-148].

Немалую роль в намерениях Японии сыграло подписание 16 июля первого равноправного англо-японского договора, в частности отменявшего экстерриториальность (окончательно ее устранение было отложено до 1899 г.) [11, т. 2, с. 142]: это внушило японскому правительству уверенность в благожелательной позиции Великобритании и подтолкнуло его к решительным действиям. 19 июля 1894 г. Отори была направлена телеграмма, уполномочивающая его вызвать разрыв с Кореей и Китаем в любой момент по его усмотрению. 20 июля он вручил ультиматум корейскому правительству с требованием немедленно удалить из Кореи китайские войска. Ответ надлежало дать не позднее 22 июля, иначе, по словам посланника, он будет вынужден «принять решение самостоятельно» [4, с. 197].

Корейская Палата по иностранным делам долго и тщательно составляла ответ, при этом несколько раз согласовывая его с заместителем главного резидента китайского представительства. В ответе говорилось: «После того как бунтовщики на юге были приведены в покорность, мы неоднократно просили цинское правительство вывести войска. Однако последнее еще не вывело войск; точно так же войска вашей страны продолжают оставаться в Корее. В настоящее время мы вновь потребовали от заместителя генерального резидента… передать китайскому правительству просьбу о срочной эвакуации из Кореи своих войск…» [4, с. 200]. Но, несмотря на то, что корейское правительство удовлетворило требование Японии, Отори, не дожидаясь ответа, согласно вышеупомянутой директиве принял решение приступить к военным действиям в 12 часов ночи 22 июля 1894 г [4, с. 201].

Рано утром 23 июля японский пехотный полк подошел к королевскому дворцу в Сеуле и после отказа начальника караула пропустить иностранные войска внутрь перебил охрану. Затем солдаты захватили дворец. Король и королева фактически оказались под арестом, правительство было отстранено, корейский гарнизон города разоружен, хотя и не без сопротивления со стороны корейцев - упорные уличные бои в Сеуле продолжались два дня, и лишь к 25 июля сопротивление в городе и его окрестностях было сломлено [11, т. 2, с. 148]. Вместо свергнутого рода Минов для управления страной было создано новое правительство из сторонников Японии во главе с бывшим регентом (тевонгуном), отцом короля. Это правительство сразу же порвало вассальные отношения к Цинской империи.

Тем временем к берегам Кореи приблизилась вышедшая 23 июля из порта Сасэбо японская эскадра в составе 13 крейсеров и 10 меньших кораблей. Это были лучшие силы, которыми в то время располагал японский флот, -- все корабли были новейшей постройки, вооружение крейсеров составляли мощные 150-миллиметровые скорострельные орудия [11, т. 2, с. 148].

Утром 25 июля часть японских сил (3 крейсера) встретилась в двумя китайскими военными кораблями у о-ва Пхундо. Японцы без предупреждения открыли огонь, и после нескольких залпов получившие тяжелые повреждения китайские суда подняли белый флаг. Японцы не стали захватывать или преследовать их и направились к Инчхону.

В это время к инчхонскому порту приближался английский транспорт «Гао-шэн», перевозивший примерно 1200 китайских солдат. Повстречавшись с японцами, сопровождавший его китайский военный корабль немедленно сдался. Английский капитан «Гао-шэна» хотел последовать его примеру, но находившиеся на судне китайские офицеры арестовали его и отказались подчиниться японским приказам. Тогда японский крейсер открыл огонь и потопил транспорт. Затем японцы спустили шлюпки, чтобы спасти только европейцев -- капитана, старшего помощника и рулевого; остальные пятеро англичан, входивших в экипаж «Гао-шэна», к тому времени уже утонули. Что касается китайцев, то 147 из них были спасены корейским судном, а еще 45 человек вскарабкались на торчавшие из воды мачты «Гао-шэна» (море в этом месте было мелким) и через сутки были подобраны французским военным кораблем. Все остальные (примерно тысяча человек) погибли [13, с. 25-26].

Смешанная бригада генерал-майора Осима Ёсимаса из района Сеул-Инчхон выдвинулась к Асану, планируя захватить врасплох малочисленные китайские войска. Однако китайская разведка вовремя оповестила командующего китайским отрядом в Корее Е Чжичао о выступлении японцев и основная часть войск была отведена к Конджу. 28 июля батальоны генерала Не Шичэна (около 2000 человек) заняли позиции у станции Сонхван и принялись быстро подготавливать оборонительные рубежи. Утром 29 июля в районе Сонхвана состоялось первое сражение между японскими и китайскими войсками на суше. Китайцы потерпели поражение и отступили, бросив тяжелое вооружение. Их потери составили до 500 человек, японцы потеряли 82 человека убитыми, из них двух офицеров [11, т. 2, с. 148]. Уцелевшие китайские части совершили трудный обходной маневр через горы на север и сумели соединиться с главными силами в районе Пхеньяна.

Только 1 августа 1894 г., т.е. спустя более чем неделю после начала военных действий, Япония объявила войну Китаю. В посвященном этому пространном императорском указе подданным объяснялись «благородные» цели войны: «Корея является независимой страной, которую наша империя уважалас начала нашего правления, и которая стоит в одном ряду с другими державами. Китай же каждый раз называет Корею зависимой страной, тайно или открыто вмешивается в ее внутренние дела, ... посылает туда войска. Мы хотим на основе договора 1882 г., послав свои войска,… избавить Корею навечно от беспорядков, сохранить на будущее общественное спокойствие и тем самым сохранить мир на Дальнем Востоке» [11, т. 2, с. 149].

В тот же день цинский двор опубликовал указ китайского императора о начале войны с Японией.

16 августа 1894 г. правительство Кореи по требованию Японии было вынуждено расторгнуть все договоры с Китаем. Чтобы оградить себя от вмешательства европейских держав и придать своим действиям законность, Япония навязала Корее 26 августа 1894 г. договор о союзе [11, т. 2, с. 149]. Договор, помимо преамбулы, в которой указывалось, что обе страны занимают по отношению к Китаю «наступательно-оборонительную» позицию, содержал в себе 3 статьи:

«Статья 1. Настоящий договор о союзе имеет своей целью изгнание китайских войск из Кореи, укрепление независимости Кореи и обеспечение интересов обоих государств.

Статья 2. Японское государство берет на себя ведение наступательных и оборонительных военных операций, а Корейское государство обязано обеспечить снабжение японских войск продовольствием и создать все условия для беспрепятственного продвижения их по стране.

Статья 3. Действие настоящего Договора о союзе прекращается в случае заключения мирного договора с Китаем».

До начала декабря 1894 года верховное командование китайскими войсками и флотом осуществлял Ли Хунчжан, который уже четверть века не руководил боевыми действиями, а его полководческий опыт ограничивался борьбой с тайпинами и няньцзюнями. Скрытая феодальная раздробленность Цинской империи привела к тому, что, фактически, до конца 1894 года против вооружённых сил всей Японской империи сражались лишь Хуайская армия и Бэйянский флот (наместник южнокитайского наместничества Лянгуан прямо заявил, что провинция Гуандун с Японией не воюет; Наньянский флот вместо того, чтобы прийти на помощь Бэйянскому, ушёл вверх по Янцзы и затаился там, и т. д.) [15, vol. 5, p. 765]. После сражения у Сонхвана хуайские войска из района Асана в течение месяца добирались до Пхеньяна. Марш осложняли нехватка продовольствия, проливные дожди и наличие раненных и больных солдат. Не Шичэн, пользуясь дружеским расположением корейцев, был вынужден оставить своих раненных на попечение корейских властей.

В Китае было спешно набрано 56 тысяч новобранцев. Одновременно из Южной Маньчжурии в район Пхеньяна двинулись четыре крупных соединения цинских войск - армии Цзо Баогуя, Фэншэнья, Вэй Жугуя и Ма Юйкуня, включавшие значительное количество новобранцев, спешно отправленных в маршевые части. По словам цинского историка Яо Сигуана, по пути следования они грабили придорожные корейские деревни, мирное население в ужасе бежало от таких «защитников». Не Шичэн, командир китайских войск в Корее, направленный 3 сентября 1894 г. из Пхеньяна в Тяньцзинь за подкреплениями, опросил по дороге ряд беженцев, которые засвидетельствовали, что многие из командиров проходивших китайских частей не придавали серьезного значения дисциплине своих войск и допустили грабежи и насилия. Это составляло резкий контраст с поведением частей Не Шичэна, которого корейцы любили и уважали, и который платил за постой и продовольствие серебром. В конце августа в Пхеньян подошёл со своими батальонами Е Чжичао, назначенный 1 сентября 1894 г. телеграммой Ли Хунчжана командующим этой армией. Однако командиры пришедших из Маньчжурии соединений были очень недовольны этим назначением и признали его власть нехотя. Многие считали, что назначение Е Чжичао на пост главнокомандующего цинскими войсками в Корее было им не заслужено. Тем временем к Пхеньяну спешили крупные японские силы генерала Нодзу Митицура. Несколько атак японцев на Пхеньян в начале сентября были успешно отбиты войсками генералов Цзо Баогуя и Вэй Жугуя. 15 сентября произошло решающее для корейского театра военных действий сражение под стенами Пхеньяна. Армия Е Чжичао насчитывала всего 35 батальонов (не более 18 тысяч солдат). Ей противостояли значительно превосходящие ее по численности японские войска (около 40 тысяч человек). Армия Е Чжичао была окружена и потерпела сокрушительное поражение. Многие цинские солдаты и офицеры попали в плен, было убито или ранено более 3000 человек [7, p. 165-169]. Примечательно, что, по свидетельству цинского историка Цай Эркана, в обороне Пхеньяна от японцев принимало участие 800 корейских солдат, сражавшихся вместе с батальонами Е Чжичао. Ночью 16 сентября цинские войска оставили свои позиции и, прорвав окружение, отступили к китайской границе. Предложение Не Шичэна о занятии оборонительных рубежей в районе города Анджу не было принято и Е Чжичао отвел войска за Ялу. Корея была потеряна для Цинской империи.

Исход борьбы на море решила битва в устье реки Ялу. 17 сентября 1894 года здесь, к югу от устья реки Ялу, в ожесточённом бою сошлись Бэйянский флот под командованием Дин Жучана и японская объединённая эскадра вице-адмирала Ито Сукэюки. Каждая из сторон имела по десять боевых кораблей, хотя японские суда значительно превосходили китайские по скорости хода, скорострельности и дальнобойности орудий [7, p. 169-172]. Сражение длилось пять часов и прекратился из-за недостатка снарядов у обеих сторон. Поредевший Бэйянский флот ушёл в Вэйхайвэй и укрылся там, не решаясь выходить за пределы Бохайского залива; он даже не пришёл на выручку осаждённому Люйшуню (между тем, Люйшунь, Далянь и Вэйхайвэй были созданы как береговые крепости с расчётом на обязательную поддержку с моря).

Известия о поражении на суше и на море оказались весьма неприятными для императорского двора в Пекине. Здесь усиленно готовились к празднованию 60-летия Цыси, на неслыханное по роскоши торжество было отпущено из казны 10 миллионов лянов серебра [9, кн. 2, с. 238]. Поражение Хуайской армии и Бэйянского флота явилось тяжёлым ударом по положению и престижу Аньхуэйской политической группировки, чьей опорой они являлись.

Китай предпринял попытку остановить неприятеля на границе. В устье реки Ялу была спешно создана линия обороны и сконцентрировано 24 тысячи солдат Хуайской армии. 25 октября началось наступление 1-й японской армии генерала Ямагата Аритомо. После упорного сопротивления цинские войска начали отход. Форсировав реку Ялу, наступавшие вторглись в Южную Маньчжурию, перенеся военные действия на территорию самой Цинской империи. После форсирования Ялу японская 1-я армия разделилась на две части. Одна часть под командованием генерал-лейтенанта Кацура Таро (впоследствии премьер-министра Японии) продолжила преследование отступающих китайских частей и изолировала территорию, прилегающую к Люйшуню, в то время как другая группа, под командованием генерал-лейтенанта Оку Ясуката, отправилась на север для атаки Мукдена. Японцы заняли юго-восточную часть провинции Шэнцзин (Фэнтянь), но ожесточенное сопротивление войск генералов Ма Юйкуня и Не Шичэна остановило их продвижение. На ряде участков китайские войска перешли в контрнаступление и достигли частичных успехов (победа в Ляньшаньгуаньской оборонительной операции), но это привело лишь к стабилизации линии фронта и отказу японцев продолжать наступление на Мукден [см. 13, с. 50-55].

Сковав основные силы Хуайской армии в центральной части провинции Фэнтянь, японская главная ставка сформировала 2-ю армию под командованием генерала Ояма Ивао и в октябре высадила её на Ляодунском полуострове. Комендант Люйшуня, многие офицеры и чиновники, прихватив всё ценное, заранее бежали из крепости. В рядах оставшегося офицерства оказалось немало изменников. Дисциплина в крепости рухнула, начались грабежи и беспорядки. Генералы, не желая рисковать жизнью, не организовали отпора неприятелю. 21 ноября японцы начали штурм, и ещё до полудня почти без сопротивления заняли форты, защищавшие Люйшунь с суши, а вечером овладели и восточными береговыми батареями. Цинский гарнизон обратился в бегство. На следующий день вся крепость и город оказались в руках победителей. Японцы захватили огромные запасы военного снаряжения и боеприпасов, судоремонтный док и арсенал. Эти трофеи оценивались в 60 миллионов иен. Бежавшие из Люйшуня китайские войска двинулись на север, и после беспорядочного отступления соединились с частями Хуайской армии. Ворвавшиеся в Люйшунь японские солдаты в течение нескольких дней истребили около 2 тысяч человек, среди которых были пленные, а также мирное население города, включая женщин и детей. Это должно было вызвать ужас и парализовать волю противника [11, т. 2, с. 151].

Падение Люйшуня произвело в Пекине переполох. Снимая с себя ответственность, Цыси была вынуждена пожертвовать Ли Хун-чжаном, сделав его, хоть и в мягкой форме, козлом отпущения. Ли Хун-чжана был отстранен от руководства военными делами, которое перешло в руки опального великого князя Гуна, который стал главой Комитета обороны (впоследствии переименованного в Комитет по военным делам; в ведение этого комитета также было передано и Адмиралтейство). На лишённого прежней власти Ли Хун-чжана обрушился поток обвинений в поражении Китая; он был разжалован и снят с постов [7, p. 200-203]. Война полностью опустошила цинскую казну; Пекин был вынужден в 1894 и в январе 1895 взять у Англии два займа на общую сумму 28 миллионов лянов [6, p. 40]. С ноября 1894 года великий князь Гун и Ли Хунчжан стали готовить мирные переговоры с Японией, а в январе 1895 года туда была послана официальная делегация. Поскольку Япония еще не достигла своих целей, начавшиеся в Хиросиме переговоры были прерваны японской стороной в одностороннем порядке [см. 4, с. 427-444].

Чтобы изгнать японцев из Маньчжурии, в декабре 1894 года на север были двинуты провинциальные армии, которые ещё не участвовала в боях. Это разношерстное воинство с устаревшим вооружением, низкими боевыми качествами и без опыта ведения современной войны, проследовало через Шаньхайгуань в район Нючжуан-Инкоу. Ли Хунчжан был окончательно отстранён от руководства военными действиями. Командование всеми вооружёнными силами, в том числе Хуайской армией, принял лянцзянский наместник Лю Куньи, в помощь ему были назначены У Дачэн и сычуаньский тиду Сун Цин. В Пекине опасались, что японцы захватят Мукден -- «священную столицу» маньчжуров. Дабы предотвратить это и вернуть взятый неприятелем Хайчэн, цинское командование, несмотря на жестокие холода, развернуло с середины января до начала марта ожесточённые бои в долине реки Ляохэ [см. 13, с. 69-73].

Одновременно в Токио решили главный удар направить на Вэйхайвэй и застрявший там Бэйянский флот (сильнейшие повреждения, невозможность ремонта и недостаток боеприпасов не позволили ему вновь вступить в бой с японскими кораблями). В конце января с полуострова Ляодун под Вэйхайвэй морем были переброшены две дивизии из Японии и половина 2-й армии под командованием генерала Оямы, с моря крепость блокировала Объединённая эскадра вице-адмирала Ито. 30 января наступавшие после боя заняли береговые форты южного крыла. Провинциальные китайские войска отступили от города и северных батарей, занятых японцами. Завладев батареями, противник начал обстрел последних очагов обороны -- батарей островов Люгундао и Жидао, а также Бэйянского флота (24 боевых корабля различных классов). В течение девяти суток битвы за Вэйхайвэй эти силы отражали натиск врага. Японские миноносцы торпедировали ряд кораблей , в т.ч. и флагманский Бэйянского флота броненосец 'Динъюань', который выбросился на берег. К 8 февраля 1895 г. японцы подавили батарею острова Жидао, контролировавшую южный вход в бухту Вэйхайвэя, и смогли разрушить боновые заграждения, которые преграждали путь японским миноносцам. Вскоре на кораблях и в фортах Люгундао вспыхнул мятеж. Командиры кораблей и иностранные инструкторы отказались пойти на прорыв окружения, чтобы затем потопить флот. Бунт разрастался -- офицеры, моряки и солдаты требовали капитуляции. 12 февраля 1895 г. Дин Жучан вступил в переговоры с вице-адмиралом Ито относительно условий капитуляции [9, кн. 2, с. 239]. По условиям достигнутого соглашения японцы обязывались не причинять никакого вреда капитулировавшим цинским военнослужащим и отпустить их сразу после передачи всех береговых сооружений острова Люгундао и уцелевших кораблей Бэйянского флота. Китайцы требовали, чтобы гарантом достигнутых договоренностей стал командир английской эскадры, находившейся вблизи от Вэйхайвэя. Японцы, однако, отвергли посредничество третьей стороны, демонстративно отказавшись принять английского представителя. Узнав об итоге переговоров, капитан Лю Бучань взорвал свой броненосец «Динъюань», чтобы тот не достался японцам, мотивируя это тем, что корабль не находится на плаву и не подлежит передаче, и покончил с собой. Покончили жизнь самоубийством и другие командиры цинских боевых кораблей. Адмирал Дин Жучан отверг предложение японской стороны о предоставлении ему политического убежища и, по одним версиям, застрелился, а по другим - принял яд. Последняя версия отражена в широко известном японском агитационном лубке 1895 г. 14 февраля Бэйянский флот и батареи Люгундао сдались неприятелю [11, т. 2, с. 151; 13, с. 73-89].

Тем не менее в Пекине ещё не считали войну окончательно проигранной. Поскольку Хуайская армия (орудие Аньхуэйской политической группировки) после поражений продемонстрировала своё бессилие перед врагом, цинский двор сделал ставку на Сянскую армию и на Хунаньскую политическую группировку, которая до конца 1894 года вела себя несколько двусмысленно, полагая, что война Аньхуэйской группировки с японцами её не касается. На театр военных действий были срочно переброшены Сянская и Хубэйская армии. Вместе с Хэнаньской и Хуайской армиями, а также с «мукденскими войсками» Икэтана они были поставлены под начало лянцзянского наместника Лю Куньи -- лидера Хунаньской группировки, который был назначен чрезвычайным императорским эмиссаром и главнокомандующим со ставкой в Шаньхайгуане. Тем самым была создана более чем 60-тысячная группировка войск с задачей остановить японское продвижение на рубеже реки Ляохэ [9, кн. 2, с. 239].

В конце февраля 1895 года японцы под командованием генерала Нодзу перешли в наступление. В первой декаде марта они разбили и обратили в бегство Сянскую и все остальные армии. Пал Нючжуан (нынешний Инкоу). Наступавшие захватили богатые трофеи -- до 70 пушек и громадные военные склады. Враг оказался на подступах к столичной провинции Чжили. В Пекине началась паника, цинский двор готовился к бегству. Верх окончательно взяла «партия мира» -- великий князь Гун, Ли Хунчжан и другие [9, кн. 2, с. 240; 7, p. 261]

В результате сложившаяся к марту 1895 г. ситуация была весьма неутешительной для Китая: Северная армия и Северный флот были полностью разгромлены, были потеряны важнейшие стратегические пункты - Люйшунь и Вэйхайвэй - благодаря которым японцы получили возможность нанести удар по Пекину. Сражения на суше и на море показали полное превосходство японской армии и флота над китайскими, наличие у них куда лучшей подготовки и современного снаряжения. При подавляющем численном превосходстве китайской армии (в Манчжурии находилось около 600 тыс. китайских солдат разной степени подготовки, в то время как японские силы насчитывали около 240 тыс. чел; 14, p. 201), она потеряла 35 тыс. солдат, в то время как японская - только 25 тыс.

В то же время война довольно дорого обошлась Японии: суммарные расходы составили 233, 5 млн. иен (годовой бюджет тогда составлял около 80 млн. иен; 13, с. 99), а вся сумма государственного долга в результате войны возросла до 1 млрд. иен [13, с. 92]. Поэтому японское правительство (также как и японская общественность, мнение которой приобрело большое значение после принятия конституции в 1889 г.) рассчитывало как минимум компенсировать эти затраты - если не деньгами, то территориальными приобретениями и торговыми преимуществами, что во многом предопределило ход и характер мирных переговоров. С другой стороны, их характер уже был определен итогом военных действий - Китай потерпел полное поражение, а знаменитое изречение «Vae Victis», несмотря на свое западное происхождение, как нельзя лучше отражало дипломатические представления восточных государств.

Глава 3. Мирные переговоры, Симоносекский договор и «тройственная интервенция»

Уже после поражений при Пхеньяне и Ялу Ли Хун-чжан начал предпринимать попытки завязать мирные переговоры. Надежда на посредничество Англии и России не оправдалась: Англия вновь предложила принять японские условия, а Россия отказалась вмешиваться в конфликт [см. 4, с. 405-406]. Примечательно, что в октябре Англия, обеспокоенная развитием конфликта (в том числе возможным нападением японских войск на Шанхай вопреки существующей договоренности, поскольку сам Китай не соблюдал нейтралитет последнего), попыталась склонить также и Японию к началу переговоров и привлечь к этому Россию, Германию, Францию и США, но ввиду отказа держав не смогла ничего добиться. Поэтому Ли Хун-чжан (до опалы в ноябре 1894 г. в данном вопросе он являлся ключевой фигурой и фактически самолично принимал большинство решений) предпринял самостоятельные попытки вступить в контакт с японским правительством.

Первой такой попыткой стала миссия начальника тяньцзиньской морской таможни Густава Детринга, американца по происхождению, которая, однако, не была воспринята японским правительством всерьез: из-за отсутствия у него полномочий представлять Китай на переговорах и иностранного происхождения ему пришлось вернуться в Китай ни с чем [4, c. 418].

В ноябре 1894 г. по инициативе государственного секретаря США Уолтера Грэшема было налажено посредничество между Китаем и Японией, которое во многом осуществлялось через посланников США Чарльза Дэнби (в Китае) и Эдвина Дана (в Японии). Во многом благодаря консультациям Дэнби Цзунлиямынь, взявший на себя инициативу переговоров, на этот раз постарался соблюсти требования Японии и снабдил своих посланников Чжан Инь-хуаня и Шао Ю-ляня (Ли Хун-чжан отказался выезжать из Китая под каким-либо предлогом) официальными полномочиями [4, с. 425]. Вопреки просьбе китайской стороны установить местом встречи Шанхай или Сеул японцы выбрали Хиросиму.

Китайские представители прибыли в Хиросиму в конце января. На первом же заседании 1 февраля уполномоченные вести переговоры Ито и Муцу выразили сомнение в достаточности полномочий китайских представителей. После изучения их документа о полномочиях обнаружилось, что посланцы фактически могут только обсуждать проект договора, о каждой его статье обязаны телеграфировать в Цзунлиямынь и не имеют право подписи. На заседании 2 февраля Ито заявил, что они не обладают полномочиями на заключение договора и что поэтому проведение переговоров невозможно. Он отверг предложения о телеграфном подтверждении полномочий и отказал посланникам в разрешении посылать шифрованные телеграммы [4, с. 432], что являлось явным нарушением норм международного права. Поэтому китайские представители, вынужденные покинуть Хиросиму, только 6 февраля по прибытии в Нагасаки смогли направить доклад в Цзунлиямынь с помощью американского посланника. В ответ в тот же день Цзунлиямынь опять же с помощью Дэнби попросил через посланника Дана еще раз разъяснить японскому правительству характер полномочий и выразил свое согласие на внесение в документ о полномочиях соответствующих поправок [4, с. 437]. Однако японское правительство не изменило своей позиции, и 8 февраля Муцу через Дана еще раз отказал китайским представителям в праве вести переговоры и повторно заявил, что переговоры начнутся только тогда, когда Китай «направит… достаточно авторитетных официальных представителей, обладающих надлежащими полномочиями» [4, с. 439]. Для японского правительства вопрос ранга посланников оказался очень важным. Некоторые исследователи [10, с. 313] полагают, что упоминание о знатности посланника являлось намеком на кандидатуру Ли Хун-чжана, который мог считаться выгодным представителем для Японии в силу ранее проводимой им соглашательской политики. В пользу этого свидетельствует то, что 2 февраля после закрытия мирной конференции в беседе с китайским советником У Тин-фаном Ито прямо сказал, что в качестве полномочного представителя он хотел бы видеть Ли Хун-чжана или принца Гуна [4, с. 441], хотя мотивы японского премьер-министра в этом вопросе не вполне ясны.

Разумеется, во многом срыв переговоров отвечал намерениям японского правительства затянуть военные действия с целью развить свой успех (на чем настаивало большинство представителей военных кругов), а в отношении переговоров - навязать Китаю свои условия. По словам Муцу, «…возникло сомнение, достаточно ли ясно Чжун Инь-хуань и Шао Ю-лянь …прониклись сознанием того, что они являются представителями побежденной стороны…» [4, с. 441]. Фактически вопрос об отказе от переговорах с китайской миссией Японией был решен заранее: еще 27 января на императорской конференции в результате совещания Ито и Муцу решили, что «если в них [полномочиях] будет обнаружен какой-либо недостаток с точки зрения международного права, то, не переходя к обсуждению мирного договора, нужно немедленно прервать переговоры» [4, с. 444]. Но в то же время нельзя не отметить путаницу в документах, подготовленных Цзунлиямынем: игнорирование советов посланника США Дана, в подготовленный которым проект полномочий самовольно были внесены изменения, расчленение его на две части и сознательное исключение из него слов «мир», «заключение», «подписание» и «полномочия» [4, с. 436, 438] создают впечатление, что китайские чиновники таким образом пытались избежать дальнейшей ратификации договора и впоследствии отказаться от исполнения принятых в нем обязательств.

В итоге 12 февраля 1895 г. миссия Чжун Инь-хуаня и Шао Ю-ляня была вынуждена покинуть Японию. 16 февраля через посланника Дана Муцу отправил ноту, в которой фактически изложил условия договора (возмещение Китаем военных расходов, предоставление полной независимости Корее, вопрос об отторжении территории и торговом договоре) и предупредил, что японское правительство в любой момент может предъявить новые требования [4, с. 459]. После провалившихся попыток привлечь к вмешательству Англию, Германию и Россию восстановленный в своих привилегиях Ли Хун-чжан 3 марта после согласования проекта через посланника США Дэнби с Японией получил полномочия, составленные по проекту привезенных Чжан Инь-хуанем и Шао Ю-лянем японских полномочий и в точности им соответствующие [4, с. 473]. 15 марта китайская делегация, состоявшая из 33 членов и 90 лиц обслуживающего персонала, отплыла из порта Дагу и 19 марта прибыла в Симоносеки [4, с. 475]. В качестве юридического советника был приглашен бывший государственный секретарь США Джон Фостер.

Первая встреча делегаций произошла 20 марта 1895 г. и открылась предложением Ли Хун-чжана немедленно прекратить военные действия и заключить перемирие. Ито пообещал дать ответ на следующий день. Во время последующей беседы Ли Хун-чжан в числе прочего упомянул о возможности японо-китайского союза: «Настало время, когда желтые расы должны объединиться против белых рас, и война не должна препятствовать организации союза между двумя империями» [3, с. 72], что, как и следовало ожидать, не вызвало понимания со стороны японцев.

На следующий день на втором заседании Ито огласил условия перемирия: японские войска оккупируют города Дагу, Тяньцзинь, Шаньхайгуань и их фортификационные сооружения, находящиеся в этих районах китайские войска сдают оружие и боеприпасы японцам, а железная дорога Тяньцзинь - Шаньхайгуань переходит под контроль японских военных властей. Учитывая то, что японские войска еще не дошли до этих городов, условия перемирия были невыполнимыми для китайской стороны. Ли Хун-чжан счел их слишком тяжелыми, но предложил для начала рассмотреть проект мирного договора. Ито отказал и заявил, что проект мирного договора будет рассматриваться только тогда, когда китайская сторона полностью снимет вопрос о перемирии. Для согласования вопроса о перемирии с Пекином Ли Хун-чжан получил 3 дня [4, с. 481].

Чрезмерно жесткие условия перемирия, выдвинутые японской стороной, говорят о стремлении затянуть переговоры и вынудить китайцев вести их при непрекращающихся военных действиях, поскольку острова Тайвань и Пескадорские все еще оставались непокоренными. В то же время Ито опасался вмешательства Запада в случае явного нарушения дипломатических норм и стремился все же соблюсти минимальные «приличия», хотя курс Японии на затягивание военных действий был раскрыт в результате отказа от предложения Ли Хун-чжана, не отказываясь от идеи перемирия, рассмотреть условия мирного договора.

На третьем заседании 24 марта Ли Хун-чжан, получивший к этому времени инструкцию Цзунлиямыня, подтвердил неприемлемость японских условий перемирия и после того, как Ито пообещал предъявить условия мира на следующий день, обратил его внимание на то, что включение в договор наносящих ущерб интересам иностранных держав условий может негативно сказаться и на Китае, и на Японии, что, по всей видимости, являлось намеком на их возможное вмешательство в урегулирование конфликта. На Ито этот намек произвел очень неприятное впечатление, и он заявил, что этот вопрос касается только Китая и Японии [4, с. 485].

На обратном пути из зала заседания Ли Хун-чжан был тяжело ранен неким Кояма Тотаро (совершившим покушение, как он утверждает, без сообщников и по патриотическим мотивам и впоследствии 30 марта осужденным на пожизненные каторжные работы; подробнее см. 4, с. 493-504), в результате чего в ходе переговоров произошла резкая перемена: Китай получил возможность использовать в своих интересах сочувствие общественности Европы и Америки, а образ Японии, допустившей нападение на дипломатического посланника другой державы на своей территории, серьезно пострадал. По словам Муцу во время его совещания с Ито вечером 24 марта, «… представляется целесообразным, чтобы Япония в настоящий момент сама без всяких условий дала свое согласие на прекращение военных действий… с точки зрения этики нельзя будет оправдать наступление нашей армии в Китае в момент, когда из-за тяжелого ранения Ли Хун-чжана, случившегося по недосмотру нашей полиции, созданы помехи к завершению мирных переговоров» [4, с. 486]. Аналогичным образом 26 марта на совещании в ставке высказался Ито: «… Надо полностью отказаться от прежних условий перемирия и дать согласие на прекращение военных действий без всяких предварительных условий. Такое исключительное великодушие [курсив мой - А. Ю.] с нашей стороны заставит Китай почувствовать себя обязанным, а у других сторон оно выбьет почву для всяких попыток вмешательства» [4, с. 489]. Из приведенным выше высказываний можно сделать вывод, что основной мотивацией дальнейших уступок со стороны Японии было опасение вмешательства западных держав и что покушение неожиданным образом сильно помогло Китаю, поскольку иначе японская позиция была бы куда жестче.

Таким образом 28 марта, несмотря на сопротивление верховной ставки Японии (которое было преодолено во многом благодаря поддержке военного министра генерала Ямагата Аритомо, имевшего огромное влияние среди армейских кругов), на встрече с заместителем и сыном Ли Хун-чжана Ли Цзин-фаном Муцу предложил проект перемирия, который, однако, не включал в себя прекращение военных действий на Тайване и Пескадорских островах. После принятых в результате китайских предложений поправок (отход японских войск за Чаньдянь и продление его срока на 4 дня, до 20 апреля) 30 марта соглашение о прекращении боевых действий было подписано [4, с. 492-493].

1 апреля на встрече с Ли Цзин-фаном Муцу поставил вопрос о способе обсуждения договора: этот вопрос был довольно важен в силу того, что при обсуждении всего проекта договора китайцы получили бы возможность, отстаивая общие принципиальные положения, затягивать переговоры. После совещания с Ли Хун-чжаном Ли Цзын-фан сообщил Муцу, что ответ о способе обсуждения договора будет дан в течение трех-четырех дней. В ответ Муцу в тот же день отправил китайской делегации проект мирного договора, основными положениями которого были: признание Киатем полной независимости Кореи, уступка юга провинции Мукден, островов Пескадорских и Тайваня, оккупация Мукдена и Вэйхайвэя для обеспечения выполнения мирного договора, компенсация военных расходов в размере 300 млн. купинских лян (450 млн. иен) с начислением 5% годовых, заключение торгового договора по образцу договоров с западными державами и открытие 6 новых портов для торговли [4, с. 506]. Таким образом, из разработанных предварительных вариантов требований по уступке территорий, подготовленных при участии Муцу и Ито к концу января 1895 г., был принят самый «щадящий» из них, поскольку он предусматривал уступку только половины территории, предусмотренной первым из трех вариантов [см 4, с. 451-452].

Условия оказались гораздо более тяжелыми, чем ожидала китайская делегация. В Пекин была отправлена телеграмма с их изложением и просьбой известить о них посланников Англии, России и Франции, полученная 3 апреля. Однако в Пекине слишком растерялись и не смогли предпринять каких-то конкретных шагов [см. 4, с. 509-510]. Поэтому 5 апреля с целью протянуть время Ли Хун-чжан отправил представителям Японии объемную памятную записку, в которой, не касаясь постатейного обсуждения договора, изложил пространную критику его условий на основе положения в Восточной Азии и бедственного внутреннего состояния Китая, доказывая чрезмерность японских требований [см. 4, 510-514]. Она была отклонена 6 апреля; в письме Ито от Китая требовался определенный ответ, согласен он с условиями договора, не согласен или желает внести конкретные изменения [4, с. 415].

8 апреля ввиду отсутствия ответа китайской стороны Ито принял Ли Цзин-фана и заявил о том, что 9 апреля нужно дать ясный ответ, иначе «… 60-70 наших транспортных судов немедленно погрузят огромную армию, двинутся в Китай и доставят войска на поле боя. Тогда уже о судьбе Пекина не придется и говорить». Он высказал и угрозу лично китайской делегации: «… если переговоры будут прерваны, мы не можем гарантировать, что полномочный представитель Китая, сможет благополучно вернуться в Пекин. Сейчас не такое время, чтобы затягивать переговоры» [4, с. 519-520]. 9 апреля после консультации с Цзунлиямынем китайская сторона представила встречный проект мирного договора [4, с. 521], основными положениями которого были уменьшение компенсации до 100 млн. лян (150 млн. иен) без начисления процентов, ограничение уступаемой территории четырьмя уездами на юге провинции Мукден и Пескадорскими островами, оккупация японскими войсками только Вэйхайвэя и включение статьи об арбитражном разрешении споров по вопросам торгового договора какой-либо третьей стороной по выбору США.

Столь решительная позиция Китая, радикально поменявшего проект договора, грозила срывом переговоров и заставила Ито после обсуждения со ставкой внести в договор изменения, как-то: сокращение подлежащей уступке территории провинции Мукден, уменьшение контрибуции до 200 млн. лян (300 млн. иен), открытие 4 портов для торговли, отказ от некоторых экономических привилегий в Китае [4, с. 522].

На четвертом заседании 10 апреля Ито представил исправленный проект поправившемуся Ли Хун-чжану (статьи об арбитраже и изменения в торговом договоре были отвергнуты) и подчеркнул, что это окончательный проект договора и больше японское правительство на уступки не пойдет (в его письмах 11 и 13 апреля он снова упомянул об этом, как и о возможности ужесточения требований в случае дальнейшего затягивания переговоров). Ответ следовало дать в течение четырех дней [4, с. 523-524]. Возражения и просьбы Ли Хун-чжана были отклонены. Фактически на этом совещании были приняты основные условия договора.

После обмена телеграммами с Цзунлиямынем, в течение которого Ли Хун-чжан извещал о невозможности дальнейших уступок и возможном срыве переговоров в случае дальнейшего упорства [см. 4, с. 526-534], 14 апреля цинский двор уполномочил его подписать договор, а 15 апреля состоялось пятое заседание, на котором, несмотря на все усилия Ли Хун-чжана, Ито пошел лишь на сокращение численности оккупационных войск в Вэйхайвее в 2 раза и уменьшение оккупационных расходов на 500 тыс. лян [4, с. 535].

16 апреля на встрече уполномоченных Японии и Китая тексты договоров, составленные на японском китайском и английском языках, были сличены. 17 апреля окончательный вариант договора и особое соглашение касательно оккупации Вэйхайвэя были подписаны Ито Хиробуми и Муцу Мунэмицу со стороны Японии и Ли Хун-чжаном и Ли Цзин-фаном со стороны Китая. Перемирие по просьбе китайской стороны было продлено на 21 день, до обмена ратификационными грамотами, который должен был состояться в китайском городе Чифу 8 мая 1895 г. [4, с. 540].

Мирный договор вызвал опасения среди западных держав: предусматриваемая им аннексия Ляодунского полуострова вместе со стратегически важным Порт-Артуром означала постоянную угрозу нового нападения Японии на Пекин, что, скорее всего, вызвало бы полную дестабилизацию ситуации в Китае, спровоцировало бы свержение Цинов и вследствие этого нанесло бы большой ущерб торговым интересам западных держав. Даже без учета этого подавляющее влияние в Китае и перспектива контроля над политикой цинского двора, которые получала Япония, нарушали сложившийся баланс сил и могли поставить под угрозу влияние в Китае других держав.

Инициативу вмешательства взяла на себя Россия. С самого начала войны в ее правящих кругах очень внимательно присматривались к развитию ситуации на Дальнем Востоке и разрабатывали дальнейшую стратегию поведения. Некоторые колебания в выборе курса, вызванные смертью министра иностранных дел в январе 1895 г., несколько задержали реакцию России. Назначенный в марте 1895 г. новый министр иностранных дел, посол в Вене князь Алексей Борисович Лобанов-Ростовский, прежде всего решил выяснить позицию других держав по вопросу об аннексии Порт-Артура. Англия, которая, как говорилось ранее, была заинтересована в ослаблении позиций России в Манчжурии и Корее, отказалась от вмешательства (окончательное решение об этом было принято английским парламентом 6 апреля). Германия, напротив, из-за обострения колониального соперничества с Англией искала сближения с Россией и в то же время стремилась отвлечь ее силы на Дальний Восток, тем самым ослабляя ее в Европе. 8 апреля в ответ на запрос Лобанова-Ростовского Берлин выразил согласие незамедлительно предпринять демарш в Токио одновременно с Россией [10, с. 324-325]. После этого Франция также была вынуждена согласиться, поскольку после категорического согласия Германии отказ был бы демонстрацией непрочности союза с Россией.

11 апреля состоялось особое совещание, на котором было принято решение заставить Японию отказаться от Ляодуна. 16 апреля Николай II, до этого вместе с некоторыми министрами склонявшийся к мысли потребовать в качестве «компенсации» аннексии в пользу России Порта Лазарева в Корее, утвердил журнал совещания [10, с. 325].

23 апреля 1895 г. посланники России, Франции и Германии в Токио одновременно, но каждый в отдельности потребовали от Японии отказаться от Ляодуна [4, с. 542]. С учетом усиления Тихоокеанской эскадры России военное присутствие этих стран в регионе было слишком значительным, чтобы проигнорировать этот демарш.

Вместе с тем Япония оказалась в затруднительном положении: отказ от Ляодуна до обмена ратификационными грамотами с большой долей вероятности привел бы к пересмотру всего договора и к его аннулированию в дальнейшем. Поэтому правительство приняло решение осуществить ратификационный обмен в ранее установленном порядке. В то же время китайское правительство попыталось воспользоваться сложившейся ситуацией и отложить ратификацию и последующий ратификационный обмен с целью изменить условия уже подписанного договора, в частности отменить аннексию Тайваня, который так и не был захвачен японцами во время войны и население которого не желало оказаться под властью Японии. 2 мая император Китая после долгих споров в правительстве все же ратифицировал договор, хотя сделал это в довольно странной форме - утвержден был не сам договор, а доклад ответственного за его подписание Ли Хун-чжана [4, с. 550]. 3 мая Цзунлиямынь, несмотря на возражения Ли Хун-чжана, через посланника США Дэнби направил японскому правительству телеграмма с просьбой отложить ратификацию на 10 дней в связи с ожидаемым пересмотром договора по решению трех держав, но получил отказ [4, с. 543]. 5 мая японское правительство, узнав о ратификации Китаем мирного договора, заявило о согласии с рекомендациями трех держав и все же дало Китаю отсрочку на 5 дней [4, с. 553]. 8 мая 1895 г. правительства Германии и России потребовали от Цзунлиямыня провести ратификационный обмен в срок, и в 21 час 30 минут ратификационный обмен был произведен уполномоченными У Тин-фаном и Лян Фаном с китайской стороны и генеральным секретарем кабинета министров Ито Миёдзи с другой [4, с. 562].

10 мая правительство Японии заявило об отказе от Ляодуна в обмен на увеличение компенсации на 30 млн. лян (всего 230 млн. лян), в ноябре 1895 г. было подписано японо-китайское соглашение о пересмотре Симоносекского мирного договора [10, с. 326].

Таким образом, переговоры по урегулированию японо-китайского конфликта 1894-1895 гг. были довольно сложными по многим причинам. Во-первых, Япония, у которой в войне было явное преимущество, по понятным причинам не спешила заключать мир; также нельзя не упомянуть о внутренних разногласиях между правительством и армейским командованием - военные до последнего настаивали на взятии Пекина и заключении мира уже во взятой вражеской столице (по образцу Версальского договора 1871 г.). Даже после начала мирных переговоров они не желали прекращать войну: Ли Хун-чжан в своей телеграмме из Симоносеки говорил, что «… их [Японии] военные так самоуправствуют, что с ними не могут сладить даже Ито и Муцу» [4, с. 509].

Во-вторых, цинский двор также до последнего надеялся сначала на свою армию, а после ее поражения - на вмешательство иностранных держав. Императрица Цыси и отдельные поддерживающие ее чиновники (например, начальник налогового приказа Вэн Тун-хэ) не раз предлагали отказаться от территориальных уступок и сорвать мирные переговоры [4, с. 436-437, 516] и пытались столкнуть Японию с западными державами [4, с. 508]. О попытках цинского двора уклониться от дальнейшего соблюдения договора уже говорилось выше. Нельзя не учитывать также и укоренившиеся у китайского правительства «централистские» взгляды, несмотря ни на что остававшиеся неколебимыми - если «западных варваров» уже никак нельзя было назвать вассалами (хотя немалая часть церемоний и формальностей, которым столь большое значение придавал цинский двор, в общении с ними по-прежнему соблюдалась), то японцы традиционно воспринимались как подчиненный народ, «лилипуты», с которыми нельзя вести переговоры на равных; примечательно, что поражение от этих «лилипутов» вызвало не объективное переосмысление своего места в мире и осознание действительного положения вещей, а дальнейшее озлобление на тех, кто посмел поднять руку на Поднебесную [3, с. 69].

В-третьих, в этом регионе имели значительные интересы крупные колониальные державы Запада, и не всем из них было выгодно прекращение войны: к примеру, Германия и Австро-Венгрия за время войны прислали Японии соответственно 161 и 33 поздравительных письма по поводу одержанных ею побед [5, p. 61]. Тем более неожиданным стала для японского правительства нота Германии 23 апреля 1895 г., составленная в оскорбительном тоне и позже весьма дорого ей обошедшаяся: наученная подобным вероломством, в 1901 г. Япония категорически отказалась от предложений немецкой дружбы и в 1902 г. заключила союз с Англией, что сильно ударило по колониальным интересам Германии. Сама Англия, больше всех заинтересованная в торговле с Китаем и с Кореей, тем не менее рискнула ради возможности противопоставить Японию России и в течение всего конфликта сохраняла благожелательный нейтралитет. Россия, хотя и помогла Китаю вернуть Ляодун, также не предприняла активного вмешательства в военные действия. В то же время Японии приходилось соблюдать немалую осторожность, чтобы не спровоцировать вмешательство; по словам Ито, «нашим славным победам мы обязаны тем, что с самого начал японо-китайского конфликта и до последних дней ни одно из третьих государств не сделало попытки вмешаться в этот конфликт» [4, с. 488].

Все же в общем и целом договор был несомненно выгоден Японии и отражал достигнутые ею военные успехи в той мере, в которой на это могли согласиться западные державы. Одностороннее признание Китаем независимости Кореи позволяло расширять японское влияние (хотя в конце XIX века оно резко упало из-за сопротивления корейцев - еще в 1894 году вспыхнули первые антияпонские восстания под руководством все тех же тонхаков). Тем не менее вынужденная уступка Ляодунского полуострова не могла не вызвать недовольство как общественности, так и правительства Японии, и повлияла на развитие враждебного отношения ко всему западному миру.

Заключение

Японо-китайская война 1894-1895 гг. и подведший ее итоги Симоносекский мирный договор от 17 апреля 1895 г. закрепили новую расстановку сил в Восточной Азии. Влившаяся после захвата Тайваня в ряды колониальных держав Япония быстро усвоила основные паттерны империалистической политики, опирающейся на силу и игру на разногласиях соперников. Для Китая последствия войны оказались плачевными: выплата огромной контрибуции еще больше увеличила внешний долг, а поражение привело к началу окончательного раздела страны на сферы влияния великих держав, что пагубно сказывалось на и без того находящейся под угрозой целостности государства. Раздоры дошли вплоть до верхов государства - отсюда переворот 1898 г. и ихэтуаньское восстание, окончательно лишившее Китай какого-либо политического влияния. Таким образом, влияние локального по сути и мелкомасштабного конфликта и особенно итогового договора на дальнейшее развитие ситуации на геополитической арене было куда более значительным, чем можно было ожидать.

В немалой степени это влияние обязано тому участию, которое приняли в урегулировании конфликта и последующем пересмотре договора великие державы. С самого начала конфликта любым своим действием (или бездействием) они стимулировали ту или другую сторону на определенную смену или сохранение курса. Фактически японо-китайская война 1894-1895 гг. превратила Дальний Восток из второстепенной области политики в одну из основных арен колониального соперничества великих держав. В то же время это был рубеж и изменения отношений с Россией, и в появлении антагонизма по отношению к всему западному миру из-за его вмешательства. Вынужденный пересмотр Симоносекского договора привел к дальнейшему усилению недоверия к Западу (если это было возможно после эпизодов «открытия» Японии) и во многом определил ее агрессивную политику по отношению к России, вылившуюся в русско-японскую войну 1904-1905 гг. О произведенном впечатлении можно судить по словам журналиста той эпохи Токутоми Сохо: «Уступка Ляодуна изменила мою жизнь. После того, как я услышал об этом, психически я стал другим человеком. Вы можете говорить все что хотите, но это случилось, потому что мы были недостаточно сильны. Честность и справедливость - это не то, чего может добиться слабый» [14, p. 119]. Здесь берут корни национализм и милитаризм Японии в первой половине XX века, которые поддерживало усилившееся в результате войны армейское командование.

В то же время Япония, первая из стран Востока в это время, была признана европейцами равной себе. Западные страны с изумлением наблюдали, как маленькое островное государство одерживает победу над огромным и многолюдным Китаем: по словам адмирала британского флота лорда Чарльза Бересфорда, «Япония в течение 40 лет прошла через множество стадий развития, что заняло у Англии около 800 лет и около 600 лет у Рима, и сейчас я едва ли могу сказать, что для нее есть что-то невозможное» [14, p. 118]. Теперь Япония могла на равных принять участие в дальнейшем закрепощении Китая.

С другой стороны, разгромленный и опозоренный Цинский Китай уже не мог противиться стремлению великих держав использовать его богатства: с окончания войны началась их соперничество за концессии и новые торговые преимущества. Доминирование иностранцев, превращение Китая в полуколонию вместе с бедственным экономическим состоянием страны в конечном счете вызвало революционный взрыв 1911 г.

Сам Симоносекский договор являлся несомненным успехом Японии, которой удалось настоять на своих требованиях и не дать китайским дипломатам сорвать его ратификацию. В то же время мирные переговоры велись очень жестко, в тоне ультиматума и безо всякого учета позиции и положения проигравшей стороны - Китая, не позволяя ему сохранить имидж на международной арене. В то же время китайская миссия, воспользовавшись покушением на Ли Хун-чжана, сумела несколько облегчить положение Китая, добиться перемирия и в дальнейшем несколько смягчить условия мирного договора. И тем не менее чрезмерно агрессивная и бескомпромиссная позиция Японии на переговорах привела к дальнейшему возрастанию антияпонских настроений как в правящих кругах, так и у народа Китая.

В более отдаленной перспективе эта война, ее нерешенные вопросы (недовольство Японии вынужденным отказом от территорий на материке) вызвала следующую, куда большую по масштабам войну 1937-1945 гг., и основные ее особенности (фанатизм, бескомпромиссность и неоправданная жестокость) были различимы уже в 1894-1895 гг. Даже сегодня ее отголоски мешают стабилизации ситуации в Восточной Азии - проблема Китайской Республики все еще не решена.

Список использованной литературы

I. Источники:

1. Симоносекский договор \ Гримм Э. Д. Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Д. Востоке (1842--1925), М., 1927.

II. Специальная литература:

2. Китай и соседи в новое и новейшее время. М., 1982.

3. Каткова З. Д., Чудодеев Ю. В. Китай-Япония - любовь или ненависть. М., издательство «Крафт+», 2001.

4. Табохаси К. Дипломатическая история японо-китайской войны (1894-1895 гг.). Пер. с японского. М., 1956.

5. Japanese-German Relations, 1895-1945. London, 2006.

6. Nish I. Japanese foreign policy, 1869-1942: Kasumigaseki to Miyakezaka. London, 2002.

7. Paine S. C. M. The Sino-Japanese war of 1894-1895: perceptions, power, and primacy. London, Cambridge, 2003.

III. Справочная литература, учебные пособия.

8. История Востока в 6 томах. Т. III. Восток на рубеже средневековья и нового времени XVI-XVIII вв. М., 2000.

9. История Востока в 6 томах. Т. IV. Восток в новое время (конец XVIII - начало XX вв.). Кн. 1, 2. М., 2004-2005.

10. История дипломатии, т. II. М., 1963.

11. История Японии (в 2 томах). Тт. 1-2. М., Институт востоковедения РАН, 1998.

12. Кузнецов Ю. Д., Навлицкая Г. Б., Сырицын И. М. История Японии: Учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности «История». М., 1988.

13. Нозиков Н. Японо-китайская война 1894-1895 гг. М., 1939.

14. Gordon A. A Modern History of Japan. New York, Oxford, 2003.

15. The Cambridge History of Japan (6 volumes). Vol. 3-5. Cambridge University Press, 2008.

Приложение 1. Симоносекский мирный договор

Источник: Гримм Э. Д. Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Д. Востоке (1842--1925), М., 1927.

Подписан 17 апреля 1894 г. Ратификации обменены в Чифу 8 мая (26 апреля) 1895 года.

Ст. 1. Китай признает окончательно полную и безусловную независимость и автономию Кореи, и, вследствие сего, уплата дани Китаю Кореей и исполнение ею церемоний и обрядов, нарушающих таковую независимость и автономию, совершенно прекращаются на будущее время.

Ст. 2. Китай уступает Японии навсегда и в полное верховенство нижеследующие территории вместе с находящимися в оных укреплениями, арсеналами и всем государственным имуществом:

а) Южную часть провинции Фын-тянь (Мукден) в следующих границах:

Разграничительная черта начинается близ устья реки Ялу и идет вверх по течению до устья реки Ань-пин; отсюда черта идет на (город) Фын-хуан, оттуда на Хай-чен, оттуда на Ин-коу, образуя линию, огибающую южную часть территории. Вышепоименованные пункты включаются в уступленную территорию. Достигнув реки Ляо у Ин-коу, черта следует течению этой реки до ее устья, где и кончается. Тальвег реки Ляо должен быть рассматриваем как демаркационная линия.

В эту уступленную территорию включаются также все острова, относящиеся или принадлежащие провинции Фын-тянь (Мукден), лежащие в восточной части Ляодунского залива и в северной части Желтого моря.

б) Остров Формоза со всеми относящимися или принадлежащими ему островами.

с) Пескадорский архипелаг, то есть все острова, лежащие между 119° и 120° восточной долготы от Гринвича и между 23° и 24° северной широты.

Ст. 3. Проведение пограничной черты, описанной в предыдущей статье и показанной в приложенной к сему договору карте, должно подлежать проверке и разграничению на месте соединенною разграничительною коммисиею, состоящею из двух или более японских и двух или более китайских делегатов, которые будут назначены безотлагательно по обмене ратификаций этого акта. В случае если границы, установленные в этом акте, окажутся в каком бы то ни было смысле неудовлетворительными,-- в отношении ли топографическом или удобства управления,-- разграничительная комиссия будет также обязана сделать надлежащие исправления.

Разграничительная комиссия начнет свою деятельность в возможно непродолжительном времени и закончит работу в течение годового срока со дня назначения.

Разграничение, установленное настоящим актом, будет считаться, однако, действительным, пока исправления разграничительной комиссии, если таковые последуют, не будут утверждены правительствами Японии и Китая.

Ст. 4. Китай обязуется уплатить Японии 200.000.000 Купинских лан (таэлей) в качестве военного вознаграждения. Уплата означенной суммы должна быть произведена восемью взносами. Первый взнос в 50.000.000 лан (таэлей) должен быть сделан в течение шести месяцев, а второй взнос в 50.000.000 лан должен быть сделан в течение двенадцати месяцев по обмене ратификаций настоящего акта. Остальная сумма распределяется на шесть одинаковых ежегодных взносов, уплата коих производится следующим образом: первый из этих одинаковых ежегодных взносов уплачивается до истечения двух лет, второй -- до истечения трех лет, третий -- до истечения четырех лет, четвертый -- до истечения пяти лет, пятый -- до истечения шести лет и шестой -- до истечения семи лет по обмене ратификаций настоящего акта. Исчисление процентов в размере пяти годовых на все неуплаченные части означенной контрибуции начнется с того дня, когда первый взнос будет подлежать уплате.

Китаю предоставляется, однако, право уплатить досрочно во всякое время часть или всю сумму означенных взносов. В случае, если вся сумма означенной контрибуции будет уплачена в течение трех лет, считая со дня обмена ратификаций настоящего акта, то проценты не будут насчитаны, а проценты, уже уплаченные за два с половиною года или за меньший промежуток времени, будут включены в капитальную сумму контрибуции.

Ст. 5. Жителям территорий, уступленных Японии, желающим поселиться вне уступленных областей, предоставляется продать свое наличное имущество и удалиться. Для сего будет дан срок в два года со дня обмена ратификаций настоящего акта. По истечении такового срока, те из жителей, которые не покинули упомянутых территорий, будут, если того пожелает Япония, считаться японскими подданными.

Каждое из двух правительств, немедленно по обмене ратификаций настоящего акта, пошлет одного или более комиссаров на Формозу для производства окончательной передачи этой провинции, и в течение двух месяцев после обмена ратификаций настоящего акта таковая передача будет закончена.

Ст. 6. Так как все договоры между Япониею и Китаем утратили силу вследствие войны, то Китай обязуется, немедленно по обмене ратификаций настоящего акта, назначить уполномоченных для заключения с японскими уполномоченными договора о торговле и мореплавании и конвенции для урегулирования пограничных сношений и торговли. Договоры, конвенции и постановления, ныне существующие между Китаем и европейскими державами, послужат основанием для означенных договора и конвенции между Япониею и Китаем. Со дня обмена ратификации настоящего акта до введения в действие означенных договора и конвенции, японское правительство, его должностные лица, торговля, мореплавание, пограничные сношения, промышленность, суда и подданные будут во всех отношениях пользоваться, со стороны Китая, правами наиболее благоприятствуемой нации.

В дополнение Китай делает следующие уступки, действие которых начнется через шесть месяцев со дня настоящего акта:

1. Следующие населенные места, города и порты, в дополнение к уже открытым, будут открыты для торговли, пребывания, промышленности и производств японских подданных на тех же условиях и с теми же привилегиями и льготами, какие существуют в ныне открытых населенных местах, городах и портах Китая:

(1) Ша-ши, в провинции Ху-бей.

(2) Чун-цин, в провинции Сы-чуань.

(3) Су-чжоу, в провинции Цзян-су.

(4) Хан-чжоу, в провинции Чже-цзян.

Японское правительство будет иметь право назначать консулов в любом из вышеназванных мест или во всех них.

2. Паровое судоходство для судов под японским флагом для перевозки пассажиров и груза будет распространено на нижеследующие места:

1) на верхнее течение реки Ян-цзы от И-чана (провинция Ху-бэй) до Чун-цина (провинция Сы-чуань);

2) на реку Усун и канал от Шанхая до Су-чжоу и Хан-чжоу.

Правила и постановления, коими регулируется ныне плавание иностранных судов по внутренним водам Китая, будут, насколько это возможно, применяться по отношению к вышеназванным путям, пока совместно не будут установлены новые правила и постановления.

3. Японским подданным, покупающим товары или продукты внутри Китая или перевозящим ввозные товары во внутрь Китая, предоставляется право временно арендовать или нанимать пакгаузы для склада таким образом купленных или перевезенных предметов без уплаты каких бы то ни было налогов или взысканий.

4. Японским подданным предоставляется свобода заниматься всякого рода обрабатывающею промышленностью во всех открытых населенных местах, городах и портах Китая и ввозить в Китай всякого рода машины, уплачивая по ним лишь установленные ввозные пошлины.

Все предметы, выделываемые японскими подданными в Китае, будут, по отношению к внутреннему транзиту и внутренним налогам, пошлинам, сборам и взысканиям всякого рода, а также по отношению к приспособлениям для склада и хранения внутри Китая, приравниваемы к товарам, ввозимым японскими подданными в Китай и будут пользоваться теми же привилегиями и льготами.

В случае, если в связи с этими уступками понадобятся дополнительные правила и постановления, таковые будут включены в договор о торговле и мореплавании, упомянутый в настоящей статье.

Ст. 7. При соблюдении условий, следующей статьи, эвакуация японскими войсками Китая будет вполне закончена в течение трех месяцев после обмена ратификаций настоящего акта.

Ст. 8. В обеспечение добросовестного исполнения условий настоящего акта, Китай соглашается на временное занятие военными силами Японии Вэй-хай-вэя в провинции Шань-дун.

По уплате первых двух взносов военной контрибуции, сим договором установленной, и по обмене ратификаций договора о торговле и мореплавании, названный пункт будет эвакуирован японскими войсками, с тем условием, что китайское правительство соглашается предоставить, на подходящих и достаточных основаниях, таможенные доходы Китая в обеспечение уплаты капитала и процентов по остальным взносам сказанной контрибуции. В случае, если это соглашение не состоится, таковая эвакуация будет произведена только по уплате окончательного взноса сказанной контрибуции.

Нарочито, однако, постановляется, что таковая эвакуация не состоится ранее, как после обмена ратификаций договора о торговле и мореплавании.

Ст. 9. Немедленно по обмене ратификаций настоящего акта, все находящиеся в плену военные будут возвращены, и Китай обязуется не подвергать дурному обращению или наказанию военнопленных, таким образом возвращенных ему Япониею. Китай также обязуется немедленно освободить всех японских подданных, обвиненных в военном шпионстве или в каком-либо ином военном проступке. Китай далее обязуется никаким образом не наказывать и не допускать наказания тех китайских подданных, которые каким бы то ни было образом скомпрометировали себя сношениями с японскими войсками в течение войны.

Ст. 10. Все наступательные военные операции прекратятся по обмене ратификаций настоящего акта.

ОТДЕЛЬНЫЕ СТАТЬИ.

Ст. 1. Японские военные силы, которые, согласно статье VIII мирного договора, сего числа подписанного, должны временно занимать Вэй-хай-вэй, не будут превышать одной бригады, и, со дня обмена ратификаций сказанного мирного договора, Китай будет ежегодно уплачивать одну четвертую часть расходов таковой временной оккупации, а именно по 500.000 Купинских лан (таэлей) в год.

Ст. 2. В территорию, временно занимаемую в Вэй-хай-вэе, будут включены острова Лю-гун и полоса земли в пять японских ри шириною, вдоль всего побережья залива Вэй-хай-вэй.

Никаким китайским войскам не будет позволено приближаться к каким-либо местам или занимать их, в пределах зоны шириною, в пять японских ри за границами занимаемой территории.

Ст. 3. Гражданская администрация занимаемой территории останется в руках китайских властей. Но таковые власти будут обязаны в случае нужды сообразоваться с приказаниями, которые командующий японскою оккупационною армией может счесть необходимым отдавать в интересах здоровья, содержания, безопасности, распределения или дисциплины войск.

Все военные проступки, совершенные в занятой территории, будут подчинены юрисдикции японских военных властей.

Вышеизложенные отдельные статьи будут иметь ту же силу, значение и действие, как если бы они были слово в слово внесены в подписанный сего числа мирный договор.