Неклассические теории и концепции исторического процесса с позиций вероятностно-смыслового подхода

/

Неклассические теории и концепции исторического процесса с позиций вероятностно-смыслового подхода

1. Неоформационная, неоцивилизационная и клиометрическая логико-семиотические подгруппы

1.1 Общая характеристика неклассических теорий и концепций исторического процесса

Напомним, что неклассическими мы называем теории и концепции исторического процесса, для которых характерны: 1) гносеологический плюрализм, 2) признание непричинной детерминации исторических событий; 3) интерпретация исторических закономерностей как статистических; 4) истолкование исторического процесса как многофакторного, дисперсного процесса.

Современные отечественные теории и концепции исторического процесса, соответствующие формату неклассической парадигмы научного мышления, представлены: неоформационной теорией Л.Е. Гринина, цивилизационной концепцией И.Г. Яковенко, институциональной теорией О.Э. Бессоновой, модернизационной концепцией В.В. Алексеева и др., полщиклично-генетической теорией Ю.В. Яковцаи историко-хронологической концепцией А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского.

Они созданы главным образом в русле неопозитивистской, неомарксистской и цивилизационной методологических традиций с использованием отдельных элементов герменевтического и феноменологического методов, методов неклассических экономических теорий. Они систематизированы в таблице 3.

Современные неклассические теории и концепции российской истории

1.2 Неоформационная подгруппа. Теория Л.Е. Гринина

Неоформационный подход начал формироваться в России в последнее десятилетие XX в. под непосредственным воздействием на содержание марксизма достижений неклассической науки. Это обусловило появление неоформационных исторических концепций, пытающиеся интегрировать достижения других научных школ, непротиворечащие логике, методологическим традициям формационного подхода. Одной из них является теория Л.Е.Гринина [91-94]. О марксистском характере этой теории свидетельствует ее терминологический аппарат и приверженность аксиоматике формационного подхода.

С позиций вероятностно-смыслового подхода теория Л.Е. Гринина - типичный пример ре-интерпретации истории с позиций модифицированной версии марксизма - неомарксизма. Это вероятностно упорядоченная смысловая структура, созданная методом последовательного применения системы операторов, принадлежащих разным фильтрам предпочтения. Это позволило Л.Е. Гринину существенно скоррелировать смысловое содержание марксистской версии истории.

Первый фильтр предпочтения, использованный Л.Е. Грининым - неклассический эволюционизм. В содержательной структуре этого фильтра Л.Е. Гринин выделил несколько операторов.

Первый оператор -положение о статистической природе исторических закономерностей. В теоретическом введении своей монографии Л.Е. Гринин оспаривает положение об объективном существовании законов природы и общества. По его мнению, объективно существуют конкретные вещи и явления. Законы же являются результатом познавательной деятельности людей. Законы, как и все абстракции - лишь определенные знаки, символы, которыми обозначается реальность. Поэтому им присуща определенная мера условности. «Законом природы и общества, - пишет он, - можно назвать условно выделенные нами часть, сторону, аспект и т.п. целостной реальности, у объектов и явлений которой в данных границах мы обнаруживаем определенные общие свойства, причинно-следственные связи и т.п.» [94, с.50]. И далее: «Никакой закон в каждом отдельном случае не проявляется в чистом виде, поскольку закон - это синтез общего, а каждый случай - это неповторимая комбинация общего и особого... Любой закон - только тенденция, имеющая ту или иную вероятность реализоваться... Законы реализовываются не вопреки всему, а благодаря особым условиям, которые и необходимы для него» [94, с.52-56]. На практике все это означает отказ от жесткого детерминизма, характерного для классического марксизма.

Второй оператор - положение о многовариантном характере исторического развития.

Третий оператор положение о многофакторности исторического процесса. Л.Е. Гринин существенно изменил содержание традиционной для формационного подхода теоретической конструкции «базис - надстройка». Так, в структуру базиса наряду с производственными отношениями он включает географическую среду [94, с.58-59] (прием расширения смысла), что позволяет ему, используя традиционный категориальный аппарат, существенно сблизить анализ социально-экономической сферы с теоретическими наработками неформационых научных школ.

Второй фильтр предпочтения - системология. Конкретным оператором здесь выступает положение о разнообразии методов исторического познания. В духе системологии он рассматривает общество как «стабильное объединение людей, коллективов, групп, организаций, территориальных или иных единиц, а также материальных объектов в систему на основе разнообразных и сложных связей, зависимостей и договоренностей, которые, так или иначе, признаются его членами. Эта система структурируется властным центром, является независимой от других, способна поддерживать равновесие со средой, быть самодостаточной и саморегулирующейся. Она может быть представлена как состоящая из разнообразных подсистем меньшего уровня, но так же, и как часть более крупной системы» [94, с.24]. Для исследования каждой подсистемы, по мнению Гринина, необходимы специфические методы исследования: системно-структурный, сферный подходы, субъектный, сравнительно-социологический методы - «в зависимости от единиц анализа». Симптоматично признание Грининым ограниченности сферы применения политэкономического метода, некогда признававшегося историками-марксистами универсальным [94, с.23-38].

С учетом этих модификаций тип вероятностной упорядоченности традиционного формационного смыслового содержания изменился. Если формационные концепции характеризуются как вероятностно упорядоченные структуры аксиоматического типа, то теорию Гринина - как структуру аксиоматическо-контекстного типа.

1.3 Неоцивилизационная подгруппа. Цивилизационная концепция И.Г. Яковенко

С позиций достижений неклассической науки был модифицирован и традиционный оппонент формационного подхода - цивилизационный подход: появился неоцивилизационный подход.

Неоцивилизационный подход в отечественной исторической науке сформировался под влиянием идей «новой исторической науки» или «Школы «Анналов'.

Среди отечественных последователей «Школы «Анналов» [См.: 261, 294, 343, 367] особо выделяется школа А.Я. Гуревича [107-109]. С позиций вероятностно-смыслового подхода созданная им историческая антропология представляет собой теоретическую систему, созданную посредством таких фильтров предпочтения, как методология «новой исторической науки», идеи философа и культуролога М.М. Бахтина, идеи семиотической московско-тартусской школы Ю.М. Лотмана, методология «идеальных типов»М. Вебера [304, с.293-294].

Методологическими принципами исторической антропологии А.Я. Гуревича являются: 1) подход к анализу исторических источников с позиций герменевтики - как к диалогу двух культур (современной и изучаемой); 2) перемещение центра исторического исследования в социально-психологическую, ментальную сферу; 3) модель исторического объяснения заключающаяся в анализе трансформации объективных факторов в субъективные и в изучении обратного превращения -мира субъективного в объективные человеческие действия и поступки; 4) полидисциплинарный подход к изучению исторической действительности [108, с.56, 58, 70; 304, с.293-294].

Эти методологические принципы реализуются в жизнь историками, группирующимися вокруг редактируемого А.Я. Гуревичем журнала «Одиссей».

Авторы отечественных неоцивилизационных концепций стремятся ликвидировать недостатки, присущие традиционным цивилизационным концепциям, что позволяет им скоррелировать смысловое содержание теории цивилизаций и достижения неклассической науки.

Так, слабым местом последних является объяснение динамики развития цивилизаций. В целях преодоления этой трудности Н.Н. Моисеев предлагает рассматривать цивилизационный процесс с позиций неклассического эволюционизма - как процесс самоорганизации. Это позволяет ему обнаружить такие общие законы эволюционизма, как: закон дивергенции, т.е. сложности и разнообразия систем, тенденцию к унификации (например, Универсальный Рынок как основной механизм саморазвития любых систем синергетической природы), тенденцию кооперативности (если разрушаются связи цивилизации с другими подсистемами, резко возрастает возможность ее деградации, теряются стабильность испособность к развитию, т.к. исчезает влияние отбора на Универсальном Рынке) [220, с.5-7].

Неясные, расплывчатые понятия «ментальность», «менталитет» и близкого им по смыслу понятия «стиль культуры» как системообразующих факторов цивилизации М.К. Петров предлагает заменить семиотическим понятием «социокод», которое означает способ накапливания, хранения, изменения и передачи той информации, без которой общество не может существовать в виде качественно определяемой целостности [262, с.79-92].

И.Г. Яковенко [261, 367]., избрал в качестве фильтра предпочтения теорию «школы «Анналов» и тесно связанную с ней в смысловом отношении историческую антропологию. Конкретным оператором здесь выступает положение о наличии в мировой цивилизации различных способов человеческого существования.

Руководствуясь этим оператором, И.Г. Яковенко вводит в научный оборот понятие 'культурный (цивилизационный) ресурс', которое определяет как результат преобразующей деятельности человека, взятый в конкретный момент, оцененный в объемных и качественных характеристиках [338, с.68]. По отношению к нему, возможны три стратегии человеческого существования, присущие различным сообществам..Анализ этих стратегий лежит в основе цивилизационной концепции И.Г. Яковенко [367, № 4, с.66-78].

Синтаксический и семантический аспекты этой концепции состоят в следующем. Ее системообразующим понятием является уже упоминавшееся понятие цивилизационного ресурса. Термин 'ресурс' -употребляется в экономике, и естественных науках (географии, биологии, кибернетике, теории искусственного интеллекта и др.),термин 'цивилизация' - философский, культурологический, исторический. Корреляционно связав в термине 'цивилизационный ресурс' два принципиально разных начала, И.Г. Яковенко значительно расширил смысл и понятия 'ресурсы', и понятия'цивилизация'.

По мнению И.Г. Яковенко, по отношению к цивилизационному ресурсу, включающему в себя и духовные, и материальные ценности, выработались три стратегии человеческого существования, присущие различным сообществам - архаическая, цивилизационная и варварская. Отсюда - три логико-семиотические группы понятий.

Первая их них группируется вокруг понятия 'архаическая стратегия человеческого существования'. Это понятия архаической культуры, природных сообществ, которым присуща эта стратегия и понятие простого воспроизводства цивилизационного ресурса , отражающее ее содержание.

Вторая группа объединяется вокруг понятия 'цивилизационная стратегия человеческого существования'. Это понятия цивилизованной культуры и цивилизации, которым присуща эта стратегия, понятия линейного и циклического типов цивилизационного развития, характеризующие формы ее реализации и понятие расширенного воспроизводства цивилизационного ресурса, отражающее ее содержание.

Третья группа понятий объединена вокруг понятия 'варварская стратегия человеческого существования'. Это понятия варварской культуры и варварской цивилизации, которым она присуща, и понятие срабатывания (т.е. использования без воспроизводства), отражающее ее содержание.

С помощью двухсловных понятий 'варварская цивилизация' и 'варварская культура' И.Г. Яковенко расширяет смысл и понятий 'цивилизация', 'культура', и понятия 'варварство', корреляционно связав вероятностно упорядоченные смысловые структуры, обычно противостоящие друг другу. С точки зрения И.Г. Яковенко варварская культура - это культура архаических сообществ, которые в целях самосохранения усвоили элементы цивилизации (государственность, организацию военного дела и проч.), но не приняли основы цивилизованной культуры. Варварская цивилизация - это цивилизация, созданная в целях самосохранения варварского общества и противостоящая диверсификации цивилизации.

Специфику варварской культуры И.Г. Яковенко видит в ее амбивалентном отношении к цивилизации. Приобщившись к благам цивилизации,желая их иметь, варварское общество вместе с тем не способно само себя ими обеспечить, т.к. не принимает основ цивилизованной культуры. В лучшем случае оно способно на копирование образцов. Отсюда - специфическое отношение варварского общества к цивилизационному ресурсу: его использование без воспроизводства (расточение или срабатывание). В этом и состоит суть варварской стратегии человеческого существования.

Варварская культура в противостоянии с цивилизацией претерпевает определенную эволюцию. Логика этого противостояния заставляет ее усваивать все большие фрагменты цивилизованной культуры. Но есть порог усвоения, выражающийся в конфликте ценностей.

Отсюда - специфическая форма усвоения достижений цивилизации - через противостояние: оно становится успешным, если воспринимается варварским обществом как условие его самосохранения в борьбе с цивилизацией. При этом подчас происходит снижение сложности усваиваемого достижения цивилизации до уровня, понятного архаическому сознанию (то, что мы называем упрощением, опошлением, вульгаризацией и т.п.). Понятно, что с течением времени острота такого противостояния растет: натиск цивилизации не ослабевает. Чем шире объем усваиваемого цивилизационного ресурса, тем выше агрессивность варварского общества по отношению к цивилизации.

На определенном этапе в развитии варварского общества происходит качественный скачок: от чисто присваивающей деятельности оно переходит к деятельности производительной. Раннего варвара, который только расточал присвоенный цивилизационный ресурс, сменяет поздний варвар, приступивший к его воспроизводству [367, № 4, с.76]. Но варвар-производитель, сохранивший приверженность традиционным ценностям, органически не способен к интенсивным формам деятельности. Вся его деятельность во всех ее проявлениях экстенсивна. Усилия по интенсификации его деятельности трансформируют его в цивилизованного человека. Его преодоление ведет к постепенной трансформации варварского общества в цивилизованное

Но и с победой цивилизации варварство продолжает существовать в латентной форме. Его носители - маргинально-паразитические слои цивилизованного общества (организованная преступность, деклассированные элементы и проч.).

По мнению И.Г. Яковенко, взаимоотношения между стратегиями не носят диалектического характера, т.к. не являются источником развития человечества. Источник развития - социальные отношения, имманентно присущие сообществам, воспринявшим цивилизационную стратегию человеческого существования. Импульсы развития исходят именно от этих сообществ.

Характер взаимоотношений между сообществами, воспринявшими различные стратегии существования, скорее можно охарактеризовать, по мнению И.Г. Яковенко, с характером взаимоотношений центра и периферии, в которых, безусловно, ведущей стороной является центр.

Подразделяя цивилизации по отношению к стратегиям человеческого цивилизации, И.Г. Яковенко придерживается классификации цивилизаций, предложенной этнологом и историком Ю. Кобищановым. Ю. Кобищанов различает три типа цивилизации. К одному типу он относит первичные или очаговые цивилизации -Египет, Индию. Ко второму - вторичные цивилизации, возникшие на обломках первичных - Рим, Сасаниды, Исламская цивилизация. К третьему - периферийные - такие, как Русь, Булгария[367, № 4, с.77].

Наиболее динамичны в своем развитии вторичные цивилизации, опирающиеся на достигнутый уровень развития первичных цивилизаций. Это цивилизации, которые, по мнению И.Г. Яковенко, полностью восприняли цивилизационную стратегию.

Периферийные же цивилизации лишены таких условий развития, т.к. возникают на необжитых цивилизациями пространствах, опираясь лишь на традиции собственных поздне-варварских культур, пришедших к становлению государства.

Эти цивилизации страдают от хронического дефицита собственного цивилизационного ресурса. Импортировать же этот ресурс или воспроизвести в исторически сжатые сроки невозможно, т.к. его накопление - долгий естественно-исторический процесс, осуществляемый многими поколениями людей.

В силу этих причин периферийные цивилизации, к коим относится и российская, в социокультурном отношении представляют собой неоднородные общества, в которой сосуществуют два разнородных культурных уклада. Один из них - поздневарварский, трансформировавшийся позднее в цивилизованный, представлен имущими и образованными слоями общества. Ему противостоит т.н. почвенный уклад - на ранних стадиях архаический, преобразовавшийся позднее в варварский, реже - в поздневарварский. Он охватывает широкие народные массы. Взаимодействие этих укладов носит такой же характер, как и описанное выше взаимодействие цивилизации и варварского мира в целом. Их противостояние делает периферийные цивилизации неустойчивыми социальными системами, тяготеющие к жестким политическим структурам, способным обуздать архаическую стихию.

Если для вторичных цивилизаций характерны линейный и циклический типы развития, то для периферийных - догоняющий характер, т.к. они вынуждены в исторически сжатые сроки усваивать достижения вторичных цивилизаций, которые создавались десятилетиями, а то и столетиями интенсивной деятельности. Отсюда - появление противоречий, порождающих в их развитии архаические и варварские тенденции [367, № 4, с.78].

Идея ковариантности исторического развития не нова (В.О.Ключевский, А.С. Ахиезер, Л.И. Семенникова). Но она получила новую, неклассическую по своей сути интерпретацию. Новый смысл эта идея обрела в концепции И.Г. Яковенко благодаря появлению новой системы фильтров предпочтения - понятий, которые в рамках классического цивилизационного подхода казались противоестественными, поскольку они объединяют как бы два противоположных начала ('цивилизационный ресурс', 'варварская культура', 'варварская цивилизация').Такой метод смыслообразования мы назвали методом образования двухсловных терминов. Смысловая структура, в конструировании который использовались термины с новым, расширенным подобными методами вероятным смысловым содержанием, мы назвали вероятностно упорядоченными структурами содержательного типа. Именно к подобного рода смысловым структурам можно отнести и концепцию И.Г. Яковенко.

1.4 Клиометрическая подгруппа. Теория институционального развития народного хозяйства О.Э. Бессоновой

Концепция Яковенко базируется в основном на анализесоциокультурных процессов.Руководствуясьпринципомдополнительности, мы обратились к историко-экономическимтеориям и концепциям. Наше внимание привлекла теорияинституционального развития народного хозяйства О.Э. Бессоновой[41,42].

Институциональная теория хозяйственного развития России Бессоновой привлекла наше внимание как теория, отражающая новые методологические подходы к освещению экономической истории страны. На фоне преобладающих социокультурных и цивилизационных теорий появление такой теории мы находим очень своевременным и актуальным: культурологический детерминизм, снашей точки зрения, - такой же перекос в освещении истории, как иэкономический детерминизм.

При создании этой теоретической конструкции использовался такой метод смылообразования, как метод последовательного применения системы операторов, принадлежащих разным фильтрам предпочтения.

Первый фильтр предпочтения - институциональный подход одного из основоположников клиометрики[53, с.246] Д. Норта. Суть его составляет положение, согласно которому структура рыночной экономики и протекающие в ней процессы тесно связаны с социальными и политическими институтами страны. Поэтому экономическую историю и экономические теории следует связывать с институциональными изменениями [См.: 250; 53, с.369].

О.Э. Бессонова, взяв за основу идею Д. Норта, существенно изменила смысловое содержание понятия «институт», избрав в качестве фильтра предпочтения социогенетические представления.

В ее интерпретации институты представляют собой «своего рода генную структуру общественной и хозяйственной жизни». Под институтами, в частности, ею понимаются «правила игры», по которым функционирует экономическая система» [41, с.95]. Т.о. институциональный подход, который используется автором теории как фильтр предпочтения при освещении экономической истории России, сам интерпретируется в духе идей социогенетики, выполняющей роль второго фильтра предпочтения.

Такая интерпретация институционального подхода позволяет его применить к анализу истории экономики России, рыночный характер которой всегда ставился исследователями под сомнение. Исходным тезисом теории О.Э. Бессоновой стал тезис о том, что наряду с институционально обусловленной рыночной экономикой в России существует столь же самостоятельная, жизнеспособнаяобусловленная другими институтами и имеющая свои собственныезаконы развития -раздаточная экономика [41, с.95].

Третий фильтр предпочтения - идеи циклической социодинамики- был использован при описании характера развития институционально-социогенетически интерпретируемой экономики России.

Синтаксический и семантический аспект теории Бессоновой состоит в следующем.

Системообразующим понятием ее является понятие «раздаточная экономика» - «определенная институциональная структура, формирующая (и охватывающая) законы «правила игры» хозяйственных систем, а также определенный тип поведения, отношений и связей» [41, с.97]. В раздаточной экономике присутствуют все фазы общественного производства - «производство - распределение - обмен - потребление». Однако в рыночной экономике распределение осуществляется через механизмы «купли-продажи», а в раздаточной экономике - через механизмы «сдач -раздач».

Раздаточная экономика, по мнению Бессоновой, обладает следующими признаками:

- общественно-служебный характер собственности на землю,средства производства, инфраструктуру. Общественно-служебнуюсобственность отличают два признака: во-первых, права по еевладению распределены между хозяйствующими субъектами и непринадлежат в полном объеме никому; во-вторых, доступ к нейосуществляется в форме службы;

- сдаточно-раздаточными отношениями, обеспечивающимиматериальные условия для выполнения служебных обязанностей врамках общественно-служебной собственности. Под раздачей О.Э.Бессоновой понимается процесс передачи материальных благ,ресурсов или услуг из единой собственности во владение различныхсубъектов хозяйственной жизни, а под сдачей - обратная передачавновь созданных или других имеющихся (необходимых обществу)материальных благ, услуг и ресурсов от всех хозяйственныхсубъектов и частных лиц в распоряжение всего общества..

- институтом административных жалоб - сигналов обратной связи, отражающих проблемы реакцию всех участников общественного воспроизводства на возникающие.

Двигателем раздаточной экономики выступает механизм координации сдаточно-раздаточных потоков, для реализации которого служат соответствующая система управления и финансовые институты, отражающие специфику раздаточной системы (государственная роспись доходов и расходов в досоветский период, государственный план развития народного хозяйства в советское время) [41, с.97].

В эволюции раздаточной экономики России Бессонова выделяет три крупных цикла, по сути - три стадии развития институтов раздаточной экономики. Это: полюдно-общинный раздаток(с IX века до начала XIII в.), поместно-крепостной раздаток51(с конца XIV в. до сер.XIX в.), административный раздаток(1920-1980-е гг.).

Институциональныйциклраздаточнойэкономикиподразделяется на основной и переходный периоды. В свою очередьосновной период имеет фазы подъема, стабильногофункционирования и кризиса.Внешне каждый институциональный цикл начинается с новойформы государственности и с отрицания институциональной средыпереходногопериода.Между основными периодамиинституциональных циклов лежат переходные периоды, характеризующиеся распространением элементов, похожих на элементы европейских институтов соответствующего исторического периода.

Деление на основные и переходные периоды определяется господствующим типом отношений и характером собственности. В переходные периоды возникала частная собственность, и распространялись товарно-денежные, рыночные отношения. В основные периоды начинали господствовать общественно-служебная собственность и сдаточно-раздаточные отношения. Вместе с тем О.Э. Бессонова подчеркивает: «Чистых» экономик в реальной действительности не существует. В каждом типе присутствует определенная доля отношений из «противоположной» системы, т.е. в рыночных - раздаточные, а в раздаточных - рыночные.

С конца XX в. в России, по мнению О.Э. Бессоновойреализуется программа рыночных преобразований - третийпереходный период. Этот период обогатит, по мнению О.Э.Бессоновой, раздаточную экономику контрактным (договорным)правом, которое станет институциональной основой будущего«либерального раздатка»56.

В синтаксическом отношении теория О.Э. Бессоновойпредставляет собой единую логико-семиотическую группу,центральным звеном которой является понятие раздаточнойэкономики. С этим понятием логически взаимосвязаны понятиеинститутов, причинно обусловливающих раздаточную экономику, ипонятия, означающие структурные элементы этой экономики:общественно-служебную собственность, институт раздач, институтсдач и механизм координации сдаточно-раздаточных потоков.Особый кластер понятий конкретизирует понятие института раздач.Это понятия видов раздач, институциональных циклов,соответствующих видам раздач и стадий этих циклов. Все эти понятия- терминологический «новояз», возникший в результатеиспользования системы фильтров предпочтений.

С позиций вероятностно-смыслового подхода теория О.Э.Бессоновой - вероятностно упорядоченная смысловая структурасодержательного типа. Выйдет ли ее терминология за пределытеории, служа компонентом других вероятностно упорядоченныхсмысловых структур - покажет будущее.

Цель О.Э. Бессоновой - научно объяснить специфический характер российской экономики. Ее идеи раздаточного характера социально-экономического строя России, институциональных циклов обладают, на наш взгляд, большим потенциалом развития. Вместе с тем непроработанным является ключевой момент теории -характеристика тех институтов, которые изначально обусловили раздаточный характер хозяйственного развития России

Из контекста теории О.Э. Бессоновой следует, что мировой исторический процесс она рассматривает как ковариантный: институциональная среда в каждой стране уникальна. Т.е. предполагается сосуществование разных вариантов рыночной и нерыночной экономик, одним из которых является экономика России.

Из контекста же теории следует, что раздаточная экономика России обладает малым потенциалом развития. Новые импульсы развития она получает в т.н. переходные периоды, когда происходят заимствования у западной рыночной экономики будущих институциональных основ следующих основных периодов институциональных циклов.

Основными мотивами такого заимствования служат, вероятнее всего, угрозы национальным интересам, исходящие от Запада.

Такая логика взаимоотношений экономических структур России и Запада идентична, на наш взгляд, логике взаимоотношений вторичных и периферийных цивилизаций, описанных в концепции И.Г. Яковенко.

Естественно, возникает мысль о том, что раздаточная экономикаО.Э. Бессоновой - это экономика периферийных цивилизаций И.Г.Яковенко. Т.е. И.Г. Яковенко и О.Э. Бессонова описали разныеструктурные уровни одной и той же цивилизации. Описав их разнымитерминологическими языками, они, в сущности, пришли кидентичным в смысловом отношении теоретическим схемамописания.

Выводы

С позиций вероятностно-смыслового подхода все три проанализированные подгруппы неклассических теорий и концепций исторического процесса являются вероятностно упорядоченными смысловыми структурами смешанного, аксиоматически-контекстного и содержательного типов;

Методами ре-интерпретации смысла истории (нового смыслообразования), применяемыми при их создании, были: метод последовательного применения системы операторов, (теории Л.Е. Гринина и О.Э. Бессоновой) и метод одновременного применения системы операторов (концепция И.Г. Яковенко).

Мы рассмотрели три неклассические интерпретации смысла истории. Так, с точки зрения неоформационной теории Л.Е. Гринина история рассматривается как процесс смены общественно-экономических формаций, но обусловленный не только социально-экономическими условиями, но и географической средой, которая во многом определяет специфику структуры и динамику развития российского общества. Это позволяет рассматривать теорию Гринина как одну из интерпретаций смысла истории с позиций неклассической парадигмы истории.

По И.Г. Яковенко, история является процессом ковариантнъж, когда сосуществуют в рамках одной периферийной цивилизации два социокультурных уклада, которым присущи разные стратегииразвития и амбивалентные взаимоотношения. Специфика российскойистории обусловлена дефицитом собственного цивилизационногоресурса и догоняющим характером развития.

Для нашего исследования концепция Яковенко представляет интерес анализом феномена варварства и его взаимоотношений с цивилизацией. Такого рода амбивалентные отношения характерны для отношений с Западом России как страны догоняющего типа развития и для отношений между западным и почвенным цивилизационными укладами российского

В интерпретации О.Э. Бессоновой история России - это составная часть мирового ковариантного исторического процесса. Специфика ее обусловлена своеобразием институциональной среды, находящейся в амбивалетных отношениях с институциональной средой Запада. В теории О.Э. Бессоновой произошел семантический синтез ковариантной и циклической моделей исторического развития.

2. Модернизационная и социогенетическая логико-семиотическая подгруппы. Внесистемные концепции

2.1 Модернизационная подгруппа. История России с позиций теории модернизации

Наряду с неоформационными, неоцивилизационными и клиометрическими концепциями исторического процесса в постсоветский период появились исследования, созданные в рамках парадигмы «школы модернизации». Это: работы В.В. Алексеева [7-9],К.И. Зубкова [129], Б.Н. Миронова [214], В.А. Красилыцикова[161], Н.Ф. Наумовой [239], И.В. Побережникова[269-270],коллективные монографии «Модернизация в России» (М., 1994) [217],«Опыт российских модернизаций в XVIII-XIX вв.' (М.,1999) [255] идр.

«Школа модернизации - собирательное наименование совокупности теоретических систем, появившихся в 1950-1960-хгодах в США, и странах Западной Европы. Главным фактором, повлиявшим на их появление, послужило становление в условиях послевоенной геополитической системы сообщества стран «третьего мира». В политическом смысле они были призваны стать альтернативой социалистической модели развития этой группы стран. В научном же смысле их можно рассматривать как теоретические конструкты, призванные объяснить и спрогнозировать процессы развития в период перехода от традиционного общества к индустриальному.

Общими методологическими фильтрами предпочтения, посредством которого они были сконструированы, являются учение об «идеальных типах» М. Вебера, эволюционизм и функционализм.

У истоков теории модернизации стоят американские философы и социологи Т. Парсонс, С. Липсет, Р. Бендикс[318, с. 128]. Ведущими теоретиками модернизации являются также С. Блэк, Ш. Эйзенштадт, С. Хантингтон, У. Ростоу, М. Леви, Д. Лернер, Д. Энтер, П. Терборни др. [255, с.З, 405, 424].

Авторы теорий модернизации исходят из разделения всех обществ на традиционные и современные. Процесс превращения традиционных обществ в современные составляет, по их мнению, основу общественно-исторического прогресса.

Главными чертами современного общества были признаны право каждого индивида владеть и распоряжаться собственностью, свободное формирование и легализация разнообразных экономических и социальных интересов и объединений, закрепление и неотчуждаемость гражданских и политических прав человека, представительное правление и разделение властей, политический плюрализм, вертикальная и горизонтальная социальная мобильность, рациональная бюрократия. В совокупности эти черты, как отмечает В.В. Согрин, представляют «идеальный тип» западной демократии[318,с.128].

Основные положения парадигмы модернизации, сформулированные С. Хантингтоном, сводятся к положениям о том, что модернизация - это революционный; комплексный; системный; глобальный; длительный, протяженный; стадиальный; гомогенизирующий; необратимый и прогрессивный процесс [255,с.28-31;405,с.30-31].

Парадигма модернизации реализуется во множественности теоретических объяснений - теорий модернизаций. Положения парадигмы являются по существу системой методологических установок - фильтров предпочтения при создании конкретных теорий.

Конкретные теории вслед за В.В. Алексеевым и И.В. Побережниковым[255, с.20-28] можно подразделить: с методологической точки зрения - на системно-функциональные (например - теория М. Леви), процессуальные (теория Б. Хозелитца) и компаративно-исторические (теории С. Блэка, А. Гершенкрона), а с дисциплинарной точки зрения - на социологические (теория Н. Смелзера) и экономические (теория У. Ростоу).

За всю историю своего существования «школа модернизации» претерпела сложную и длительную эволюцию. К числу наиболее важных особенностей эволюции В.В. Алексеев и И.В. Побережников относят: 1) пересмотр роли и места традиционного социокультурного и институционального контекста модернизации, придание ему большого значения в сравнении с ранними концептуальными схемами; 2) рост внимания к конфликтам в процессе модернизации и влиянию на данный процесс внешних (по отношению к изучаемой стране) факторов;3) инкорпорацию в теоретическую модель фактора исторической случайности; 4) признание циклической природы процесса модернизации; 5) акцент на тяжелый, мучительный, болезненный характер модернизационных преобразований; 6)признание мультилинеарности, множественности путей развития и модернизации; 7) отказ от трактовки модернизации как непрерывного и бесконечного процесса; признание обусловленности модернизации«внешними» и «внутренними» ограничителями [255, с.44-45].

Эти изменения обусловили превращение модернизационной модели истории в привлекательную методологическую «матрицу» для проведения конкретных исторических исследований.

Именно в такой - развитой - форме общая теория модернизации стала известной большей части российских историков. Сравнительно быстро она составила серьезную конкуренцию теории социально-экономических формаций и теории цивилизаций.

Первой в отечественной историографии попыткой комплексного исследования перехода от аграрного к индустриальному обществу в России на основе теории модернизации стала изданная в 2000 г. монография авторского коллектива Института истории и археологии Уральского отделения РАН под руководством академика РАН В.В. Алексеева «Опыт российских модернизаций XVIII- XIX веков» [255].

Фильтр предпочтения, использованный авторами этой монографии, можно охарактеризовать как обобщенное содержание теорий модернизаций. Обосновывая такой подход, В.В. Алексеев и И.В. Побережников пишут, что каждый из методологических и дисциплинарных подходов «внес значительный вклад в разработку проблем модернизации. При этом каждому подходу... были присущи определенные слабости. Системно-функциональный подход недостаточно эффективен при изучении собственно социальных изменений, процессуальный - при исследовании сферы политики, компаративно-историческому не хватает теоретичности.

Дисциплинарным подходам присуща определенная предметная ограниченность. Вероятно, использование указанных подходов (и их элементов) в совокупности позволит избежать недостатков каждого, взятого в отдельности» [255, с.28].

Синтаксический и семантический аспекты концепции истории России, созданной уральскими учеными, состоят в следующем.

Системообразующим компонентом понятийного аппарата концепции является понятие модернизации. Модернизацию В.В. Алексеев определяет как «всеобъемлющий процесс инновационных мероприятий при переходе от традиционного к современному обществу» [255, с.З]. Понятия, определяющие важнейшие характеристики модернизации, являются, в свою очередь, системообразующими компонентами подгрупп понятий.

Одна из них объединяется непосредственно вокруг понятия модернизации. Это - понятия, фиксирующие ее качественные характеристики (революционный, комплексный, системный, глобальный, гомогенизирующий, необратимый и прогрессивный характер). Сюда же, непосредственно к центральному понятию концепции, примыкает особый кластер понятий, группирующийся вокруг понятия «догоняющий тип развития».

Центральным понятием второй из них является понятие подпроцессов (структурных составляющих процесса модернизации).Под него подпадают конкретные понятия: процессов структурной и функциональной дифференциации общества, индустриализации, бюрократизации, урбанизации, социальной мобилизации, секуляризации, становления современных мотивационных механизмов, распространения средств массовой информации, роста грамотности и образования, роста политической патриципации.

Третья совокупность понятий группируется вокруг понятия «этапы (волны) модернизации». Это понятия «петровской», «александровской», «сталинской», современной волн модернизаций России, их конкретных фаз.

Четвертая подгруппа понятий объединяется вокруг понятия «условия осуществления модернизации». Это понятия, характеризующие географические условия страны и социально-политические условия осуществления модернизации (например, указывающее на ведущую роль государства понятие имперской модели модернизации).

Семантика концепции базируется на новом в отечественной историографии истолковании характера исторического процесса России - импульсно-дисперсном.

Теория модернизаций ориентирует авторов на анализ исторического процесса в контексте мультилинеарного по своей природе процесса исторического развития мировой цивилизации. Параллельно развивающиеся в разных странах исторические процессы оказывают друг на друга взаимное влияние. Оно осуществляется как в форме непосредственного взаимодействия (причинная детерминация), так и опосредованным образом - самим фактом своего существования (непричинная детерминация).

Так, успехи лидеров мирового прогресса могут восприниматься правящей элитой и передовой общественностью стран «второго эшелона» как вызов - прямая или потенциальная угроза экономической и (или) политической независимости. Осознание угрожающего характера отставания правящей элитой отстающих в своем развитии стран может послужить импульсом (толчком) к началу преобразований (или их очередного этапа).

Отсюда - импульсно-дисперсный характер исторического процесса модернизирующихся стран, в том числе и России.

Конкретное смысловое содержание концепции отражают следующие положения, сформулированные В.В. Алексеевым во введении и заключительной части монографии [255, с.8, 244-245].

Начало модернизации в России положили реформы Петра I. На протяжении XVIII-XX вв. страна прошла сложный путь от традиционного к индустриальному обществу. В качестве этапов модернизации В.В. Алексеев выделяет: 1) доиндустриальную модернизацию (протоиндустриализацию) XVIII-XIX вв.; 2)незавершенную раннеиндустриальную модернизацию конца XIX-начала XX вв.; 3) «сталинскую» модернизацию 1930-1940-х годов,которуюможнорассматриватькакпродолжениераннеиндустриальной модернизации и решение ряда проблем позднеиндустриальной модернизации; 4) позднеиндустриальную модернизацию 1950-1960 гг, в течении которой расширялась сфера применения механизированного, поточного производства, начался процесс соединения производительного труда с научным знанием (НТР).

Процесс модернизации можно охарактеризовать, по мнению В.В. Алексеева, как общими чертами, присущими многим странам, совершившим подобный переход, так и специфическими, национальными особенностями. К последним он относит: 1) решающую роль внешних факторов модернизации; 2) революцию как механизм осуществления модернизации; 3) форсированные темпы модернизации; 4) большую, чем в западной цивилизации, роль государства в организации процессов модернизации, превалирование «верхушечной» модернизации над «низовой»; 5) урбанизацию как побочный продукт индустриализации; 6) слабое развитие автономии индивида; 7) отсутствие или весьма специфический характер демократии.

При этом динамика модернизации характеризовалась постоянным ускорением, которое получило «небывалый размах» в XXвеке.

Существенное воздействие на ход модернизации, по мнению В.В. Алексеева, оказывал пространственно-географический фактор. Меньшая отчужденность провинции от метрополии и менее выраженные контрасты между ними в условиях развития, характерные для России как континентальной империи, не позволяли осуществлять аккумуляцию и перераспределение средств в пользу модернизации в таких же масштабах, как в морских империях.

Автор обращает внимание на то, что при этом государственная модернизация, тесно связанная со строительством империи, получала существенную поддержку в процессе территориальной экспансии, расширявшей возможности в обеспечении самодостаточной военно-технологической базы развития. Присущая самой модернизации и составляющим ее процессам неравномерность усиливала постоянные трансформации региональной структуры общества.

Характерной чертой модернизации было, по мнению В.В. Алексеева, было то, что традиционное наследие («цивилизационный инвариант») играло гораздо большую роль в ходе российских модернизаций по сравнению с Западом. В России, как нигде, традиции и новации долго боролись и вместе с тем плотно пересекались. В связи с этим автор подчеркивают остроту вопроса о сочетании инноваций и традиций в русской истории.

Он, в частности, обращают внимание на то, что проблема адаптации инноваций оптимально решалась далеко не всегда. В результате их грубого насаждения «сверху» на неподготовленную почву «происходили своего рода мутации, в процессе которых причудливо переплетались новации и традиции». Такой процесс,отмечает В.В. Алексеев, перманентно порождал борьбу в обществе, его раскол».

В силу исключительной масштабности страны, различий в социально-экономическом положении ее многочисленных регионов, полиэтничности и поликонфессиональности населения, сохранявшего исторические корни разных цивилизаций и культур, модернизационный переход затягивался на длительный период, что приводило к новым виткам отставания.

Характеризуя послевоенный период, В.В. Алексеев отмечает, что успешно решив множество задач модернизации, страна не выдержала соревнования с Западом. Начатые в середине 1980-х годов перестройка и ускорение научно-технического прогресса не дали положительных результатов, а привели к глубокому кризису, откату назад по многим принципиальным показателям. В начале 90-х годов страна вступила в полосу либеральных реформ, которая обернулась развалом прежнего государства, постсоветской деиндустриализацией и демодернизацией.

Модернизационная концепция исторического процесса уральских ученых является с позиций вероятностно-смыслового подхода ре-интерпретацией истории России с позиций парадигмы «школы модернизации».

Эта вероятностно упорядоченная смысловая структура аксиоматически-содержательного типа была создана главным образом методом изменения смысла под влиянием изменения контекста, когда известные понятия(«индустриализация», «урбанизация»,«секуляризация» и другие), не теряя своего исходного значения, в новом смысловом контексте (теории модернизации) получают иное истолкование - как составляющие процесса модернизации.

В отдельных случаях использовались такие методы смыслообразования, как уже известный метод образования двухсловных терминов(например - понятия адаптации инновации) и метод расширения смысла (как в случае с понятием «революция», которое «обросло»новым смысловым значением - механизма осуществления модернизации).

Модернизационная концепция обогатила отечественную историческую науку еще одним истолкованием истории России. История России в интерпретации В.В Алексеева и его соавторов есть история подготовки и осуществления модернизации - комплексного процесса инновационных мероприятий при переходе от традиционного к современному обществу, осуществляемого в режиме догоняющего, дисперсно-импульсивного по своей природе, типа развития.

2.2 Социогенетическая подгруппа. Полициклично-генетическая теория Ю.В. Яковца

Еще более сложный семантический конструкт представляет собой полициклично-генетическая теория исторического процесса Ю.В. Яковца[368-370], которую следует, на наш взгляд, можно отнести к числу наиболее основательных неклассических теорий исторического процесса.

С позиций вероятностно-смыслового подхода она представляет собой обобщающую ре-интерпретацию истории с позиций социально-экономической статики, циклической социодинамики и социогенетики.

Статика изучает структуру, внутренние и внешние взаимодействия изучаемого предмета в состоянии покоя или устойчиво-равновесного движения. Свобода выбора каждого элемента общественной системы ограничена его местом и взаимосвязями с другими элементами этой системы Т.е. организация систем предполагает их определенные свойства или функционирование и наоборот. Причем, одно обусловливает другое, но не наоборот. [369,с.14-15].

Циклическая социодинамика изучает закономерности неравномерных изменений в обществе, условия и пределы нарушения равновесия, когда меняется траектория движения, происходит смена форм динамики. Одни из них характеризуют последовательность изменений данной общественной системы, ее волнообразные колебания. Другие помогают выяснить резонансное взаимодействие циклов разной длительности в данной системе по вертикали. Третьи характеризуют взаимодействие непосредственно и косвенно связанных систем общественного развития - экономических, научно-технических, экологических, социально-политических, культурно-исторических и т.п. Четвертые более детально выявляют стадии и механизмы переломных, кризисных моментов в динамике общества. [369, с.14-15].

Социогенетика выявляет закономерности и механизмы изменчивости, наследственности и отбора в динамике социальных систем. Социогенетические концепции построены на глубокой аналогии процессов преемственности и аккумуляции (накопления) опыта приспособления к среде в живой природе и в сфере социальных отношений. К социогенетическим закономерностям Ю.В. Яковец относит: 1) закономерности изменчивости, определяющие, в каких пределах можно изменить, обогатить наследственный инвариант, добавить к нему нечто новое и передать последующим поколениям; 2) закономерности наследственности, сохранения и передачи из поколения в поколение ядра, генотипа общества, выражающего главное содержание, сущность рода человеческого; 3) закономерности отбора, оценки и закрепления прогрессивных нововведений в общественной жизни. Речь идет не о естественном, а искусственном отборе, но и он бывает двух видов: сознательный целенаправленный выбор исходя из принятых критериев и результат слепой игры стихийных общественных сил [369, с.14-15].

Опираясь на идеи Н.Д. Кондратьева и П.А. Сорокина, Ю.В. Яковец «исходит из первенства духовного, общественного начала в движении человечества от эпохи к эпохе, из примата осознанных потребностей. Причем движение это происходит неравномерно, через смену кризисов и прорывов - периодами относительно плавного, эволюционного развития, с выходом в авангард исторического прогресса то одних, то других стран и народов» [369, с.39].

Идея первенства в историческом развитии духовного начала и идея примата осознанных потребностей принадлежат разным, в известном смысле противостоящим смысловым структурам - идеализму и материализму. Выстраивание их в одном смысловом ряду говорит о том, что Ю.В. Яковец рассматривает осознанные потребности как разновидность духовного начала. Это позволяет ему снять традиционное противостояние материалистического и идеалистического понимания истории и значительно расширить как смысл последних, так и круг воспринимаемых им идей.

Синтаксический и семантический аспекты теории Ю.В. Яковца состоят в следующем.

Основные понятия этой теории можно подразделить на три взаимосвязанные логико-семиотические группы.

Первая из них объединяет понятия, обозначающие исходные факторы, воздействующие на исторический процесс. Это: климатические условия, природные богатства, природные циклы, культурно-исторический генотип.

Последнее понятие - относительно новое в отечественной исторической науке. Введение этого социогенетического понятия в оборот как фильтра предпочтения придает новый смысл историческому процессу. Генотип человечества, социальных общностей есть, по Яковцу, «наследственный инвариант, выражающий его общественную суть и передаваемый от поколения к поколению. От цивилизации к цивилизации. Этот генотип выражает главные черты и единство основных элементов, без которых общество существовать не может и которые отражают содержание наследственности (подобие и разнообразие индивидуумов и коллективов, определенный уровень знаний и навыков, технологический и экономический способы производства, стройсоциальных, национальных, государственно-правовых, политических отношений, формы духовной жизни). В основе своей генотип общества остается стабильным в течение тысячелетий. В то же время он периодически пополняется, обогащается опытом народов и поколений, что позволяет накапливать потенциал общества, легче адаптироваться к резким переменам в окружающей среде» [369, с.46].

Введение в научный оборот понятия культурно-генетического генотипа позволяет, таким образом, выделить в историческом процессе две составляющие: консервативный, малоподвижный наследственный инвариант и динамичный, изменчивый, преходящий вариатив. Их диалектическое взаимодействие, как явствует из контекста, лежит в основе исторического развития. Иными словами, экстраполяция в историческую науку социогенетических представлений позволило Ю.В. Яковцу дать новое объяснение причин социально-исторического развития.

Вторая группа понятий характеризует временной аспект исторического процесса. Это понятия исторического времени, цикла вообще, исторического цикла, фаз цикла (цивилизаций), видов исторических циклов (краткосрочных, среднесрочных, долгосрочных, сверхдолгосрочных циклов, суперциклов).Системообразующим понятием этой логико-семиотической группы является понятие полицикличности исторического развития.

Понятию «цикл» Яковец придал новое смысловое значение. Он истолковывает его как развитие по спирали, как повторение схожих, но неодинаковых фаз в поступательном движении, «волнообразно-прогрессивное развитие» [369, с.41]. Такое истолкование понятия цикла корреляционно связывает две конкурирующие вероятностно упорядоченные смысловые структуры - циклическую и спиралевидную модели истории. Оно значительно расширяет смысл обеих моделей.

Структура цикла определяется Ю.В. Яковцом традиционно. Он выделяет в нем ряд последовательную сменяющих друг друга фаз: а) зарождения; б) рождения и утверждения в процессе революционного переворота, в борьбе с уходящей, отживающей системой; в) распространения; г) зрелости; д) дряхления, и е) отмирания общественно- исторической системы.

Но при истолковании понятия «фаза исторического цикла» Ю.В. Яковец вносит существенное изменение в его содержание. С его точки зрения каждой фазе этого цикла соответствует исторически определенный тип общества - цивилизация (например, раннефеодальная, позднефеодальная и др.). Т.е. термин «цивилизация» в интерпретации Ю.В. Яковца несет более широкую смысловую нагрузку, чем в цивилизационных концепциях - это не только исторически определенный тип общества, но и этап исторического развития - фаза исторического цикла.

Такое расширительное истолкование термина «цивилизация» сближает его с термином «общественно-экономическая формация», который несет в формационных и неоформационных теориях и концепциях исторического процесса ту же смысловую нагрузку - как общество, находящееся на определенной ступени исторического развития, исторически определенный тип общества [51, с. 1436]. Это смысловое сближение объясняется тем, что и формационные концепции, и теория Яковца - ре-интерпретации одной -спиралевидной модели истории.

Но структура цивилизации по Ю.В. Яковцу существенно отличается от традиционной формационной схемы. В «пирамиде цивилизации» он выделяет пять «этажей»: 1) человека (семью)(элементы: потребности, способности, знания, навыки (умения),интересы (желания), воля); 2) технологический способ производства(элементы: средства труда, источники энергии, предметы труда, природные ресурсы, технологии, организация производства);3)экономический способ производства (элементы: структура воспроизводства, формы собственности, обмен, распределение, экономическое управление), 4) социально-политический строй (элементы: социальные, национальные, политические, государственно-правовые отношения) и 5) общественное сознание (элементы: наука, культура, образование, мораль, идеология, религия) [369,с.60].

Такая модель структуры цивилизации больше соответствует духу цивилизационного подхода, хотя в ней подчеркнута экономическая составляющая (в частности, особо выделен как структурный уровень технологический способ производства).

Новый смысл традиционным циклическим воззрениям придает и эктраполяция на социальную историю кондратьевской идеи полицикличности.

Если Н.Д. Кондратьев вел речь о долгосрочных экономических цикла в рамках капиталистической формации, то Ю.В. Яковец вводит понятие сверхдолгосрочных и суперциклов и распространяет их действие на весь период существования человечества.

По Яковцу, «каждый исторический цикл имеет свою траекторию движения; но одновременно он несет на себе отпечаток циклов других временных горизонтов. На каждую фазу большего по длительности цикла накладывается несколько более коротких циклов.

При этом фазы цикла более высокого уровня оказывают влияние на длительность и амплитуду колебаний фаз циклов более низкого уровня» [369, с.43].

Кроме того, по мнению Ю.В. Яковца, исторические циклы постоянно взаимодействуют со смежными циклами и, прежде всего с циклами в развитии природы. «Климатические условия, природные богатства того или иного континента или региона создают внешний фон и определяют естественные условия возникновения и развития исторических циклов [369, с.46].

Таким образом, исторический процесс представляется Ю.В. Яковцу как процесс многофакторный, полицикличный. Идея полицикличности значительно усложняет модель исторического развития: она приобретает вид «жгута взаимопереплетающихся спиралей» [369, с.51].

Но наложение циклов друг на друга создает ситуацию многозначной причинной неопределенности, когда приходится учитывать не только причинную, но и непричинную обусловленность (детерминацию) событий (например, опосредованное воздействие друг на друга параллельно развивающихся исторических процессов). Т.е. идея полицикличности непосредственно влечет за собой осознание более сложной структуры и функций причины, а конечном счете- признание непричинной детерминации исторических событий.

Взгляд на историю через призму идеи полициклизма подвел Ю.В. Яковца к выводу о дисперсном характере исторического процесса: смежные исторические циклы разделяют переходные периоды, характеризующиеся хаотичностью, неупорядоченностью исторического развития.

Новая интерпретация идеи циклического развития дает Ю.В. Яковцу возможность по-новому взглянуть и на историческое время.

Он приходит к выводу о том, что «бег исторического времени неравномерен по фазам циклов. Кроме того, закономерности в обществе обычно проявляются как тенденции, а не строго математические регулярности.

Справедливо и то, что в развитии общества, в отличие от природы, сами закономерности подвержены изменениям, если существенно меняются условия их реализации. Не обязательно темп ускорения, свойственный ранним цивилизациям, присущ современному и будущему историческому ритму» [369, с.45].

Третью логико-семиотическую группу теории Яковца составляют понятия, характеризующие пространственный аспект исторического процесса. Это понятия географических эпицентров исторического процесса, первой, второй зон влияния, дальней периферии, кластеров смежных локальных цивилизаций, различающиеся по темпам исторического времени. Логически эта группа тесно взаимосвязана со второй группой.

Измерение ритма исторического времени потребовало определения географических эпицентров, по которым ведется отчет исторического времени. Поэтому Ю.В. Яковец выделяет лидеров исторического прогресса (страны, по которым ведется отчет времени длительности цивилизации, определяются хронологические точки), первую, вторую зоны влияния и дальнюю периферию, историческое время в каждой из которых все более отстает от эталонного времени лидера.

Кластер локальных смежных цивилизаций есть по Яковцу совокупность цивилизаций, выражающих исторический ритм группы народов с близкими генетическими корнями и судьбами. Таким кластером является по существу каждая мировая цивилизация.

Ритм мировых цивилизаций по Ю.М. Яковцу определяется по эпицентрам исторического прогресса. Но эти эпицентры последовательно перемещаются, особенно при смене суперциклов.

Для первых трех цивилизаций эпицентр прогресса размещался в районе Средиземноморья, Ближнего Востока, Индостана. Следующие три цивилизации характеризуются сдвигом эпицентра исторического прогресса с Востока на Запад, в Европу, а затем и в Северную Америку. Новый суперцикл обнаруживает тенденцию смещения эпицентра на восток, Азиатско-Тихоокеанский регион (Япония, новые индустриальные страны, США, Китай).

Вместе с тем, подчеркивает Ю.В. Яковец, каждая локальная цивилизация имеет свой, отличный от общемировой ритм. Они появляются в разное время (с разрывом в тысячелетия), некоторые из них погибают. Смежные локальные цивилизации синхронизируются в своей динамике, поэтому Ю.В. Яковец выделяет несколько их групп [369, с.89-92]. Это: 1) Средиземноморско-ближневосточная группа (Египет, Месопотамия, Сирия и Палестина, Малая Азия, Греция, Италия); 2) Азиатская группа (Индия, Китай, Япония, Персия, Средняя Азия); 3) Западноевропейская; 4) Американская; 5) Африканская; 6) Восточноевропейская и 7) Североазиатская группы.

Россия, по Яковцу, входит в Восточноевропейскую группу локальных цивилизаций. Трижды - в домонгольский период, в эпоху Петра Первого и Екатерины Второй, в середине XX века она входила в число лидирующих стран. В последней четверти XX в. глубочайший кризис и центробежные тенденции отбросили Россию во второй эшелон исторического прогресса.

Теория исторического процесса Яковца является с позиций вероятностно-смыслового подхода ре-интерпретацией истории России с позиций циклической социо динамики и социогенетики. Эта вероятностно упорядоченная смысловая структура содержательного типа была создана благодаря творческому использованию целой серии методов смыслообразования. Наряду с уже известным методом образования двухсловных терминов (например - понятия кластера цивилизации), он использует методы: 1) расширения смысла (как в случае с понятием 'цивилизация'), 2) отождествления значения(например, понятий 'цивилизация' и 'общественно-экономическая формация'); 3) соподчинения смысла (например, понятий 'духовное начало' и 'осознанные потребности'), 4) обобщения смысла('спиралевидное' истолкование понятия 'цикл' - как синтез'кругового' и 'волнообразного' его истолкований);5) изменения смысла под влиянием изменения контекста (как в случае с понятиями'структура культурно-генетического генотипа', 'структура цивилизации'. Применение 'каскада' методов смыслообразования и делает конструкт Ю.В. Яковца теорией (для концепций характерно использование 1-2- методов).

Анализ теории Яковца может послужить хорошей иллюстрацией технологии смыслообразования. Мы видим, как на основе предшествующего опыта ре-интерпретации истории появляется новое, приращенное знание в виде обобщающей теории. По такой модели и идет, собственно говоря, процесс научного исторического познания: от одного пере-понимания к другому.

Но время от времени предпринимаются попытки создать такую интерпретацию истории, которая опиралась бы только на факты и не учитывала другие предшествующие и современные интерпретации. Философское обоснование таким попыткам дали К. Поппер и Г. Альберт, которые призвали образцовым для науки т.н. эмпирико-аналитический метод, позволяющий исключить всякое воздействие на результаты исследования идеологии и философии. В наше время такую интерпретацию попытались создать А. Т.Фоменко и Г.В. Носовский[См.: 252].

2.3 Внесистемные теории и концепции. Историко-хронологическая концепция А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского

неоцивилизационный институциональный семиотический модернизационный

А.Т. Фоменко и Г.В. Носовский решили пересмотреть основы 'несовершенной' исторической науки с позиций 'настоящей науки' -математической статистики. Так появилась ре-интерпретация истории, исходные методологические установки которой сводятся к двум противоречивым установкам, играющим роль операторов: 1)Исторические события уникальны и неповторимы; 2) Их объективный анализ возможен с помощью методов статистического анализа, разработанных авторами концепции.

Противоречивость этих положений очевидна: уникальные, а значит нетипичные, единичные факты невозможно объективно проанализировать методами разработанными для анализа массовых, типичных фактов.

Это противоречие Фоменко и Носовский 'снимают' утверждением о том, что многие факты истории стран Европы, Средиземноморья и Ближнего Востока, описанные в первоисточниках, на самом деле сюжетно повторяются со сдвигами в 333, 1053 и 1773 года и поэтому применение этих методов вполне оправдано для выявления схожих сюжетов и их сравнительного анализа.

Это априорно появившееся предположение было впоследствии подтверждено с помощью методов статистического анализа, разработанных А.Т. Фоменко и Г.В. Носовским специально для реализации поставленной цели - принципа корреляции максимумов, принципа малых искажений, принципа затухания частот, принципа дублирования частот, методики, анкет-кодов, методика хронологического упорядочения древних карт и построение Глобальной хронологической карты.

Принцип корреляции максимумов состоит в следующем. Все тексты-хроники, которыми располагают исследователи, разбиваются на одинаковые по длительности периоды («главы»). Затем подсчитывается: сколько текста приходится на каждую «главу». На основании этих данных хроники изображаются в виде графиков, где по горизонтали располагаются по порядку «главы», то есть одинаковые отрезки времени, а по вертикали - объем текста каждой«главы». Эти графики являются своеобразными «портретами»хроники. Следующий этап анализа - взаимное сличение «портретов»хроник. Главная примета здесь -- максимумы (всплески) на графике. Они могут становиться выше или ниже в различных хрониках, говорящих об одном и том же, но взаимное положение их должно быть одинаково. Именно то, насколько точно совпадают максимумы при наложении друг на друга двух различных графиков, и называется Г.В. Носовским и А.Т. Фоменко «корреляцией» (то есть взаимозависимостью). «Высокий уровень корреляции -- значит, графики действительно совпадают, значит, рассматриваемые две хроники говорят об одном и том же (и за это они называются«зависимой парой текстов»), низкий уровень корреляции -- графики и хроники чужие друг другу («независимая пара»)». При этом учитывается, что несколько страниц из какой-нибудь хроники могут быть утеряны и в результате один или даже несколько максимумов подряд может исчезнуть. Для этого в программу ЭВМ вводятся формулы для оценки совпадений, в которых учитываются провалы подобного рода. [252 , с. 102].

Принцип малых искажений состоит в следующем. «Любой текст-хронику мы можем превратить в цепочку чисел --длительностей правления королей, одного за другим. Могут попадаться там, конечно, и годы междуцарствий и смут, и годы чужеземных завоеваний, когда и короля-то своего не было, -- их тоже включим в цепочку, соответственно пометив эти числа. Дальше --дело за ЭВМ: сравнивать». Этот метод используется для поиска одних и тех же цепочек событий, которые могут быть до неузнаваемости различно описаны в разных хрониках. Это возникает вследствие перевода с языка на язык или как результат фантазии летописца или хрониста, который заполнял хронологический пробел в своей«Истории» именами выдуманных царей, взяв за образец какую-либо реальную династию. [252, с.104].

Принцип затухания частот основан на следующем наблюдении: «любое действующее лицо любой хроники, сколь бы значительным в истории это лицо ни являлось, неизбежно упоминается все реже и реже, когда время, о котором повествует летописец или историк, перетекает в последующие годы, все дальше и дальше от этого героя. Если провести по хронике расчет, сколько раз в очередной главе названо его имя, мы получим такой график: вначале -- полное отсутствие упоминаний о нем (герой еще не родился), потом -- бурный всплеск (идет рассказ о его жизни, то и дело упоминается его имя), потом -- спад и затухание (воспоминания о нем, вначале довольно частые, потом реже и реже). Естественно, что и все остальные действующие лица хроники порождают подобные по форме графики, разница лишь в высоте пика». [252, с.107-108].

Принцип дублирования частот -- частный случай предыдущего метода. Он заключается «в выявлении таких пар «глав», которые содержат один и тот же набор имен персонажей, причем ни в одной из «глав» практически нет имен, принципиально новых для другой «главы». Например: четыре Евангелия в Новом Завете; или: различные главы в современных книгах по истории, рассматривающие один и тот же отрезок истории в разных аспектах'. [252,с.Ю8].

Методика анкет-кодов применяется в тех случаях, когда в какой-либо хронике нет хронологии и нет возможности определить продолжительность правления многих из них. Ее суть состоит в следующем. Жизнь и деятельность каждого из описанных в хронике правителей отличается какими-то существенными деталями(например, случалась война, обнаруживался дворцовый заговор и т.п.)Эти события нумеруются и заменяются числами. Числами обозначаются многие другие события жизни правителя. Такая методика жизнеописания монарха была названа Носовским и Фоменко «анкет-кодом». Анкет-код состоит из 34 пунктов-вопросов, таких, как пол, даты жизни и правления, общественное положение и занимаемый пост, войны и стихийные бедствия в период правления, число противников, интенсивность и результаты войн, заговоры, династическая борьба, законодательная деятельность правителя и многое другое. Некоторые пункты содержат несколько подпунктов. Анкет-коды можно сравнивать между собой, вычисляя степень их сходства, и делать соответствующие выводы [252, с.109-110].

Методика анкет-кодов послужила основой для создания методики хронологического упорядочения древних карт. Изучение конкретных древних карт позволило Носовскому и Фоменко разработать оптимальный карт-код (аналог анкет-кода для хроник), в котором каждая карта, изображенная графически или описанная словесно, представлена в виде таблицы. Принцип улучшения карт состоит в следующем. «Если задана хронологически правильно упорядоченная последовательность карт, то при переходе от старых карт к более новым происходят два процесса: а) неправильные признаки (не соответствующие реальной географии) исчезают и больше не появляются на картах; б) появившиеся новые правильные признаки (например, наличие ранее не обозначавшихся пролива, реки или более правильного очертания берега) фиксируются и сохраняются во всех последующих картах» [252, с.111-112].

Метод построения Глобальной хронологической карты состоит в следующем. В 1974--1980 годах А. Т. Фоменко был проведен анализ глобальной хронологии древней и средневековой истории Европы, Средиземноморья, Египта, Ближнего Востока. Материалом для анализа послужили обширные данные хронологических таблиц известного французского хронолога XVIII века Ж. Блера (в России опубликованы в двух томах в 1808--1809 годах), 14 других аналогичных таблиц, дополненных информацией из 222 текстов (хроник, летописей и т. д.). Все они в сумме содержали описание практически всех основных событий, имевших место в указанных регионах на интервале от 4000 года до н.э. до 1800 года н.э. в традиционных датировках. Вся эта информация (войны, цари, основные события, империи и т. п.) была наглядно изображена на обширной -- в несколько десятков квадратных метров -- карте (диаграмме), которую он назвал Глобальной хронологической картой. Глобальная хронологическая карта выглядит следующим образом. Каждая эпоха со всеми ее событиями подробно изображена в соответствующем месте карты в хронологическом порядке. При этом то или иное событие изображалось точкой или горизонтальным отрезком. Начало отрезка -- это начало события, конец отрезка -- конец события (например, правления царя). Если какие-либо события одновременны или перекрывают друг друга по времени, то они изображались на карте одно над другим. Итак, Глобальная хронологическая карта изображает максимально полный «учебник» древней и средневековой истории в ее традиционной версии [252, с.113-114].

Но ведь двух, а тем более трех повторяющихся исторических событий не может быть (см. установку № 1). Следовательно, делают вывод Фоменко и Носовский, имеет место 'дублирование' фактов.

Например, события истории античного Рима за период 753--236 годов до н.э. 'дублируют события истории средневекового Рима за период 300--816 годов н.э. В целом же обнаружилось, что в описаниях событий древней и средневековой истории позже XI века н.э. есть сдвиги в 333, 1053 и 1773 лет. Т.е. определенные последовательности событий в разных странах, описанные в древних хрониках, дублируют друг друга с интервалами в 333, 1053 и 1773 лет.

6) Для объяснения фактов 'дублирования' Фоменко и Носовский выдвигают гипотезу, сводящуюся к тому, что хронисты Нового времени (Скалигер и другие) допустили ошибки в дешифровке древних первоисточников [252, с. 114-115].

Таким образом, если согласиться с мнением В.Г. Носовского и А.Т. Фоменко, подлинной средневековой и древней истории стран Европы, Средиземноморья и Ближнего Востока до XI века мы не знаем. Из содержания их другой их совместной работы - «Новая хронология истории Руси» (М., 1997) вытекает то, что нам не известна подлинная история России до окончания Смутного времени. Подлинную историю, считают авторы, следует восстановить, «подтянув» многие события на 333 - 1773 лет, убрав «дубликаты».

Сделав такой вывод, они предлагают свою версию «подлинной мировой и российской истории».

Выводы, к которым они приходят, выглядят ошеломляюще. Например, они полагают, что события, связанные с деятельностью Иисуса Христа, происходили не в I, веке в Палестине, а в XI веке в Константинополе; что Троянская война происходила не в античное время, а гораздо позже, в раннее средневековье и не в Малой Азии, а на территории Италии; что «господином Великим Новгородом» именовали на Руси не Новгород на Волхове, а... район Ярославля и Костромы; о том, что Батый является «дубликатом» великого князя владимирского Юрия Всеволодовича, а летописный Иван Грозный является собирательным образом четырех (!) разных царей; о том, что Борис Годунов приходился родным сыном царя Федора Ивановича и т.д.

Такие выводы неслучайны. Исторические знания структурированы следующим образом. Есть устоявшийся фактический инвариант - общепризнанные исторические факты, общепризнанная хронология. И есть смысловой вариатив - объясняющий, интерпретирующий факты. Теории и концепции обычно «работают» именно на смысловом поле, по-разному объясняя, истолковывая фактический материал, лишь изредка обогащая его какими-то малоизвестными сведениями. Фоменко же и Носовский, руководствуясь своими узкими и жесткими методологическими установками, оказались свободными в обращении с самим инвариантом: раз достоверность всех фактов сомнительна -значит можно с ними поступать как угодно: произвольно группировать, менять местами, игнорировать, домысливать якобы забытыми, но вполне вероятными подробностями... Последствия такого обращения с фактами очевидны.

Поскольку концепция Фоменко и Носовского совершенно не «вписывается» в социокультурный контекст, профессиональные историки не признают ее убедительной.

Концепцию Фоменко и Носовского вполне можно отнести к категории ризомно-альтернативных моделей истории (см. 2.2.5.), отличающихся яркой оппозиционностью по отношению к 'официальной' науке, стремлением к ниспровержению ее основ. Как и все ризомные конструкты, концепция А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского возникла на стыке значительно удаленных наук - истории и математики.

С позиций вероятностно-смыслового подхода ее можно определить как ре-интерпретацию истории с применением в качестве фильтра предпочтения методов математической статистики. Операторы были выбраны очень жесткие. Кривая функции распределения смыслов на графике приобретает вид острого пика. Остальные смыслы исчезают, возвращаясь в свое изначальное - нераспакованное состояние.

Другими словами, смысл интерпретации истории Фоменко и Носовским сводится к утверждению о том, что в большей своей части ее содержание фальсифицировано, а поэтому все другие ее интерпретации существенно снижают свое значение.

Как вероятностно упорядоченную смысловую структуру концепцию А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского адекватно отражает понятие симулякра. Понятие симулякра («видимости», «подобия»)появилось в европейской философии еще во времена античности. Оно включалось в теологическую схему репрезентации, сформулированную Платоном: имеется идеальная сущность (эйдос), по отношению к которой возможны более или менее точные подражания. Точные подражания-копии (чувственные объекты) характеризуются своим сходством с со свехчувственной сущностью, а неточные подражания-симулякры - своим отличием (от эйдоса и друг от друга), но общим для тех и других является соотнесенность, позитивная или негативная, с трансцендентальным образцом. Эта платоновская теория симулякра была воссоздана Ж. Делезом в статье «ниспровергнуть платонизм», опубликованной в журнале «Ревю де метафизик э де мораль» в 1967 г. [50, с.8] Ж. Бодрийяр предлагает историческую схему «трех порядков» симулякров, сменяющих друг друга в новоевропейской цивилизации от Возрождения до наших дней: подделка ценных вещей сменяется изготовлением серийных, идентичных друг другу промышленных изделий, а затем -симуляциями поступков, деятельности, символических сущностей [50,С.111].

Обнаруженные А.Т. Фоменко и Г.В. Носовским повторяющиеся сюжетные линии - сугубо условные объекты, которые обретают смысл только в соотнесении с кодом - социокультурным контекстом. Вне этого контекста они превращаются в симулякры-пустые формы, симуляции смысла истории. На основании их сопоставления создается обобщающая симуляция - версия истории Фоменко и Носовского.

Эта версия, как любой симулякр, носит незавершенный характер, т.к. живет именно «отсроченной смертью» первичного смысла. Эту мысль хорошо иллюстрируют слова еще одного теоретика постмодернизма - Р. Барта: «...форма не уничтожает смысл, а лишь обедняет, дистанцирует, держит в своей власти. Смысл вот-вот умрет, но его смерть отсрочена: обесцениваясь, смысл сохраняет жизнь, которой и будет отныне питаться форма мифа. Для формы смысл - это как бы подручный запас истории, он богат и покорен, его можно то приближать, то удалять, стремительно чередуя одно и другое; форма постоянно нуждается в том, чтобы вновь пустить корни в смысл и напитаться его природностью; а главное, она нуждается в нем как в укрытии» [33, с.243].

Далее. Количественные методы ныне широко применяются в исторических исследованиях. Речь идет о математическом и имитационном моделировании, дескриптивной статистике, анализе временных рядов, многомерном статистическом анализе, методах кластерного анализа, контент-анализа и др. [347]. Но их сфера ограничена массовыми, типичными фактами. Здесь же методы статистики применяются к уникальным, неповторимым по своей природе фактам политической истории (войны, династии правителей и т.п.). Некорректное использование статистических методов, приводящее к созданию симулякров-псевдофактов превращает и сами методы в симулякры - симуляции классических статистических методов.

Каков общий вектор развития подобного рода смыслов-симулякров? Его указал в своей книге 'Символический обмен и смерть' Ж. Бодрийяр, Он пишет: 'Каждая конфигурация ценности переосмысливается следующей за ней и попадает в более высокий разряд симулякров. В строй каждой такой новой стадии ценности оказывается, интегрирован строй предыдущей фазы - как призрачная, марионеточная, симулятивная референция... Каждый новый порядок симулякров подчиняет себе предыдущий' [50, с.43, 122].

Этот процесс Бодрийяр именует потенциализацией (возведения во вторую, энную степень), принципиально отличающейся от диалектического снятия. Дело в том, 'снятие' возможно при развитии и взаимодействии самостоятельных сущностей. Симулякр же в силу своего нереального статуса не обладает собственным содержательным ядром, которое могло бы конфликтно превозмогать само себя в ходе диалектических революций. Отсюда - создание симулятивной системы смыслов, которая и развивается как потенциализация [50, с.71]. Если для симулятивных систем первого и второго порядка характерна логика идентичности и подобия (репрезентации), то для систем третьего уровня - логика отличия и означивания (коннотации).

Р. Барт, а вслед за ним Ж. Бодрийяр показали, что ложные подобия не исчезают. Они способны образовывать единую связную систему, стремительно развиваться в режиме потенциализации,недиалектическогосамопреодоления,позволяющегоиминтегрировать, 'перехватывать' любые оппозиционные - в том числе и симуляционные - проекты и семиотические коды [50, с.22, 211,259].

Выводы

Концепция истории России уральских историков - одна из наиболее представительных модернизационных теоретических систем. Ее отличает глубокая проработка исторического материала с позиций относительно новой в отечественной историографии макротеории - теории модернизации. Создание этой концепции можно считать началом новой отечественной историографической традиции - модернизационной.

Принципиальная новизна исследования этого авторского коллектива заключается и в том, что показали новое видение исторического процесса России - не как линеарного или циклического, а импульсно-дисперсного. Специфика российской истории определяется складывающимся в ходе модернизации сочетанием инноваций и традиций.

Признание и учет в исследовании не только причинной, но и непричинной детерминации событий, истолкование исторического процесса как многофакторного, импульсно-дисперсного процесса позволяют характеризовать модернизационную концепцию истории России как неклассическую историографическую систему.

Анализ теории Ю.В. Яковца с позиций вероятностно-смыслового показывает, что:

1) теория Ю.В. Яковца является одной из наиболее проработанных неклассических версий истории. История России в интерпретации Ю.В. Яковца- это полициклично-генетический процесс ('жгут взаимопереплетающихся спиралей'), обусловленный комплексным воздействием многих факторов, ведущим из которых являются осознанные потребности людей как духовное начало их жизнедеятельности. Специфика российской истории определяется ее полицикличностью (наложением ритмов мировой и национальной истории).

2) теория Яковца мегауровневая. Она позволяет четко определить место России в общемировом историческом процессе, не впадая в уничижительные и амбициозные крайности. Анализ концепции Фоменко и Носовского дает основание считать ее внесистемной, паранаучной знаково-смысловой системой, включение которой в корреляционно связанное объединение неклассических теорий и концепций исторического процесса возможно только после существенной корректировки ее смыслового содержания.

Список использованных источников и литературы

1. Марков В.А. Феномен случайности: методологический анализ. -Рига,: Зинатне. 1988.-231 с.

2. Мартишина Н.И. Введение в гносеологию. - Омск.: Изд.-во ОмГТУ. 1996.-80 с.

3. Мартишина Н.И. Когнитивные основания паранауки. - Омск: Изд.-во ОмГТУ. 1996. - 115 с.

4. Медведко Л. История, геополитика, войны...// Азия и Африка сегодня. -1996. -№ 1. -С.11-18.

5. Медников Б.М. Гены и мемы- 'субъекты эволюции' \ Человек. - 1990. -№3.- С. 24-38.

6. Междисциплинарный подход в историческом исследовании:

7. Тезисы научной конференции исторического факультета -Екатеринбург. УрГУ. 1993. - 38 с.

8. Межу ев В.М. Философия истории и историческая наука // Вопросы философии. - 1994. - № 4. - С.74-86.

9. Методологические и философские проблемы истории. -Новосибирск: Наука, Сибирское отделение, 1983. - 352 с.

10. Методологические проблемы историко-научных исследований. -М.: Наука. 1982.-360 с.

11. Методология, историография и источники изучения исторического опыта регионального развития. Тезисы докладов и сообщений Всесоюзной научной конференции Вып. 1. Методология и историография. - Свердловск, 1990. - 193 с.

12. Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. - М.: РОСПЭН. 1998. - 573 с.

13. Минто В. Дедуктивная и индуктивная логика: Пер. с англ. -Екатеринбург: Деловая книга; Бишкек: Одиссей. 1997. - 431 с.

14. Миронов Б.Н. История в цифрах. Математика в исследованиях. -Л.: Наука, Ленинградское отделение. 1991. - 167 с.

15. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII- начало XX в.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. СПб, 1999.-Т. 1-2.

16. Митюгов В.В. Познание и вера // Вопросы философии. - 1996. -№6.-С. 76-83.

17. Могильницкий Б.Г. Введение в методологию истории. - М.: Высшая школа. 1989. - 175 с.

18. Модернизация в России и конфликт ценностей / РАН, Ин-т философии; А.С. Ахиезер и др; Ред. С.Я. Матвеева. - М., 1994. -250 с.

19. Моисеев Н.Н. Алгоритмы развития. - М.: Наука. 1987. - 302 с.

20. Моисеев Н. Естественнонаучное знание и гуманитарное мышление// Общественные науки и современность. - 1993. - № 2. -С.65-70.

21. Моисеев Н. Палитра цивилизаций: разнообразие и единство // Человек. - 1992. - № 3. - С. 5-7.

22. Моисеев Н.Н. Судьба цивилизации. Путь разума. - М.: Языки русской культуры. 2000. - 224 с.

23. Моисеева Н.Н. Время в нас и время вне нас. - Л.: Лениздат. 1991.-156 с.

24. Моисеева Н.Н. Мысль как планетное явление и экологические проблемы // Экология, планетарный человек, творчество. Материалы крымских международных семинаров. - Симферополь, 1992. -С.204-209.

25. Морозов И.М. Природа интуиции. - Минск: Университетское. 1990. - 140 с.

26. Мулуд Н. Анализ и смысл: очерк семантических предпосылок логики и эпистемологии. - М.: Прогресс. 1973. - 341 с.

27. Нагдимунов И.М. Особенности исторического познания: Дис. ... канд. ист. наук. - М., 1982. - 238 с.

28. Найдыш В.М. Концепции современного естествознания. - М.: Гардарики. 1999. - 356 с.

29. Назаретян А.П. Интеллект во Вселенной: истоки, становление, перспективы. -М., 1991. - 146 с.

30. Назаретян А.П. Истина как категория мифологического мышления // Общественные науки и современность. 1995. № 4. С.105-108.

31. Налимов В.В. В поисках иных смыслов. - М.: Изд. Группа 'Прогресс'. 1993.-280 с.

32. Налимов В.В. Вероятностная модель языка. 2-е изд. - М.: Наука. 1979,-303 с.

33. Налимов В.В. Вселенная смыслов // Общественные науки и современность. - 1995. -№ 3. - С. 124-129.

34. Налимов В.В. Размышления на философские темы // Вопросы философии. - 1997.- № 10. - С. 58-72.

35. Налимов В.В. Размышления о путях развития философии // Вопросы философии. - 1993. - № 9. - С.90-95.

36. Налимов В.В. Спонтанность сознания. Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника. - М.: Изд.-во «Прометей» МГПИ им. В.И. Ленина. 1989. - 280 с.

37. Налимов В.В. Теория эксперимента. - М.: Наука. 1971. - 208 с.

38. Налчаджян А.А. Некоторые психологические и философские проблемы интуитивного познания (интуиция в процессе научного творчества). - М.: Наука. 1972. - 149 с.

39. Нартов НА. Геополитика. - М.: ЮНИТИ. 1999. - 359 с.

40. Наумова Н.Ф. Рецидивирующая модернизация в России: беда, вина или ресурс человечества? / РАН, Ин-т системного анализа; Под ред. В.Н. Садовского, В.А. Ядова. - М.: Эдиториал УРСС. -174 с.

41. Небел Б. Наука об окружающей среде: Как устроен мир: В 2-х т. Пер с англ. - М.: Мир. 1993. - Т.1. - 160 с.

42. Нефедов С.А. Метод демографических циклов в изучении социально-экономической истории допромышленного общества: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Екатеринбург, 1999. - 214 с.

43. Никаноров СП., Шавляпина С.К. Историологическая схема аспектно-уровневой динамики (аксиоматика этногенеза). - М. Концепт. 199.-269 с.

44. Никитин В.Е. Проблема исторической реальности. // Метафизические исследования: История (Альманах Лаборатории Метафизических исследований при философском факультетеСанкт-Петербургского государственного университета). - СПб.,1997.-Вып.2.

45. Никифоров А.Л. Научный факт и научная теория // Творческая природа научного познания / Отв. Ред Д П Горский. - М.: Наука. 1984.-С 150-172.

46. Никифоров А.Л. От формальной логики к истории науки. Критический анализ буржуазной методологии науки. - М.: Наука. 1983.-174 с.

47. Никифоров А.Л. Познание как отражение и понимание.// Загадка человеческого понимания.- М.: Политиздат. 1991. - С. 259-265.

48. Никифоров А.Л. Революция в теории познания? // Общественные науки и современность. - 1995. - № 4. - С.113-117.

49. Никифоров А.Л. Семантическая концепция понимания //Загадка человеческого понимания. - М.: Политиздат. 1991. - С. 72-94;

50. 249. Новые информационные ресурсы и технологии в исторических исследованиях и образовании: Сб. тезисов докладов и сообщений Всероссийской конференции - М.: Б.и. 2000. - 296 с.