Концепт "страх - fear" в его языковом и речевом, а именно интонационном и семантическом выражении

/

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

Глава I. Условие возникновения страха и его формы

1.1 Физиологические основы страха

1.2 Детерминанты страха и тревожности

1.3 Психоаналитический взгляд на проблему

1.4 Виды и формы страха

1.4.1 Биологический страх

1.4.2 Социальный страх

1.4.3 Моральный страх

1.5 Эмоции

1.6 Страх как нормальная реакция организма

1.6.1 Адекватность страха

Глава II. Концепт как объект лингвистических исследований

2.1 Понятие концепта в современной лингвистике

2.2 Актуализация концепта в языке

Глава III. Лексико-стилистические средства реализации концепта «Страх » в сопоставительном плане исследования

3.1 Особенности репрезентации концепта «Страх» интонационными средствами английского и русского языков

3.2 Фреймовая репрезентация концепта «Страх» в английском языке

Заключение

Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ

Во второй половине прошлого века язык, как активный посредник между миром действительности и человеческим сознанием, попадает в поле зрения многих специалистов смежных с лингвистикой научных дисциплин: логиков, этнологов, психологов, культурологов, и т.д. Это подтверждает то, что решение многочисленных фундаментальных вопросов (например, вопрос категоризации мира, соотношения языка и мышления) не может быть найдено в рамках какой-либо частной науки. В связи с этим в рамках антропоцентрической парадигмы современной лингвистики выделяется целый ряд перспективных направлений: когнитивная лингвистика (Г.И. Берестиев, Н.Н. Болдырев, В.З. Демьянков, Е.С. Кубрякова, Дж. Лакофф, З.Д. Поп, Е.В. Рахилина, И.А. Стерш), психолингвистика (В.В. Красных, А.А. Леонтьев), лингвокультурология (Е.Н. Верещагин, В.Г. Костомаров, В.А. Маслова, Ю.С. Степанов, Н.В. Уфимцева, А.Т. Хроленко), этнолингвистика (А.С. Герд, Н.И. Толстой). По словам А.А. Красавского, 'такую интеграцию наук правомерно определить как закономерный и необходимый процесс эволюции человеческой цивилизации, которая задает векторы последующего успешного развития научного знания вообще и гуманитарного в частности' [19:9].

Несмотря на многообразие дисциплин, все они являются развитием, аккумуляцией, ранее выраженных идей таких выдающихся философов языка, как В. фон Гумбольдт, Л. Вайсгербер, Л. Витгенштейн, А.А. Потебня, Е. Сепир, Б. Уорф и акцентируют внимание на изучении экстралингвистических реалий, бытия, мира, через слово. Одной из главных целей описания языка становится исследование языковой картины мира. Язык при этом рассматривается как средство оформления и воплощения знаний о мире, как внешнем, так и внутреннем. Именно язык, по словам В. фон Гумбольдта, 'является органом, который создает мысль, следовательно, в становлении человеческого лица, в формировании у нее системы понятий, в присвоении накопленного поколениями опыта языку принадлежит ведущая роль' [Гумбольдт 1984:78].

Центральным термином в изучении языковой картины мира является концепт, который привлекает внимание многих исследователей: лингвистов, культурологов, философов. Однако термин концепт в современной науке о языке не имеет однозначного толкования: решаются вопросы классификации концептов, методов их изучения, структуры концепта и его места, в ряде лингвистической терминологии. Спорность вопроса о статусе концепта свидетельствует, прежде всего, о трудностях формирования новой научной парадигмы.

Вместе с широким кругом теоретических разработок, появились большое количество работ, в которых представлены конкретные описания тех или иных концептов. Несмотря на это, своевременным и важным является обращение к изучению концептуализации и вербализации именно страха, учитывая его принадлежность к базовым эмоциям и то, что эта негативная эмоция почти не рассматривалась в интонационном плане. Кроме этого, актуальность исследования обусловлена пристальным вниманием современной лингвистики к проблеме концептуализации мира (внешнего и внутреннего), а также особенным интересом к проблеме отображения в языке концептов внутреннего мира человека.

Объектом исследования выступают средства реализации (как вербальные, так и невербальные) эмоционального концепта «Cтрах-Fear». в современной английском языке.

Предметом исследования интонационные, лингвокогнитивные и семантические аспекты средств выражения концепта «Cтрах-Fear» в англоязычной литературе.

Материалом для исследования служили англоязычные тексты 'Phone Booth' и 'Cellular', а также комментарии к ним.

Цель исследования - описание концепта«Cтрах-Fear» в его языковом и речевом, а именно интонационном и семантическом выражении.

Поставленная цель предусматривает решение следующих задач:

1.раскрыть психологические особенности эмоции страха;

2.обнаружить и описать понятийные признаки концепта страх;

3.проанализировать интонационные особенности выражения эмоционального концепта страх в речи на материалах англоязычных текстов;

4.выяснить семантическую структуру концепта страх в англоязычной картине мира;

5.установить главную лексему обозначения страха и синонимический ряд стилистически нейтральных единиц для обозначения эмоционального концепта страх.

Цель и задачи исследования сыграли важную роль в выборе основных методов исследования, среди которых были применены: аудитивный и интонографический анализы, концептуальный анализ (в частности, фреймовое моделирование), качественный анализ, дедуктивный метод.

Научная новизна исследования определяется тем, что впервые рассматривается не только когнитивный, семантический, но и интонографический подход к изучению эмоционального концепта«Cтрах-Fear».

Теоретическая значимость заключается в последующей разработке как семантического, так и интонационного аспектов выражения эмоционального концепта страх в эмфатической речи, а также в углубленной разработке самого концепта, с переходом его в такие родственные концепты как гнев, боль и т.п. Кроме этого возможным является сравнение как собственно обоих концептов, так и особенностей их выражения в английском и других языках.

Практическая ценность работы определяется тем, что ее материалы и результаты могут быть использованы в курсах теоретической фонетики, лексикологии, в спецкурсах по когнитивной семантике.

Во введении обосновывается актуальность исследования, определяется цель и основные задачи работы, ее теоретическая и практическая значимость, указываются методы исследования.

В первой главе отражены разные подходы к классификации видов и форм страха как эмоции, указывается на его невербальные (физиологические) проявления в разных ситуациях.

Во второй главе анализируется концептуальная сторона страха, уточняется понятие концепт, а также рассматривается его семантическая структура в англоязычной картине мира.

В третьем разделе проведены интонографический и аудитивный анализы речи людей, которые находятся в угрожающей для их жизни ситуации и проявляют страх. Кроме этого, частично указаны гендерные отличия, которые находят место, как в невербальных, так и в вербальных, средствах выражения эмоций. Также раскрыто понятие фрейма и применен метод фреймовой семантики для анализа концепта « Fear». Сжато, изложены компоненты эмоционального концепта страх в современном английском языке.

В заключении представлены основные теоретические и практические результаты дипломной работы; очерчены возможные перспективы последующих исследований из использования материала избранной тематики.

????? I. ??????? ????????????? ?????? ? ??? ?????

1.1 Физиологические основы страха

В понимании феномена страха мы встречаемся с многовариантным определением его как сложного эмоционально психического состояния. По каждому определению стоит солидная экспериментальная база, которая послужила основанием того, что в современной психологической науке сложилась определенная система изучения страха, которая включает научные направления, подходы, теории, определяющие особенности возникновения и протекания страха. Среди направлений выделяются: психофизиологический, представителями которого являются П.К. Анохин, И.П. Павлов, М.Н. Русалова, В.В. Суворова, А. Бандура, Е. Гельгорн, К.И. Изард, В. Кеннон, Л.А. Орбели, Я. Рейковский и др. и психологический - представители В.К. Вилюнас, П.В. Симонов, В. Вундт, А.Р. Лурия, З. Фрейд и др. [Филимонова 2001: 4].

Такие эмоции, как страх, гнев и ярость, повышают интенсивность переменных процессов, приводят к лучшему питанию мозга. Они усиливают сопротивляемость организма перегрузкам, инфекциям.

Представителями психофизиологического направления страх рассматривается как эмоция, которая вызывается быстрым повышением нейронной активности. Согласно разработанной К.И. Изардом теории 'дифференциальных эмоций', существует три эмоции, связанной с ростом интенсивности:

-удивление-испуг;

-страх-ужас;

-интерес-возбуждение [Изард 1980].

Прирожденная и приобретенная дифференциация этих три эмоций готовит человека к любому значительному, неожиданному росту стимуляции. Наиболее неожиданный и резкий рост в интенсивности нейронной стимуляции активирует удивление-испуг. Небольшое развитие этого состояния приводит к страху или даже ужасу, в зависимости от длительности или необычности стимуляции и от индивидуальных особенностей восприятия и мышления лица. Наименее резкое и неожиданное увеличение стимуляции ведет к интересу или же просто к возбуждению, когда стимулы не воспринимаются как неизвестные.

Результаты исследований, проведенных К.Е. Изардом, показали, что интенсивный страх по силе протекания не может сравниться с ни одной из десяти фундаментальных эмоций. Переживание этой эмоции исключительно вредно для человека, поскольку при большой интенсивности страха возникает угроза жизни. За исключением частных случаев, когда страх парализует, обычно эта эмоция мобилизует энергию на преодоление опасности.

Боулби и Грей считают, что в активации страха определенную роль играет не только уровень стимуляции, но и селективная активность рецепторных органов. Они установили, что в эмоциях испуга, страха и интереса-возбуждения, существуют компоненты, которые частично перекрываются. На основании всего этого Д.И. Изард делает вывод, что всхожесть нейрофизиологических механизмов позволяет любой эмоции быть активатором страха.

В работе Я. Рейковского 'Экспериментальная психология эмоций' описаны изменения, которые происходят в организме на физиологическом уровне под воздействием страха. Им установлены следующие особенности изменений:

-увеличение частоты сердцебиения, силы сердечных сокращений, сужения кровеносных сосудов, в органах брюшной полости, расширения периферических сосудов (сосудов конечностей), расширения коронарных сосудов, повышения кровяного давления;

-снижение тонуса мышц желудочно-кишечного тракта, прекращения деятельности пищеварительных желез, торможения процессов пищеварения и выделения;

-расширение зрачков глаз, напряжение мышц, которые обеспечивают моторную реакцию;

-усиление потоотделения;

-усиление секреторной функции мозгового вещества надпочечников, в результате чего увеличивается количество адреналина в крови, которая вызывает усиление сердечной деятельности, торможения перистальтики, увеличения содержимого сахара в крови, ускорение способности крови к свертыванию [Рейковский 1979:55].

Геллхорн в своих исследованиях установил, что при возбудительной форме страха (синдром страха-гнева по Изарду) наблюдается обеспокоенность, гиперактивность, симпатичные реакции; при тормозной форме (синдром страха-страдания) - гипоактивность, бессилие, парасимпатические реакции [Изард 1980].

В результате исследования процесса влияния страха на вегетативную систему Е. Геллхорн пришел к выводу о том, что при действии на человека раздражителей, которые вызывают страх, (независимо от осознанности их) симпатичная нервная система организма мобилизует участки, за которые она ответственна, на преодоление вероятно угрожающих факторов.

Как видно, для представителей психофизиологического направления свойственно интерпретировать механизм страха из позиций известных физиологических процессов. При таком подходе специфические особенности дифференцированных эмоциональных переживаний отступают на второй план. На первый план выдвигается общебиологическая роль страха.

У представителей психологического направления в изучении феномена страха отсутствует общепринятого понимание причин и механизма страха. Так, В.К. Вилюнас отмечает, что обобщающей теории страха пока еще не создано; о том, что нет общепринятого понимания, свидетельствуют, в частности, те определения страха, какие мы находим в отечественных и зарубежных работах в последнее время. Так, в словаре 'Психология' утверждается, что 'страх - эмоция, которая возникает в ситуациях угрозы биологическому или социальному существованию индивида и направленная на источник действительной или мнимой опасности'. Автор книги 'Психология личности' Н.И. Рейнвальд считает, что 'потребность в самосохранении может в зависимости от обстоятельств выразиться в пассивно-оборонной эмоции - страхе'. Р.М. Грановска в работе 'Элементы практической психологии' соглашается с тем, что самой 'сильной негативной эмоцией является страх, который определяется как ожидание и предсказание неудачи при осуществлении действия, которое должно быть выполнено в данных условиях'. В работе 'Неврозы у детей и подростков' А.И. Захаров предлагает понимать страх как 'аффектное заостренное восприятие угрозы для жизни, самочувствия и благополучия человека' [Филимонова 2001:13].

1.2 Детерминанты страха и тревожности

Тревожность - сложная комбинация аффектов и аффектных структур, которая является фоновой для эмоции страха. Многие исследователи в основном считают причинами страха опасность, угрозу, любой, какой бы то ни было потенциальный ущерб как физического, так и психологического, характера.

Одним из вариантов тревожного расстройства есть паническая атака - это внезапно, то есть неожиданно возникающее состояние интенсивно переживаемой тревоги, которое сопровождается соматическими и психическими симптомами и ощущением постоянной угрозы. Паническая атака достигает апогея в течение нескольких минут и продолжается в среднем 20-30 минут. Однако ее длительность может варьировать как в одну, так и в другую сторону.

Вызовет ли то или иное событие страх или тревогу, зависит от контекста, в котором оно происходит, от индивидуальных отличий в темпераменте, от особенностей восприятия и мышления, от характера склонностей, от опыта и возраста индивида. Почти все традиционно выделяют врожденные и приобретенные причины страха, лишь по-разному их называя, как, например, биологические и социальные, естественные и производные от них стимулы страха [18].

Как считает Грей, страх вызывает событие, если оно не происходит в ожидаемом месте или в ожидаемое время, или же, напротив, в данном месте или на данный момент является неожиданной. Другими словами, это событие, которое не отвечает нашим ожиданием, или которое срывает наши планы.

К.Е. Изард выделяет страх предметный (вызванный человеком или объектом) и беспредметный (неосознанный, не связанный с чем-то конкретным). Кроме того, он выделяет четыре класса причин страха.

Первый класс детерминант страха по Изарду - это внешние события и процессы.

Как было сказано выше, детерминанты могут быть врожденными и приобретенными. Врожденные детерминанты, как определяет К. Грей, могут быть четырех категорий:

-интенсивность - к этой категории относятся боль, звук, свет, внезапные и неприятные, воспринимаемые как вредные и т.п., в зависимости от индивидуальных особенностей субъекта и ситуации;

-новизна - к этой категории относятся незнакомые лица и предметы;

-выбранные эволюцией сигналы опасности - к этой категории относятся высота и водные глубины, и все, что неминуемо ведет к гибели, причем эта неизбежность известна субъекту подсознательно;

-сигналы опасности, произведенные в социальном взаимодействии, например, гнев или угроза человека, который воспринимается, как более сильная от субъекта [Изард 1980].

Естественные, культурные детерминанты страха могут быть результатом 'воспитания'. Это зафиксированные в обществе табу, суеверия, социальные нормы и нормы морали. Боулби выделяет естественные - то есть такие стимулы страха:

-одиночество;

-неизвестность;

-внезапное приближение;

-внезапное изменение стимула;

-высота;

-боль [Изард 1980: 316-317].

Это то, на что мы реагируем страхом, тревогой, обеспокоенностью сразу, не задумываясь (с этим страхом бороться тяжелее всего, поскольку он не поддается рационализации и интеллектуальному анализу; на него возможно влияние лишь с помощью волевых усилий).

Стимулы, производные от естественных:

-темнота (производное от одиночества и неизвестности);

-животные (производные от внезапного приближения);

-незнакомые предметы и люди (производные от неизвестности и новизны).

Это те стимулы, перед которыми страх несознателен, но мы его иногда стремимся объяснить и устранить с помощью компенсации и самореализации.

Культурные стимулы, которые при более близком рассмотрении оказываются связанными и с естественными детерминантами, замаскированными разными формами неправильного толкования, рационализацией, проекцией, например:

-боязнь воров или привидений (рационализация страха темноты);

-страх перед попаданием молнии (рационализация страха грома) [http://www.wlal.ru/psychology/fear.shtml:11].

Второй класс детерминант страха по Изарду - это влечения и потребности. Их роль заключается в сохранении гомеостаза. При проявлении боли страх может или усиливать ее, или побуждать субъект к действиям, связанным с избавлением от нее.

Третий класс детерминант страха по Изарду - эмоции. Они являются активаторами страха; кроме того, страх всегда эмоционально окрашен. Переживание страха обычно ведет к конфликту между желанием исследовать и желаниям спастись. Этот факт Булл считает доказательством двойственной природы страха. Теория дифференциальных эмоций Изарда интерпретирует конфликтное поведение как результат колебания между страхом, который побуждает к избежанию, и интересом, который побуждает к исследовательскому поведению.

Четвертый класс детерминант страха по Изарду - когнитивные процессы субъекта. Сюда относится мнимое воссоздание в памяти угрожающей ситуации, предмета или человека, то есть антиципация. Человек антиципирует все то, с чем он может встретиться во внешней среде. С одной стороны, страх делает неточным познавательный процесс. С другой стороны, Кемпински считал, что 'каждая угрожающая ситуация, как правило, до некоторой степени выходит за рамки действительности, а что может наступить в результате этого, переживается в воображении, и именно это воображение побуждает страх, а не картина актуальной действительности' [Кемпински 1975:132].

1.3 Психоаналитический взгляд на проблему

Традиционная психоаналитическая точка зрения - страх переживается лишь при наличии реальной угрозы.

По Фрейду, любая ситуация опасности включает потерю любви или объекта любви. Рождение является прототипом ощущения опасности. Другие наиболее важные ситуации опасности:

1.потеря матери или другого источника любви;

2.угроза кастрации;

3.потеря объектов эмоциональной благосклонности;

4.потеря любви близкого [Фрейд 1980].

К.Е. Изард придерживается мысли, что 'страх может вызываться страданием, которое связано с тем, что в детстве сформировались связки между этими ощущениями: через широкую распространенность страдания, связь его со страхом вызывает неврозы тревожности' [Изард 1980: 315].

Психологическое направление изучения феномена страха включает в себя ряд подходов: чувственный, когнитивный, психоаналитический и синтезирующий.

Представителями чувственного подхода - В. Джемс, Е. Клапаред, Д. Ланге, И.Б.Титченер. Данные исследователи считают, что оценка ситуации страха формируется на основе ощущений. Так же - как дополнительный усилитель некоторого исходного отношения субъекта - рассматривал висцеральные сдвиги при страхе С.Л. Рубинштейн: 'Если выключить все периферические органические изменения, которые обычно имеют место при страхе, то скорее останется мысль об опасности, чем ощущение страха: в этом Джемс прав'.

Представители когнитивного подхода М. Симон, Р.С. Лазарус, Р.У.Липер, М.С.Зингер, утверждают, что представление о страхе как о наличии угрозы и невозможности ее избежать производится на основе интеллектуальных (когнитивных) процессов. По Р.С. Лазарусу, оценка эмоциональной ситуации происходит благодаря интеллектуальным способностям, а также, если индивид оценивает ситуацию как опасную и угрожающую - у него возникает эмоция страха [Филимонова 2001:13-14].

Однако следует заметить, что в теоретических исследованиях на основе когнитивного подхода феномена страха присутствует определенное ограничение, страх рассматривается из позиций осознанности.

З. Фрейд указывал на ограниченность процесса осознания эмоции страха индивидуумом. Выводом к такому утверждению послужили клинические и экспериментальные исследования, результаты которых показали, что эмоциональные процессы при страхе осознаются (во вторичном значении) не полностью и не всегда. Кроме этого, после 30 годов кропотливых исследований и клинических наблюдений, он сделал странный вывод, который и по сей день не принимают ни психологи, ни врачи - вывод, который заключается в том, что у страха вообще нет ни одного объекта. 'Страху свойственные неопределенность и безобъектность' - говорил он. Однако ни у кого не возникает сомнений, в том, что страх действительно существует, как говорит сам же Фрейд, 'страх - это всегда что-то ощутимое и недвусмысленное, ощущение страха нас никогда не обманывает' [Фрейд 1980].

Представителями психоаналитического подхода к изучению феномена страха является М.С. Неймарк, Д. Рапапорт, З. Фрейд, Е.Г. Шехтел, С.Р. Роджерс, П.М. Якобсон. Причины, механизмы феномена страха, кроются, как считают представители данного подхода, в травмирующем прошлом индивидуумов. Механизмы, раскрытые З. Фрейдом, оказываются в 'интимном' самого широкого значения. З. Фрейд, изучая истоки нервных расстройств своих многочисленных пациентов, в том числе патологический страх, пришел к следующему выводу: 'Мы можем все, что узнали, выразить в формуле: наши истерические больные страдают воспоминаниями. Их симптомы являются остатками и символами воспоминаний об известных (травматических) переживаниях'. З. Фрейд достаточно убедительно раскрывает механизм страха и основные направления его преодоления, исходя из концепции рассогласования психических образов несознательной и сознательной сфер духовности.

Современный теоретик психоанализа Е.Г. Шехтел предлагает модификацию фрейдовской концепции страха. Е.Г. Шехтел видит ограниченность взгляда З. Фрейда на страх и подчеркивает его конструктивную функцию. Он не соглашается с фрейдовской тенденцией рассматривать страх и внешнее действие как взаимоисключающие. Психоанализ в исследовании феномена страха, несмотря на свою ограниченность в методах исследования, показал, что феноменологические данные в проблеме страха не лежат на 'поверхности'.

Особенное внимание заслуживает позиция Ф. Крюгера, который считает, что страх как эмоция принимает участие в репрезентации целостного мироощущение человека. В этом смысле не вызывает сомнения правомерность позиции В.К. Вилюнаса, который пишет: 'Представление о синтезирующей роли эмоции позволяет оснастить образ как бы общим фундаментом, на который могут проектироваться, вступая во взаимодействие, познавательные образования разных уровней и модальностей' [Филимонова 2001:15-16].

В большинстве исследований в области психологии эмоций преобладает понимание страха как результат рефлектирующей деятельности субъекта, которому отводится важная роль в функционировании механизмов самосохранения. Как отражающий субъект, выступают 'организм', 'индивид', 'лицо', 'человек'.

Психоанализ различает страх и фобию (боязнь). Бояться можно темноты, пауков или уколов, а вот причина страха невещественная; страх вызван не тем или другим объектом или событием, а неизвестной опасностью, 'которую еще надлежит обнаружить'. Когда мы имеем дело со страхом, то нельзя однозначно сказать, чего именно мы боимся, поскольку возникает он без всякой видимой причины. Однако, это не значит, что причина отсутствует совсем, и ни одного спасения от страха не существует.

В отличие от фобии, страх не выполняет ни одной позитивной охранительной или предупредительной функции. Если фобия напоминает об объекте опасности, от которого нужно или защищаться, или нападать на него, или спасаться бегством, то есть активизирует наш потенциал и вынуждает принимать правильное решение, то страх, напротив, является полным ступором, 'беспомощностью перед лицом опасности'. Он парализует нашу волю, вводит в оцепенение тело, и не позволяет верно, оценить ситуацию и принять правильное решение, а в ряде случаев даже ставит под угрозу и именно жизнь. Этот механизм хорошо известен голливудским режиссерам, которые вынуждают героя стоять соляным столбом именно в тот момент, когда на него на бешеной скорости мчит грузовик.

Учебники по психологии приводят массу классификаций разных фобий, а психотерапия неплохо научилась справляться с некоторыми из них. Однако к решению вопроса о страхе, который к конкретному объекту не возводится, все это имеет мало отношения. Ведь можно избавить человека от фобии перед насекомыми или земноводными, но страх, который лежит в самой основе становления субъекта, останется не тронутым. А просто сместится из одного объекта на другой. На место, которое освободилось, всегда приходит новый объект, ведь лучшее бояться чего-то определенного, умело избавиться от возможной встречи с этим объектом и, таким образом, контролировать свои ощущения, чем поддаться неопределенному и всеобъемлющему страху. По этой причине, психоанализ не видит особенную ценность в бытовых рецептах 'как избавиться от страха', во-первых, потому что универсальных и пригодных в любой ситуации советов быть не может, ведь все люди разные, а во-вторых, потому что простая адаптация к тому, или иному объекту фобии еще не лишает от страха [http://www.wlal.ru/psychology/fear.shtml].

Кроме этого, Фрейд считал, что страх является причиной, а не следствием некоторой душевной травмы.

Травма возникает в результате того, что не существовало защиты от страха, он не был никак экранирован и неожиданно вторгся во внутренние доли души. Другими словами, всякая травма - это результат вторжения неожиданного и никак необъяснимого страха.

Страх обнаруживает себя в ситуациях нарушения привычного жизненного ритуала или потери ценного объекта [Фрейд 1980]. Еще со времен Фрейда, страх принято делить на страх реальный и невротичный. Реальный страх является для нас чем-то очень рациональным и понятным: это реакция на восприятие внешней опасности. Как таковой этот страх является целесообразным и выполняет сигнальную функцию: опасность близко, приготовься к обороне или побегу.

Чрезвычайная распространенность аффекта страха и склонность людей реагировать страхом во многих жизненных ситуациях частично объясняется психоанализом как присутствие в психике ядра чувства страха, который имеет отношение к ранним впечатлениям человека. Это, прежде всего, впечатление от акта рождения, при котором происходит такое массированное объединение неприятных впечатлений, которое становится прообразом действия смертельной опасности и с тех пор повторяется у нас как состояние страха.

Что касается невротичного страха, то здесь существует несколько его форм:

-во-первых, это так называемый свободный страх, готовый привязаться к любому более-менее соответствующему представлению. Это беспредметный или безобъектный страх. Такой страх называют 'страхом ожидания' или 'боязливым ожиданием'. Люди, которые страдают этим страхом, всегда готовы к наихудшему; они живут в ожидании несчастья. Фрейд назвал это состояние 'неврозом страха'4

-вторая форма страха, в противовес только что описанной, психически более связанная и соединенная с определенными объектами или ситуациями. Это страх в форме чрезвычайно разнообразных и часто очень странных 'фобий'. Некоторые из объектов и ситуаций, которые вселяют страх у невротиков, и для нормальных людей являются чем-то страшным и имеют отношение к опасности, и потому эти фобии кажутся нам понятными, хотя и преувеличенными по своей силе. Например, общераспространенный страх перед пресмыкающимися: змеи, лягушки; а также мыши, крысы и т.д. Или страхи, связанные с опасностью летать на самолете и ездить на машине. Однако, что нас ошеломляет в этих фобиях невротиков - так это не столько их содержание, сколько интенсивность. Страх фобий просто неописуем.

-есть еще одна группа фобий, которые вообще сложно понять рационально; такими можно считать иррациональные страхи открытых или закрытых пространств [http://www.psystatus.ru/article.php? id=60].

1.4 Виды и формы страха

В зависимости от ситуации, которая вызывает чувство страха, А. Кемпински разделяет его на четыре группы:

1.биологический;

2.общественный;

3.моральный;

4.дезинтеграционный страх.

Сам автор считает, что эта классификация не может быть проведена на основании анализа непосредственного явления переживания страха. При этом необходимо знать его генез. 'Это генетическая, а не симптоматологическая классификация. Симптомы могут быть одинаковые при разном генезе' [Кемпински 1975:130].

1.4.1 Биологический страх

Он вызывается какой-то определенной ситуацией и угрожает одному из двух биологических законов: сохранению собственной жизни и сохранению жизни вида. При угрозе извне для первого случая типичной реакцией является желания побега или борьбы, для второго случая характерное альтруистичное или сексуальное поведение (даже если она кажется неуместной в данной травмирующей ситуации).

Угроза изнутри организма вызывает состояние страха без осознания естества опасности. Иногда чувство страха сопровождается болевым ощущением, тогда возможно распознать, с какой стороны угроза. Причины внутренней угрозы могут быть разными. Они связаны с нарушением энергетического метаболизма. При нарастании угрозы нарастает страх.

1.4.2 Социальный страх

Энергетический и информационный метаболизм у человека протекают благодаря его связям с собственной средой, а прерывание этой связи угрожает прерыванию метаболических процессов, которое приводит к угрожающему состоянию. В этом смысле социальный страх равнозначен биологическому страху.

Разрыв связей человека с общественной средой опасен и приводит к смерти (если не прямо, то опосредствовано). Изоляция от естественной среды обеспечивает не только безопасное развитие молодого организма, но и обусловливает развитие информационного метаболизма. Обмен информации с окружением может развиваться лишь на базе безопасности, которую как раз и хранит материнская среда [Кемпински 1975:143].

1.4.3 Моральный страх

Общественная среда исполняет роль рефлектора, который регистрирует наше поведение и благодаря этому позволяет вносить коррективы. Сигналы, которые поступают из социальной среды, исполняют роль обратной связи, которая ослабляет, подкрепляет или превращает актуальную функциональную структуру.

Моральный страх можно рассматривать как последующее развитие общественного страха. Общественное отражение в этом случае поддается интернационализации (принятия как собственных определенных форм поведения и норм, предлагаемых окружающими).

Интернационализация общественного отражения заключается в замещении обратных сигналов, которые выходят из общественной среды, сигналами, которые выходят из личных записей памяти. Память действует стабилизирующим образом: ранее внешнее, позже становится интегральной составляющей человека.

1.5 Эмоции

Эмоциями (аффектами, душевными волнениями) называют такие состояния, как страх, гнев, тоска, радость, любовь, надежда, печаль и т.п. Эмоции оказываются в определенных психических переживаниях, каждому известных по своему опыту. Как и ощущение, эмоции имеют позитивный и негативный чувственный тон, связанные с ощущением удовлетворения или неудовлетворения. Удовлетворение и неудовлетворение оказываются в определенной мимике лица и изменениях пульса. При эмоциях телесные явления выражены намного реже. Так, радость и веселье оказываются в двигательном возбуждении: смех, громкая речь, активная жестикуляция (дети прыгают от радости), блеск глаз, румянец на лице (расширение мелких сосудов), ускорение умственных процессов, наплыв мыслей, ощущения бодрости. При печали, тоске, напротив, наблюдается психомоторная задержка. Движения замедлены, человек 'подавлен'. Осанка выражает слабость мышц. Бледность кожи, исхудавшие черты лица, уменьшение выделения секретов желез, горький вкус во рту.

Психическая сторона эмоций отражается не только в переживании самой эмоции. Гнев, любовь, и т.п. влияют на интеллектуальные процессы: представление, мысли, направление внимания, а также на волю, действия и поступки, на все поведение. Влияние эмоций на интеллект и волю колеблется в очень широких пределах в зависимости от силы душевного волнения.

При сильных аффектах (испуг, большая радость, гнев, страх) обычный ход ассоциаций нарушается, сознание бывает охваченным одним представлением, с которым связана эмоция, все другие исчезают, возникновение новых представлений, не связанных с эмоцией, тормозится. Последующий ход процессов неодинаков. При радости после первичного 'замирания' наступает наплыв множества представлений, которые находятся в связи с обстоятельством, которое вызывало аффект. При страхе, горе, гневе, возникшие сначала представления остаются в сознании на длительный срок. Аффект может проявляться в бурных действиях и в настолько сильных изменениях кровообращения и дыхания, что это иногда приводило к обмороку; наблюдались даже случаи мгновенной смерти. Человек с достаточно развитыми процессами торможения, несмотря на нарушение хода представлений при эмоциях, способен правильно оценить окружающую обстановку, и руководить своими действиями. Такие аффектные реакции, свойственные здоровому человеку, носят название физиологических аффектов. Взрывные же аффектные реакции, связанные с потерей самообладания, называют примитивными реакциями.

1.6 Страх как нормальная реакция организма

Страх чувствуют все. Как любая другая эмоция, он имеет позитивные и негативные стороны, играет важную сигнальную роль в жизни индивида, биологической и социальной. В частности, Изард считает позитивными сторонами страха то, что он является предостерегающим сигналом, и то, что он побуждает активность человека, изменяя направление мыслей и поведение, а также то, что он усиливает социальные связки, вынуждая людей просить друг друга о помощи и действовать в опасных ситуациях совместно.

Негативными сторонами страха Изард считает то, что связанные с ним переживания легко воспроизводятся и могут прорываться в сознание в снах, то есть страх владеет высокой способностью дезинтегрировать и нарушать деятельность человека. Кроме того, Изард называет страх опаснейшей эмоцией, которая при очень высокой интенсивности уничтожает организм.

А. Кемпински оценивает чувство страха как своеобразную подготовку к грозному событию, которое наступает. Когда же момент наступает, страх теряет смысл. Страх, как правило, исчезает, когда человек оказывается перед лицом опасности. Тогда наступает активное действие - попытки побега или борьбы и для страха не остается места в сознании. Чувство страха увеличивается по мере приближения опасной ситуации. Причем время и пространство в этом периоде чрезвычайно продлеваются, как следствие высокого эмоционального напряжения.

1.6.1 Адекватность страха

Ряд обычно употребляемых стимулов страха в действительности вызывает смех, интерес и исследовательское поведение. Один из способов достижения комичного эффекта - представление невероятной структуры, которая оказывается безопасной и не нарушает установленный способ восприятия мира. Интерес вызывает все необычное; все незнакомое провоцирует исследовательское поведение. Если при этом стимулы говорят об опасности или лицо воспринимает ситуацию как угрожающую, возникает страх.

Чувство страха является субъективным сигналом угрозы. Реакция страха тем сильнее, чем меньше умещается сигнал, который приходит, в существующей структуре взаимодействия с окружающей средой.

Некоторые психиатры говорят о готовности к страху, которая в разной мере оказывается у каждого человека.

Ситуация страха, как связанная с сильным эмоциональным напряжением (позитивного или негативного характера), включает три элемента: ожидание, разрядка, покой.

Напряжение страха растет, когда нет возможности его разрядки в действии. Во сне сильнее переживается какая-то ситуация, чем наяву, поскольку наяву человек может действовать, а во сне он бессилен. Человек, связанный по рукам и ногам, сильнее переживает угрозу, чем и, что свободно действует. В случаях полного бессилия по отношению к агрессору осознания возможности совершить самоубийство добавляет отвагу. Если угрожающая ситуация развивается так быстро, что оборона происходит почти автоматически и не остается времени на переживание страха, тогда это ощущение появляется в третьей фазе, когда уже пройдет опасность [http://www.stephenking.ru:21-34].

В результате обобщения исследований К.Е. Изарда и А. Кемпински были определены целый ряд ситуаций, которые вызывают у многих людей страх. Следует при этом отметить, что страх этот бывает разного рода, а также разной эмоциональной насыщенности и окрашенности.

Физиологичный страх - это несознательный внутренний страх, который не имеет, казалось бы, связи с внутренними причинами. Он может быть вызван физическими действиями, внутренними недомоганиями, движением, соматическими заболеваниями. Вот ситуации, в которых он охватывает человека:

-прогулка в отделенном месте - там, где все не является знакомым, темно или, как известно окружающим, опасно;

-быстрая езда на кону или на мотоцикле, автомобиле, который вызывает ощущения риска и стремительного движения;

-физическая боль в ситуации драки, битья, насилия;

-физическая боль в ситуации самоповреждения, или вообще от ощущения внезапной внутренней или случайной внешней боли;

-сердечные боли и спазмы;

-болезнь или возможность болезни, а также достоверность ее заострения.

Для этого страха характерное то, что тот, кто чувствует его, не может его ни объяснить, ни описать. Ощущения внутренние, размытые, а потому страх трудно преодолеть.

Социальный страх связан с моральными установками человека, с характером взаимоотношений в социуме, с социальным статусом и ощущением ответственности. Это страх осознан, его можно проанализировать и передать словесно. Для его преодоления нужно расширить конфликтную ситуацию, с которой он связан. Такой страх оказывается в следующих ситуациях:

-встреча на улице с незнакомым человеком или с группой чужих, посторонних людей;

-конфликт на службе с начальником, подчиненным, членами коллектива (любого социального объединения - на работе, учебе, или по месту жительства и т. п.;

-домашний конфликт, в семье или же с другими родственниками;

-несоответствие надеждам или доверию вторая;

-несоответствие ожиданиям и надеждам, которые полагаются на субъекта родителями, братом или сестрой (старшими или младшими), собственной другими родственниками, - неоправданное доверие и ощущение вины перед ними;

-необходимость принять решение и достоверность при этом предпринять неверный шаг или выбор;

-необходимость взять на себя ответственность за другого или вообще за всех - например, за выполнение работы, за результаты сделанного;

- непонимания намерений и стремлений субъекта со стороны друзей, мужчины (супруги), родителей, членов коллектива, а также со стороны старших по рангу или по возрасту;

-давление на лицо субъекта со стороны кого-то более сильного, но менее умного (кому не хочется и даже не следует подчиняться);

-нежелательная встреча с известным человеком по известной причине (и, возможно, при определенных обстоятельствах);

-несоответствие субъекта его социальному статусу и месту (желаемому или же предполагаемому).

Эти ситуации могут быть как реальными, так и мнимыми. Значимость их может быть даже преувеличена субъектом, а переживание страха - как несознательным, так и известным самому субъекту - что передается многими словами, психологическими проблемами и межличностными отношениями..

Мистический страх - это страх суеверный, он вызван неуверенностью, стремлениям заглянуть в свое будущее и невозможностью, как кажется, это сделать. Этот страх бывает связанный с ощущением благоговения или с каким-то внутренним, необъяснимым запрещением и неизвестным ощущением непонятной опасности. Подобный страх появляется в следующих ситуациях:

-при нахождении в темной комнате, особенно если неизвестно, что это за комната, присутствует ли в ней еще кто-то, или же известно, что это место слывет плохую, а также в том случае, если субъект чувствует, что его есть за что наказать (оставив в темноте и на одиночестве);

-при одинокой прогулке в лесу, таинственном и тихом, где поневоле вздрагиваешь от любого шороха;

-при неожиданной встрече с кем-то знакомым, которая вдруг почему-то пугает и объясняется субъектом или окружающими как неблагоприятный знак;

-при неожиданной встрече (например, с незнакомым лицом) в сумерках, в безлюдном или таинственном месте, а также в неожиданном месте или в неожиданное время;

-при неожиданном угадывании мыслей или ощущения субъекта - его знакомым или вообще малознакомым (что особенно неприятно и пугает);

-при предчувствии (мотивированному или даже никак не мотивированному), что что-то важное в жизни субъекта может не произойти;

-при фиксации субъекта на собственных ощущениях, когда он находится на кладбище - ночью или днем;

-при пробуждении от кошмарного сновидения, которое, возможно, объясняется субъектом, как пророческое.

Это тот страх, который в любой момент может превратиться и оформиться в ужас неизвестной силы и который возникает по невероятной причине. Он бывает еще сильнее из-за того, что человек чувствует свое бессилие перед ним, не понимает его причины и, как правило, не ведает способов, как с ним бороться.

????? II. ??????? ??? ?????? ??????????????? ????????????

2.1 Понятие концепта в современной лингвистике

Природа и аспекты дифференциации феноменов обид и понятия / концепта до настоящего времени не имеют однозначных трактовок ни в лингвистике, ни в философии, ни в логике. Общее понятие рассматривается как акт нашего сознания; слово добывает переживание, которое выпускает импульсы эмоционального спектра. Определение эмоции также характеризуется многообразию признаков и точек зрения, что адекватным чином отражается на решении проблемы статуса и сущности понятий обид, концепт, эмоция, которая является фундаментальными при исследовании и описании художественного текста / дискурса как эксклюзивной коммуникативной единицы [http://www.relga.rsu.ru/n80/cult80_1.htm.

Ю.С. Степанов считает, что концепт и понятие является сроками разных наук: понятие употребляется главным образом в философии и логике, а срок 'концепт', будучи сроком математической логики, закрепился в последнее время в науках о культуре, языке, лингвокультурологию, культурологию [Степанов 1997:43].

Концепт в философии и лингвистике - содержимое понятия, смысловое значение имени (знаку). Отличается от самого знака и от его наглядного значения (денотата, объему понятия). Отождествляется с понятием и сигнификатом [http://ru.wikipedia.org/wiki/Концепт].

В самом общем виде концепт, по мнению Ю.С. Степанова, можно представить с одной стороны, 'как сгусток культуры в сознании человека: то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека и, с другой стороны, концепт, - это то, с помощью чего человек сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее' [Степанов 1997:43].

Вопрос о соотношении сроков 'концепт' и 'понятие' остается, как и раньше во многом дискуссионным в современной теории языка.

О многоплановости понятия концепт свидетельствует дефиниция в Логическом словаре: 'Концепт (от лат. conceptus - понятие) - целостная совокупность свойств объекта. В соответствии с традицией, которая сложилась, в естественном языке под концептом понимается то абстрактное содержимое, понимание которого является необходимым условием адекватного употребления данного имени. Разные имена могут помечать один и тот же объект и при этом выражать разное абстрактное содержимое, но не наоборот'.

Здесь концепт представлен как культурно информационная единица, созданная в процессе сводки результатов опытного познания действительности к объемам, которые способна удержать человеческая память, и соотнесенная с культурно ценностными доминантами, выраженными в религии, идеологии, искусстве, науке.

Концепты вступают в системные отношения всхожести, отличия и иерархии, с другими концептами, образовывая концептосферу.

Концепты образуют 'своего рода культурный слой, который является посредником между человеком и миром' [Арутюнова 1999:3]. Этот подход перекликается с этнографическим определением феномена культуры, сформулированным Е.Б. Тайлором: 'культура. состоит в целом из знания, верований, искусства, нравственности, законов, обычаев и некоторых других способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества'. В рамках такого подхода акцент делается на контекстуальной связи индивида, который формируется у сознания, или коллектива концепта, с уже усвоенными всеобъемлющими общественными ценностями данного социума. Такие абстрактные понятия, как истина, судьба, совесть, свобода, грех, труд, время, пространство, душа, дружба, скука является ключевыми концептами культуры, обусловленными ею базовыми единицами картины мира [Вежбицкая 1996; Маслова 2001]

Для того, чтобы понять концепт, не обязательно знать значение слова, которое зарегистрировано в словарях и служит обозначением концепта, достаточно уметь обращаться с содержимым составляющих значения [Бабушкин 1996].

Широкое значение концепт приобрел в работах О. Селивановой, которая приравнивает его к логическому суждению, представленному в языковой форме. Исследователь отмечает, что 'концепт отображает предмет реального или идеального мира и сохраняется в памяти носителей языка как вербальный субстрат' [Селиванова 2000:111].

Использование того факта, что знаковая единица, взятая вне контекста, может быть ассоциативно связано с безличностностью разных концептов, является важным элементом коммуникативной компетенции, что позволяет создавать 'утонченные языковые фигуры', основанные на двусмысленности: загадки, эвфемизмами, иносказание, подтексты, намеки и т.п. (эти явления приблизительно отвечают потому, что В.В. Дементьев помечает сроком 'непряма коммуникация').

С точки зрения когнитивной лингвистики, концепт представляется в языке готовыми лексемами, сочетаниями фразеологизмов, свободными соединениями слов, структурными и позиционными схемами предложений, которые несут типичные предложения (синтаксические концепты), текстами и совокупностью текстов (при необходимости научного объяснения или обсуждения сложных, абстрактных или индивидуально авторских концептов) [Земскова 2006].

Согласно электронного словаря ABBYY ® Lingvo ® 12 ©, 'понятие - это одна из форм мышления, результат обобщения существенных признаков объекта действительности; понимание кем-то почему-либо, что сложилось на основе каких-то сведений, собственного опыта; мысль о чем-либо, взгляд на что-то; совокупность взглядов на что-либо, уровень понимания чего-то' [ABBYY ® Lingvo ® 12 © 2006 ABBYY Software]. Здесь стоит отметить, что срок 'концепт' не равнозначен сроку 'понятия'. Как отмечает Ю.С. Степанов, концепт существует в ментальном мире человека не в виде четких понятий, а как 'пучок' представлений, понятий, знаний, ассоциаций, переживаний, который сопровождает слово: 'концепты не только не осмысливаются, они переживаются. Они - предмет эмоций, симпатий, антипатий, а иногда и столкновений' [Степанов 1997]. В этом случае восприятие и осмысление объекта осуществляется через призму собственного опыта и индивидуального отношения к нему.

концепт страх лингвистический английский

2.2 Актуализация концепта в языке

Концепт не является замкнутой единицей; точнее, 'сгусток смыслов' [28], с которым принято отождествлять концепт, является лишь одной из его сторон. Концепты актуализируются в языковой практике, воплощаются в текстах, с опорой на какие исследователи строят свои описания. Бесспорно, актуализация концепта зависит от его семантики и структуры, потому что является их развертыванием. Однако, между концептом и его актуализацией нет тождественности. Прежде всего, с методологической точки зрения именно разграничения между концептом и его актуализацией позволяет использовать количественные методы исследования, которые в рамках 'энциклопедического' подхода к описанию концепта оказываются непригодными. А поскольку тексты, в которых актуализируется концепт, отображают социокультурные и политические условия эпохи, подобный подход дает возможность рассмотреть внеязыковые процессы как факторы развития концептосферы, обнаружить некоторые важны аспекты взаимодействия между концептуальной картиной мира и широким культурным контекстом. Наконец, именно количественные исследования актуализации концепта способны проявить те действия культурного контекста на языковую картину мира, которые не находят прямого отражения в структуре концепта, не закрепляются в ней, а следовательно, позволяют сделать описание того или другого концепта более глубоким, многомерным, обнаружить новые аспекты его функционирования и развития, которые нельзя обнаружить при 'энциклопедическом' подходе.

Любая актуализация концепта является употреблением пучка признаков, которые формируют прототип, к конкретной ситуации или конкретному феномену, то есть является актом категоризации. По большому счету, прототип птица уравнивает между собой воробья, курицы и страуса: хотя они в разной степени отвечают признакам 'идеальной птицы', они все равно категоризируют как птицы. Если обратиться к анализу конкретных примеров категоризации, то фокус внимания сместится из концепта как самостоятельного, самоценного объекта описания, которое рассматривается вне его функционирования, на именно функционирование, какое немыслимое без модификаций и трансформаций идеальной структуры концепта, что возникают в результате его 'столкновения' с действительностью.

Иногда под воздействием социокультурных и политических условий деформируется актуализация концепта, но не сам концепт. Это может оказываться в том, что частота использования концепта для категоризации определенных сфер действительности под воздействием идеологии меняется, а внимание перераспределяется на другие сферы. Впоследствии эта деформация может закрепиться, и только в этом случае мы имеем право говорить о трансформации концепта или концептосферы. Однако так происходят не всегда; по-видимому, действие экстралингвистических факторов должно быть постоянным и достаточно сильным, чтобы подобное изменение произошло.

Актуализация концепта - это 1) единичное употребление языковой единицы, составной план выражения концепта, и 2) совокупность употреблений всех языковых единиц, из которых формируется план выражения концепта. Актуализация, которая понимает во втором значении, может рассматриваться во всей ее полноте или лишь частично: в первом случае она включает всю языковую реализацию концепта, во втором - лишь его часть, которая берет на себя роль значимого показателя, 'симптома'.

Актуализация концепта владеет структурой, которая имеет две стороны, - внешнюю и внутреннюю. Внутренняя структура актуализации концепта - это его способность к категоризации разных сфер или аспектов действительности. Если представить концепт как многогранное естество, то внутренняя структура его актуализации - это перечень граней, которыми концепт возвращается в процессе категоризации явлений действительности. Другими словами, это расчленение действительности, которое закреплено в концепте, является неотъемлемой частью его структуры. Поскольку идет речь о способности, внутренняя структура - потенциальна: она в той или другой мере очевидная для носителей языка и, что самое главное, определяет возможности актуализации концепта. По той же причине компоненты, которые могут быть выделены во внутренней структуре реализации концепта, равноценные и равнозначные, то есть не выделяются на фоне последних.

Внешняя структура реализации концепта - это его реально воплощение в текстах, которое, в отличие от потенциальной внутренней структуры, допускает измерение. В результате такого измерения может быть зафиксирована частотность актуализации каждой из 'граней' (в плане синхронии), а также изменения частотности, для каждой из них (в плане диахронии). Критерий равноценности в этом случае не действует: под воздействием внутренне - и экстралингвистических факторов одна из актуализаций в той или другой мере будет преобладать, причем между ними могут оказываться отношения конкуренции, взаимного вытеснения, и т.п.

С опорой на данные определения проводится разграничение между функционированием и развитием концептов. Функционирование равнозначно трансформации внешней структуры реализации концепта, при которой внутренняя структура остается неизменной. В этом случае актуализация концепта несет отпечаток внеязыковых факторов, однако на ядро концепта, его структуры вытекающее от них действие влияния не имеет. Другими словами, концепт остается стабильным, а при изменении условий возобновляет 'естественную' для него актуализацию, точно так же, как мяч приобретает шаровидную форму после удара.

Развитие, напротив, всегда задевает не только внешнюю, но и внутреннюю, структуру актуализации концепта: последняя или обогащается, или обедняется, но в любом случае перестраивается, не остается прежней [Щёболева 2008].

????? III. ???????-?????????????? ???????? ?????????? ???????? «Fear» ? ???????????????? ????? ????????????

3.1 Особенности репрезентации концепта страх интонационными средствами современного английского языка

Проблема вербализации и определение структуры и содержания понятия 'страх' является объектом заинтересованности, как лингвистов, так и философов и психологов. Во второй половине ХХ и в начале ХХІ вв., когда центральным объектом исследований теоретиков языка становится живой язык, который функционирует в процессе коммуникации, когда развитие получает положение, впервые выраженное В. фон Гумбольдтом, о том, что в основе всех лингвистических исследований должен быть человек, но не просто как личность, а как 'речевая личность', такие концепты как 'страх', 'добро', 'правда', 'ложь' и другие приобретают статус важнейших объектов изучения теории языка и лингвокультурологии. Концепт 'страх' отображает сложную систему духовно морального и психологического измерений языковой картины мира и внутренней, духовной жизни личности.

Следует отметить, что в современных исследованиях устного вещания наблюдается особенный интерес к изучению спонтанного эмфатического вещания. Это предопределено ростом роли коммуникативных систем в социально-экономической жизни общества. Интонация, которой присущий целый ряд коммуникативных, синтаксических, композиционных и других свойств, является наиболее информативным признаком спонтанного диалогического вещания. Спонтанная же эмфатическая речь выделяется определенной спецификой интонационного оформления, которое находит свое выражение в особенном ритмичном построении, вариативности мелодики, изменению степени громкости звучания, темпа произношения, а также слабооформленности сообщений, отступления, от суровых произносимых, грамматических и лексических норм. Разные коммуникативные формы вещания - вопрос, констатация факта, отрицания, синтаксический повтор, возглас, перечень и т.п. - достают свое определенное отображение в интонации [Соколова и др. 1984].

Под воздействием эмоционально психологического состояния человека в спонтанной речи интонационное оформление высказывания или отдельной реплики может предоставлять словам новой расцветки.

Изучение такого фрагмента англоязычной картины мира, которым является эмоциональный концепт страх, видится нами, прежде всего, в раскрытии его природы как информационного сгустку, сформированного в результате познания индивидом внутреннего и внешнего проявлений эмоции страх. Во время реализации очерченной цели мы принимаем во внимание гетерогенную природу знания об указанной эмоции, которые считают основанием для проведения анализа семантической структуры исследуемого эмоционального концепта в разноизмеримых плоскостях.

В художественной прозе находят отображение определенные фрагменты концептуальной картины мира, или концептосферы этноса как системы знаний, представлений, о мире, верований, духовных и материальных ценностей общества, культуры и образа жизни человека. В художественных произведениях изображаются менталитет народа, его характер. Прозаические произведения не отбивают мировоззрение, моральные, социальные, эстетичные и другие идеалы людей. Они не диктуют свои интересы, а отображает взгляды писателей и выступают индикатором вкусов массового сознания.

При перечитке романов 'Phone Booth' и 'Cellular' можно прийти к выводу, что у главных героев произведений имеет место реальный острый страх - когда их жизни подвергаются опасности. Проявления страха прослеживаются не только через внешние физические проявления, но и через темп, интонацию, частоту пауз в предложениях. Характерной чертой является преобладание восходящих, восходяще-нисходящих и нисходяще-восходящих тактов, что присуще именно для эмфатического повествования; а также наличию незаполненных пауз, так сказать, 'прерывистого повествования '. К тому же, хотя служебные части речи обычно остаются безударными в связном речи, в данном случае даже они приобретают интонационную расцветку под воздействием эмоционально психологического состояния человека

Для подтверждения данных предположений рассмотрим для начала примеры из произведений 'Phone Booth': Who is this?

В данном случае находим первое исключение из правил употребления нисходящего тона в специальных вопросах, поскольку здесь использован низкий восходящий тон, который выражает неуверенность говорящего, в известной мере удивление и обращение к адресату с просьбой просветить ситуацию. Частично здесь имеет место смущение, испуг говорящего, который является предпосылкой возникновения страха [Аракин и др. 1989].

Watching me? || Where… | where are you? ||

Здесь мы видим в первой интонационной группе выражение значительного удивления говорящего, который подчеркивается нисходяще-восходящим тоном, который свойственный для эмоционально окрашенного вещания. В то же время, хотя две других интонационных группы разделены паузой, они составляют единство, а пауза лишь помогает подчеркнуть чувство героя - смущение, понимание своей неосведомленности в ситуации и одновременно испуг (в обеих группах - восходящий тон) [Аракин и др. 1989]

What am I doing now? ||

В этой интонационной группе опять же повторяется исключение из правил употребления нисходящего тона в специальных вопросах, и мы встречаемся с использованием восходящего ядерного тона, который в данном случае подчеркивает заинтересованность адресата в ситуации, одновременно его смущение и растерянность от того, что он ничего не понимает [Рейковский 1979]

You call me Stu? | I don't know any Stu. ||

Данная интонационное единство состоит из двух интонационных групп, разделенных незаполненной короткой паузой, которая является одной из характеристик связного эмфатического повествования. И в первой, и во второй имеет место восходящий ядерный тон, однако во втором предложении он падает на слово-определитель 'any', которое не является особенностью служебных частей языки, которые обычно остаются безударными в предложении [Аракин и др. 1989].

Look, Pam! | Just hang up the goddam phone! ||

При рассмотрении данных предложений, замечаем, что для человека в ситуации страха становится характерным употребление ненормативной лексики, поскольку это помогает выразить всю глубину ее эмоционально психологического состояния на данный момент. Здесь имеем дело с восходящим тоном, который подчеркивает эмоциональность обращения говорящего к адресату. Эмоциональной расцветки высказыванию также предоставляет восходяще-нисходящий ядерный тон, который подчеркивает категоричность адресата, а также ощущение сильной шокированности (поскольку через несколько секунд его любовница должна узнать всю правду о нем), и, как уже было отмечено выше, ненормативная лексика [Соколова и др. 1996].

Tell me what you want. ||

В этот раз герой произведения демонстрирует подавленность ситуации и умоляет неизвестного сказать, что бы тот хотел получить, только бы отпустил его. Поэтому здесь восходящий тон используется для выражения обращения, просьбы, мольбы и демонстрации испуга говорящего [Аракин и др. 1989].

Are you an actor? ||

Хотя обычно общие вопросы оформляются восходящим ядерным тоном, в данном случае, если принимать во внимание конкретную ситуацию, в которой находится говорящий, можно отметить, что этот тон несет в себе удивление, в известной мере даже недоверие адресату.

I… | I can help you. || I can get you of this… ||

В первой интонационной группе мы видим, что она разделена короткой незаполненной паузой; кроме этого применено повторение личного местоимения 'я', с целью экспрессивности вещания, подчеркивания того факта, что именно адресант, а не кто-то другой, может помочь адресату. Также восходяще-нисходящий тон, употребленный в данном интонационном единстве, показывает большую меру категоричности говорящего (поскольку он пытается убедить своего собеседника в чем-то, адресат подсознательно хочет повлиять на него с помощью интонации, предоставляя собственному вещанию звучания определенности, уверенности, в сказанном). Во второй интонационной группе восходящий тон указывает на грань, на которой балансирует психика говорящего, - угрожающая ситуация давит на него, и хотя несколько секунд тому назад он пытался звучать убедительно, в настоящий момент его речь опять приобретает оттенок мольбы, просьбы; персонаж пытается апеллировать к адресату с целью получения свободы; кроме этого, таким образом, он показывает собеседнику значимость последнего [Аракин и др. 1989].

Of course | I'm a publicist. || But I have contacts | and can get you of this. |

Рассматривая данные интонационные группы, можно заметить, что в первой из них употребляется восходяще-нисходящий тон, который, как уже было отмечено выше, передает категоричность, определенность высказывания; кроме этого он несет в себе стремление говорящего убедить адресата в сказанном. Во второй интоногруппе главный герой, Стью, также прибегают к восходяще-нисходящего тону, чтобы показать завершенность высказывания и показать серьезность своих намерений и степень важности данной ситуации для него. Он в который раз пытается показать, что не обманет, а выполнит свое обещание [Соколова и др. 1984].

I don't know what you're talking about. ||

В данной интоногруппе сразу же заметно, что отмеченным является вспомогательный глагол, который, кроме этого, составляет сокращение вместе с отрицательной частицей 'not', что является характерной особенностью связного экспрессивного вещания. Также здесь интонационно выделяется слово 'know', которое вместе с восходящим интонационным ядерным тоном подчеркивает удивление говорящего, его незнания определенных фактов, которые известны его собеседнику.

No! | Look, | don't! ||

Дано интонационное единство ярким примером эмфатического повествования, поскольку, состоя лишь из трех слов, несет в себе три ядерных тона; каждое из них отделено от другого короткой незаполненной паузой, что вместе с восходящим тоном, который трижды повторяется, подчеркивает степень шокированности говорящего ситуацией (именно в этот момент незнакомец рассказывал любовнице Стью не очень приятные факты о нем). В сочетании с невербальными средствами выражения, интонация создает ощущение гнетущей, безвыходной и в то же время угрожающей ситуации [Соколова и др. 1996].

Pam, | hang up! || Jesus Christ! ||

Здесь в обеих интонационных группах использован нисходяще-восходящий тон, который выражает в данной ситуации обеспокоенность, волнение, тревогу говорящего. Кроме того, имеет место отмечание обращения, которое обычно не является характерным для английского языка, а также встречаемся с короткой паузой, в которой темп и интенсивность сигнала не доходят до нуля, а лишь немного замедляются на падении, однако сразу же идут вверх на поднятии. Во второй группе этот самый тон отображает шок, тревогу, сильную обеспокоенность адресата [Аракин и др. 1989].

Look, | he's lying! || Pam, | don't listen to him! ||

При детальном рассмотрении этого интонационного единства можно отметить, что первая и вторая интоногруппы уподобляются посредством использования актером одинаковых ядерных тонов, примененных даже в обращениях, которые отделены от основной реплики короткой незаполненной паузой, во время которой не прекращается артикуляция, а, следовательно, как и в вышеупомянутом интонационном единстве, интенсивность и темп не доходят до нуля [Соколова и др. 1996].

I'm not cheating on Kelly, | I never have! |

Обращаясь к этому интонационному единству, следует заметить, что в интонационной группе к паузе имеет место восходяще-нисходящий ядерный тон, который в данном случае акцентирует внимание на том, что говорящий начинает впадать в истерику, пытаясь довести свою правоту. Кроме этого, он выражает сильное состояние шокированности в данной ситуации. Вторая же интоногруппа, где употреблен восходящий тон, лишь подчеркивает напряженность состояния психики адресата, его потерю уверенности в собственной правоте, вызванную 'неизвестным' внешним фактором [Аракин и др. 1989].

But it's just a fantasy, | because you'll never have it! || You hear what I say? |

В данном случае первое интонационное единство разделено на две интонационные группы короткой незаполненной паузой; в обоих группах применен восходящий ядерный тон, в которых персонажем озвучены истерика, испуг, сильное волнение, обеспокоенность. В третьей интоногруппе этот же тон употреблен с необычным для него оттенком значения, хотя это и общий вопрос - здесь говорящий предоставляет своим словам категоричность, пытается поджать на адресата - то есть, изменяет тактику - из жертвы хочет стать героем, но именно восходящий тон доказывает, что ему не хватает силы воли овладеть собой, взять ситуацию под контроль [Аракин и др. 1989].

Please, | don't call my wife! ||

Здесь мы можем разглядеть, что предложение, выражающее обращение не просто произносится с ударением, а даже с восходящим ядерным тоном, который в данном случае отмечает эмоциональность ситуации, в которую попал главный герой; на его попытке 'вымолить' помилование. Вторая интоногруппа продолжает общее настроение предложения, подчеркивая силу просьбы говорящего тем же восходящим тоном [Аракин и др. 1989].

Jesus, no! | I'm doing! ||

Для первой синтагмы в приведенном примере применен нисходяще-восходящий ядерный тон, который способствует выражению шокированности, попытка адресата отрицать действия незнакомца. Во второй интоногруппе использован восходящий тон, который демонстрирует отчаяние, полное подчинение чьей-то воле, готовность выполнить любые приказы, чтобы только сохранить жизнь. Кроме этого, короткая незаполненная пауза без сводки интенсивности сигнала к нулю между двумя предложениями, показывает, насколько человек нервничает, и спешит сказать все, что приходит на ум, чтобы каким - то образом посодействовать своему спасению и выйти из угрожающей ситуации [Аракин и др. 1989].

I'm in a phone booth. ||

В этой интонационной группе персонажем использован восходящий тон с целью изображения безвыходности ситуации, нахождения, в замкнутом пространстве, которое символизирует невозможность решения проблем, которые сложились. Именно этот ядерный тон в данном случае показывает неуверенность говорящего во всем, что происходит; в подтексте читается слабая надежда на то, что адресат (его жена) поможет ему каким-то образом, потому можно сказать, что восходящий тон здесь выражает еще и просьбу о помощи [Соколова и др. 1996].

This person | is saying lots of things about me | and these things might not be

true. |

Первая интоногруппа содержит нисходяще-восходящий тон, употребленный здесь с целью выделения этой фразы, подчеркивания важности, сказанного; во второй и третьей - восходящий ядерный тон, который применен с оттенком обращения Стью к своей жене, Келли, когда он пытается убедить ее в том, что с 'неизвестным' лучше не общаться, поскольку тот говорит неправду [Соколова и др. 1996].

Whatever he says, | don't believe him! ||

Рассматривая это интонационное единство, мы можем видеть, что в первой синтагме используется восходяще-нисходящий тон, который помечает большую меру определенности, категоричности высказывания, попытки говорящего убедить адресата в определенных фактах; готовит подпочву для восприятия последующей информации. В конце предложения автор употребляет восходящий ядерный тон, который передает просьбу и шок говорящего в то же время [Аракин и др. 1989].

She never did you any harm! ||

Здесь мы опять встречаемся с восходящим ядерным тоном, который передает напряженность ситуации и эмоционально психологическое состояние героя, поскольку этот тон употреблен не в характерном для него значении - герой обвиняет собеседника в том, что тот нанес боль Келли, которая, в свою очередь, не сделала ему ничего плохого. Следовательно, здесь мы видим не только оттенок обвинения, но и мольбу, не вредить жене [Соколова и др. 1996].

What can you do to me | having only binoculars? |

Анализируя первую интонационную группу данного интонационного единства, можно прийти к выводу, что в этой ситуации восходяще-нисходящий ядерный тон демонстрирует значительную меру категоричности, а также недоверие говорящего адресату, в то время как вторая синтагма полностью противоречит первой и подчеркивает неуверенность адресанта в сказанном, поскольку в ней употреблен восходящий ядерный тон. Кроме этого, невербальными средствами актером был передан определенный страх, хотя еще в начале высказывания он пытался выглядеть убедительно и бесстрашно [Соколова и др. 1996].

Let's do quickly | and quietly, | ok? ||

Подано интонационное единство разделенная на три интоногруппы, хотя ее можно было бы вымолвить как одну синтагму. Это подтверждает гипотезу о том, что когда человек находится в состоянии аффекта, он не способен контролировать свою речь, его мышление и поведение, тормозятся, и высказывание характеризуется наличием коротких незаполненных пауз, которое делает именно речь прерывистым и растянутым во времени. Хотя первые две интоногруппы разделены паузой, они составляют целостность, а, следовательно, можно утверждать, что здесь употреблен восходяще-нисходящий ядерный тон, который здесь выражает не только категоричность высказывания, но и значительную меру шокированности адресанта. В отдельную интоногруппу здесь выделен возглас 'OK', хотя обычно, как нам известно, служебные части речи в предложении не отмечаются вообще. Ядерный восходящий тон здесь демонстрирует, что говорящий чувствует себя нервозно, в известной мере из-за того, что не может договориться с собеседником, или же взять ситуацию под контроль. Чувствуя собственную беспомощность, он почти в истерике выкрикивает это слово [Соколова и др. 1996].

Why do you do that? ||

В этой синтагме восходяще-нисходящий тон показывает не только желание говорящего понять причину действий адресата, но и определенную степень, его шокированности, удивление, непонимание того, которое происходит. Именно незнание и выступает причиной страха, поскольку бороться проще с видимым соперником, чем с неизвестной пустотой, которая, как кажется, составляет значительно больше угрозы для жизни [Аракин и др. 1989].

Look, | this is nothing to do with her! ||

Использован в этом интонационном единстве ядерный тон (сначала восходящий, потом интонация идет на спад, и опять восходящий) подчеркивает мольбу главного героя, когда адресант готов отречься от собственного самолюбия, только бы защитить себя от потери объекта любви, а его, в свою очередь, от раскрытия правды о нем. Здесь, что обычно не свойственно для данного ядерного тона, он употреблен в эмфатической речи, хотя одно из значений характерное для него - это обращение к адресату, просьбе прислушиваться к мнению говорящего [Аракин и др. 1989].

Don't do this! ||

В этой короткой синтагме использован восходящий ядерный тон с целью выражения просьбы адресата к собеседнику; вместе с тем, как и в предыдущей интонационной группе, он подчеркивает сводку ситуации к мольбе - это уже не просто просьба, это почти молит. В сочетании с невербальными средствами актеру прибегли замечательно передать страх и переживание своего героя в данном случае [Аракин и др. 1989].

It's true! || I didn't lie, | it's complicated… |

Это интонационное единство несет не только смысловую нагрузку оправдания вещателем своих действий. В первой интоногруппе употреблен восходящий ядерный тон в качестве отрицания утверждаемых фактов и попытки довести свою правоту, хотя такие оттенки значения не являются характерными для него. Для второй интоногруппы вещателем применен нисходяще-восходящий тон, который в данной ситуации помечает категорическое отрицание сказанного собеседником, отклонение обвинений со стороны последнего. Короткая незаполненная пауза и отмечание вспомогательного глагола с частицей 'not' усиливает этот эффект, подчеркивая эмоциональное напряжение ситуации и попытку адресантом оправдаться перед адресатом [Аракин и др. 1989].

Look, | this is not Pam's fault! || This is only my fault! ||

Здесь мы имеем возможность видеть, как восходящий тон употреблен в обращении с целью привлечения внимания собеседника, его последующего убеждения в чем-то. В следующей синтагме он использован для обозначения упрека и просьбы, отрицания, а также убеждения собеседника, невзирая на то, что последнее значение не является присущим данному тону. Кроме этого, отмеченной здесь есть отрицательная частица 'not', что усиливает оттенок значения упрека и отрицания. В последней интоногруппе также находим восходящий ядерный тон, который подчеркивает альтруистичные намерения адресанта, полное принятие ответственности за поступки на себя и оправдания другого объекта своей любви. Особенностью здесь является падение собственно тона на притяжательное местоимение 'my', что дополнительно выделяет серьезность намерений говорящего [Соколова и др. 1996].

No, | please! || Stop this! ||

Невзирая на то, что первая интоногруппа разделена короткой незаполненной паузой, интенсивность сигнала в которой, однако, не сводится к нулю, она составляет целостное единство. Восходящий ядерный тон, использованный на наречии 'no' усиливает его лексическое значение отрицания, а этот же тон, употребленный на наречии 'please' подчеркивает силу мольбы, просьбы говорящего, к адресату не делать что-то. В следующей интоногруппе применен восходяще-нисходящий ядерный тон, который в данном случае передает не только степень шока адресанта, но и значительную меру определенности, категоричности высказывания, поскольку говорящий пытается не только убедить собеседника, но и заставить его прекратить делать то, что он делает. Автор не только через речь, но и невербальными средствами выражает сценичный аффект, который наступил у его героя в результате попадания в чрезвычайно стрессовую ситуацию, угрожающую для его жизни и жизни двух дорогих ему людей [Аракин и др. 1989].

I can't take this any more! || Look, listen! || Please, | listen to me! ||

В первой интонационной группе имеет место средняя шкала и восходящий ядерный тон, которые в данном случае показывают, что психика адресанта находится на грани срыва. Во второй интоногруппе употреблен восходяще-нисходящий такт, который отображает страх, дрожание и ошеломляющая ситуации, и в последней интонационной группе - сначала восходящий тон, а затем - опять таки восходяще-нисходящий, что возводит ситуацию к умоляющей и ошеломляющей. При этом, в последней синтагме интонация продолжает двигаться вверх, начинаясь из середины шкалы и, таким образом, будто продолжая тон предыдущей интоногруппы [Аракин и др. 1989].

I'm | looking for my ring… ||

Рассматривая данное интонационное единство, следует заметить, что короткая незаполненная пауза в начале предложения отражает силу душевного потрясения говорящего, когда ему уже даже трудно подобрать необходимые слова. Ядерный восходящий тон падает на личное местоимение, которое представляет собой сокращение вместе со вспомогательным глаголом 'to be'. В данном случае он выражает неуверенность адресата в том, что сказать в дальнейшем, потому вышеупомянутая пауза и используется им для того, чтобы собраться с мыслями. Во второй синтагме этот же тон употреблен с оттенком значения просьбы вещателем извинения за то, что он отвлекался на поиски обручального кольца. Это демонстрирует полную психическую зависимость главного героя от своего 'неизвестного' собеседника [Аракин и др. 1989].

You can kill anyone. ||

Хотя за лексическим содержанием предложения должно было бы передавать уверенность в сказанном, благодаря использованию восходящего ядерного тона, оно несет полностью противоположную смысловую нагрузку. Выделение ударением личного местоимения 'you' дает тень незначительной уверенности адресанта в том, что он утверждает, поскольку он не может до конца оценить масштабы угрозы, с которой он столкнулся. Частично дана синтагма несет оттенок значения просьбы: 'Ты можешь убить кого-либо. Но не убивай, пожалей меня' [Аракин и др. 1989].

I'm… | I'm not a murder but a publicist. ||

Данное интонационное единство разбито на две синтагмы, в первой из которых употреблен восходящий ядерный тон, который падает на личное местоимение 'I', которое составляет сокращение со вспомогательным глаголом 'to be'. Этот тон в данном случае выступает выразителем неуверенности говорящего в сказанном. Во второй интоногруппе применен нисходяще-восходящий тон, с помощью которого здесь противопоставляется два понятия, при этом одно из них отрицается [Аракин и др. 1989].

If you're watching, | don't be a publicist. ||

При рассмотрении представленного интонационного единства следует заметить, что, невзирая на разделение короткой паузой, она составляет единственное целое. Следовательно, и рассматривать ее нужно как одну интоногруппу. В ней использован восходяще-нисходящий ядерный тон для того, чтобы показать, насколько говорящий уверен в том, которое говорит, поскольку именно здесь он просит своего помощника не повторять его ошибки. Кроме того, употребление низкой шкалы, та отмеченная вспомогательного глагола 'do', в сокращении с отрицательной частицей 'not', подчеркивает важность сказанного [Аракин и др. 1989].

These are my crimes? ||

Здесь адресатом применен восходящий ядерный тон для выражения обращения и упрека собеседнику в том, что тот несправедливо его обвиняет в плохих поступках. Само построение общего вопроса показывает на то, что вещателю не до того, чтобы задумываться, насколько красиво и мелодично звучит его речь со стороны. Он полно занят переживаниями от нахождения в угрожающей ситуации.

You're too good for it! ||

В данной синтагме употреблен восходящий ядерный тон, который помечает обращение Стью к своему помощнику, как продолжение просьбы не избирать профессию агента по связям с общественностью, поскольку он считает, что именно это стало причиной его собственной лжи и двойной жизни. Здесь говорящий также выражает свое расположение к собеседнику, которое никогда раньше не демонстрировал [Соколова и др. 1996].

My two thousand dollar watch is a fake. ||

Рассматривая данную интонационную группу, следует сказать, что ее особенностью является специфическая ритмичность - ударения падают на те слова, которые говорящий хотел бы больше всего выделить, хотя обычно в течение предыдущего наблюдения за его речью прослеживалась тенденция к 'неотмечанию' слов в большинстве случаев, а лишь к расстановке ядерных тонов. Восходящий тон используется здесь для обозначения отчаяния и иронии - герой признает, что даже его 'дорогие' часы в действительности были фальшивыми. Это бросает его в отчаяние, поскольку он, наконец, понимает, что и вся его жизнь, так же, как эти часы - ненастоящее [Соколова и др. 1996].

I took off my wedding ring to call Pam. ||

В поданной интонационной группе мы имеем возможность видеть, как адресант выделяет ударениями важные для него слова и употребляет восходящий ядерный тон, который в этом случае выражает самоиронию, значительная степень сожаления о совершенных поступках, а также готовности принять ответственность за них [Аракин и др. 1989].

При знакомстве с произведением 'Cellular' тоже можно найти интересные образцы интонации, например:

Hallo! | Hallo! | Hallo, | thanks God! |

В первых трех синтагмах использован восходящий ядерный тон для обозначения обращения с оттенком значения неуверенности в том, что адресат его услышит. В последней интонационной группе употреблен высокий восходяще-нисходящий тон, который выражает здесь удивление и в известной мере недоверие потому, что кто-то таки поднял трубку [Аракин и др. 1989].

My name is Jessica Martin. ||

Обращаясь к данной интонационной группе, можно отметить, что здесь употреблен нисходяще-восходящий ядерный тон, где падение тона применяется вещателем с целью особенного выделения информации, которую он предоставляет, а повышение проявляется в форме определенного дополнения или же уточнения основной мысли высказывания. В данном случае - это представление во время знакомства, и подчеркивания важности того, что адресату необходимо знать имя собеседника [Соколова и др. 1996].

I'm locked up | in Brentwood somewhere. ||

В данном случае в первой интонационной группе использован нисходящий тон с целью изображения серьезности ситуации, весомости, сказанного, поскольку речь идет о похищении человека. Вторая же интоногруппа выражена с помощью нисходяще-восходящего такта для того, чтобы подчеркнуть ошеломляющую ситуации и шок и дрожание человека, который к ней попал, поскольку сама по себе угроза неизвестна [Соколова и др. 1996].

I…| I need you | to go to the police.

Первая интонационная группа отмечает неуверенность говорящего в том, что адресату можно доверять, показывает колебание человека, который говорит успокаивающе, убеждающее. Во второй синтагме отмечено слово, которое обычно не является отмеченным в предложении - личное местоимение, с целью подчеркивания важности сказанного именно относительно данного героя, а поскольку имеем дело с восходящим тоном, это дает понять напряженность ситуации. И, наконец, в последней интонационной группе также имеет место нисходящий тон, который подчеркивает весомость, важность поданной информации для говорящего [Соколова и др. 1996].

They are going to kill me! ||

В данной синтагме использован восходящий ядерный тон при низкой шкале, которая предоставляет вещанию актрисы экспрессивности. Кроме того здесь этот тон несет в себе определенную неуверенность говорящего в сказанном, поскольку то, что ее хотят убить, является лишь собственным необоснованным предположением Джессики. Сама же лексическая единица 'kill' подчеркивает состояние страха главной героини, поскольку все, что связанная с потерей жизнь, провоцирует личность на такие эмоции как ужас, испуг и т.п. [Соколова и др. 1996].

Please, | just listen! |

При рассмотрении этих интонационных групп видим, что в первой из них вещателем применен восходящий ядерный тон, который помечает обращение, просьбу, к адресату. Во второй синтагме имеет место нисходящий ядерный тон, использованный с целью демонстрации категоричности, завершенности высказывания; также он подчеркивает весомость сказанного для адресата. Кроме этого, героиня произносит данную интоногруппу с размеренным темпом, что способствует лучшему восприятию данной информации [Аракин и др. 1989].

The phone I'm on | is shattered. ||

Невзирая на то, что это интонационное единство разделено короткой незаполненной паузой, ее следует воспринимать как единственное целое, а, следовательно, она содержит восходяще-нисходящий ядерный тон, причем безударная форма 'is' вспомогательного глагола 'To be' находится в середине шкалы, поскольку во время паузы интенсивность сигнала не сводится к нулю, и это слово произносится как логическое продолжение предыдущего ядерного тона, а именно поднятие. Используя данный тон, адресат, хотел подчеркнуть важность и большую меру определенности данного высказывания, поскольку здесь он имеет в виду, что связь может потеряться в любую минуту, потому для спасения важна каждая секунда [Аракин и др. 1989].

Рассматривая данные интонационные группы, можно прийти к выводу, что нисходяще-восходящий ядерный тон использован героиней для выделения важной информации. При этом падение тона происходит на слове, какое Джессика хочет особенно выделить - 'need', на котором она стремится отметить, а повышение проявляется в форме определенного дополнения или же уточнения основной мысли высказывания, на слове 'help'. В данном случае она хочет подчеркнуть, что ей очень нужна чья-то помощь, поскольку угрожающие обстоятельства, которые сложились, ужасают ее, и самостоятельно она не в состоянии выйти из ситуации, которая сложилась.

This is for real! ||

В поданном интонационном единстве адресат употребляет восходящий ядерный тон, который показывает ее обескураженность, волнение, неуверенность, в том, что собеседник верит ее словам. Главная героиня, Джессика, остро это переживает и выкрикивает данную фразу достаточно громко, кроме того, в быстром темпе, который является характерным для состояния сильного потрясения, а также для эмфатического вещания [Аракин и др. 1989].

I've been kidnapped. ||

Здесь говорящий употребляет восходяще-нисходящий тон, с помощью которого она подчеркивает истинность данного факта, а также значительную меру категоричности высказывания. Особенностью приведенной интонационной группы выступает слово, которое, собственно, и отмечает ядерный тон - 'kidnapped'. Хотя словарь подает его с одним ударением, мы видим, что в данной синтагме не только имеет место двойное ударение. Адресат будто 'чеканит' это слово, выделяя оба составы его основы ядерным тоном.

Please, | just stop hanging up. ||

Представлено интонационное единство разделенная на две синтагмы короткой незаполненной паузой, которая является характерным для связного экспрессивного вещания. В первой интонационной группе использован восходящий ядерный тон, который несет в себе оттенки значения просьбы, мольбы и, даже, молит. Вторая интонационная группа отмечает предыдущие значения и добавляет новое - адресат упрекает собеседника за то, что тот не имеет сочувствия к человеку, который очутился в угрожающей для жизни, - своего и своего ребенка - ситуации [Аракин и др. 1989].

Can you hear me? || You're my only hope. ||

Обращаясь к первой синтагме в поданном интонационном единстве, мы можем сказать, что восходящий ядерный тон использован в ней с целью подчеркивания неуверенности главной героини в том, что связь из Райаном (ее собеседником) еще не потеряна. В то же время эта синтагма несет в себе оттенок значения обращения к адресату. Во второй интонационной группе Джессика также использовала восходящий ядерный тон, который отображает сильную просьбу, мольбу, о помощи. При этом ею применено фразовое ударение к наречию 'only', что делает его одним из центральных слов в предложении, и подчеркивает важность данной лексической единицы для говорящего [Аракин и др. 1989].

What are you doing? ||

В приведенной синтонационной группе восходящий ядерный тон употребляется героиней для того, чтобы показать степень ее шокированности тем, которое происходит вокруг, - мы не можем видеть этого, но чувствуем это вместе с персонажами, так как она находится в очень трудном положении. Главная героиня использует в речи восклицательные предложения, которые помогают нам составить представление о мере ее испуга. Кроме этого, главной особенностью данной синтагмы является то, что для специальных вопросов не свойственно употребления восходящего тона, а, следовательно, использование его в данном случае дает понять, что это - эмфатическая речь [Аракин и др. 1989].

3.2 Фреймовая репрезентация концепта « Fear`» в английском языке

На концептуальном уровне сознания эмоция представляется как звено развернутой причинно-следственной цепи, которая включает три события: 1) событие, которое вызывало эмоцию; 2) собственно эмоция; 3) реакция. Для описания трех фундаментальных моментов ситуации возникновения и переживания индивидом эмоции страх, наиболее удачным оказывается привлечение фреймовой структуры, поскольку именно фрейм создает логично завершенную схематизируемую 'картину' в процессе познания стереотипной ситуации, фиксируя в своей структуре характерные особенности ряда похожих ситуаций, указывая на вербализованные участки выделенной области знаний [Болдырев 2000:62].

В современной лингвистике фрейм определяется таким образом:

- единица знаний, которая организована вокруг концепта и содержит в себе данные о существенном, типичном и возможном для этого концепта в рамках определенной культуры;

- когнитивная структура, которая существует в феноменологическом поле человека, базируется на вероятных знаниях о типичных ситуациях, ожиданиях по поводу качеств и отношений реальных и гипотетических объектов;

- тип когнитивной модели, которая представляет знание и мысли, связанные с конкретными, часто повторяемыми, ситуациями, структура знания, которое объединяет многочисленные сферы, которые ассоциируются с определенной лингвистической формой [Селиванова 2000:227-230].

Метод фреймовой семантики концептуально семантического исследования лексики предусматривает установление и структуризацию того концептуального участка опыта, на фоне которого освещает значение слова. Они представляются как схемные структуры, которые основаны на достоверных данных о стереотипной ситуации, знание которых обеспечивается вербализованными концептами. В зависимости от вида слотов и их взаимосвязей С.А. Жаботинска различает пять типов фреймовых структур:

1.Предметноцентричный фрейм определяется как система предложений, в которой к логическому субъекту присоединяются несколько предикатов, которые характеризуют субъект за количественным, качественным, локативным, темпоральным, оценочным параметрами.

2.Фрейм, конституанты которого является предметными сущностями, которые являются объединенными родовидовыми отношениями, имеет название таксономический.

3.В акциональном фрейме несколько взаимодействующих в определенном пространстве и времени предметов наделяются семантическими ролями, которые отбивают деятельностный характер отношений между ними: агенс, пациенс, инструмент, адресат, бенефициант, причина, следствие, результат и т.п.

4.Посесивний фрейм отбивает связь между предметами, которые реализуются через отношение владения, представленного в виде предикату 'иметь'. Этот фрейм имеет три разновидности: 1) владелец - собственность, 2) контейнер - наполнение, 3) целое - часть.

5.Базовый ассоциативный фрейм иллюстрирует отношение подобия между предметными сущностями, которое базируется на сближении концептов в мышлении человека [Жаботинская 1999:16].

Совмещаясь между собой в разных комбинациях, в зависимости от коммуникативного контекста, базовые фреймы структурируют концепт.

Проведенный нами семантический анализ лексем современного английского языка на основе произведений 'Phone Booth', 'Cellular', которые представляют эмоциональный концепт страх, обнаружил тот факт, что понятийное содержание концептуализованной эмоции 'страх' наиболее четко и однозначно представленный лексемой fear. В результате анализа этой лексемы и выявления ряда семантических признаков, необходимых для построения ее семантической структуры, предоставляется возможность построить концептуальную модель структуризации этого значения.

В лексикографических источниках словарная дефиниция лексемы fear представлена в следующем виде: fear - is 1) а strong feeling of distress, apprehension, or alarm caused by impending danger, pain etc; 2) the strong feeling that you get when you're afraid or worried that something bad is going to happen (страх - это 1) сильное ощущение беды, опасения, или тревоги, вызвано неминуемой опасностью, болью и т.п.; 2) сильное ощущение, которое появляется, когда человек боится или волнуется, что должно случиться что-то плохое); to fear - to be afraid of someone and what they can do (иметь страх - значит бояться кого-то и их действий) [Longman Dictionary 2003].

В семантике анализируемой лексемы находится родовая архісема 'эмоция', которая освещает одну из составных частей сознания человека, - ее эмоциональной системы. Дифференциальные семи служат для конкретизации значения архисемы, суживая семантический объем лексемы 'fear'. Среди дифференциальных компонентов выделяются сема 'интенсивность (эмоции)' (strong), 'причина эмоции' (impending danger, pain, someone), 'оценочные качества каузатора эмоции' (distress, apprehension, alarm), 'результат (следствие)' (something bad is going to happen; what they can do).

На базе выделения семантических признаков, представленных на поверхностном уровне семантики главной доминанты страха 'fear', возможно построить абстрактную модель ее глубинного значения, представить ее в форме фреймовой структурной репрезентации знания.

Антропоцентризм современной когнитивной парадигмы языкознания предусматривает тот факт, что построение концептуально семантических моделей значения языковых единиц начинается с понятия ЧЕЛОВЕК. Поэтому в центре предметно-акционального фрейма значения лексемы 'fear', который построили, находится сущность КОЕ-КТО, которая отбивает вышеупомянутый концепт ЧЕЛОВЕК.

Сущность понятия 'страх' заключается в том, что когда главный участник фрейма ГНЕВ, - КОЕ-КТО 1: пациенс (one) чувствует КОЕ-ЧТО 1: результат (feeling/emotion), который характеризуется количественным признаком 'сильный', - ТАКОЙ: количество (strong) как реакция на КОЕ-КТО 2: агенс (someone), который продуцирует КОЕ-ЧТО 2: объект (what they can do), в количестве множественное число (слот СТОЛЬКО) или же как реакция на КОЕ-ЧТО 3: агенс - угроза (impending danger, pain), которая продуцирует КОЕ-ЧТО 4: объект (something bad), в количестве множественное ЧИСЛО (слот СТОЛЬКО), который наделен качественными признаками негативной расцветки ТАКОЙ: качество (distress, apprehension, alarm). Место пребывания, в котором КОЕ-КТО 1: пациенс (one) находится от начала до завершения контакта характеризуется пространственным слотом ЗДЕСЬ: место. Главный участник оказывается в реальном мире в контексте темпоральных координат ВРЕМЯ: в настоящий момент, в период СТОЛЬКО: длительность

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Следует заметить, что в последнее время растет общий интерес исследователей к изучению тех назывательных участков современного английского языка, которые хранят знание о негативных эмоциях человека и способов их передачи. Эмоции - это общая активная форма переживания организмом своей жизнедеятельности. Они сигнализируют индивиду о состоянии его потребностей и в этом плане является 'субъективной формой существования потребности'. Эмоции - это реакция на определенные стимулы внешней и внутренней среды человека. Ведущим свойством эмоций является ситуативность - это выражение значимого смысла для человека здесь и теперь. Существенным признаком эмоций также является конкретная предметность, которая связана с выделением актуального предметного содержания.

Между основных эмоций общественного англоязычного сознания эмоция 'страх', несомненно, является одним из доминантных. Страх - это негативная эмоция, состояние волнения, тревоги, беспокойства, вызвано ожиданием почему-либо неприятного, нежелательного; его могут повлечь как действия других индивидуумов, так и естественные стихии, и т.п.. Все значимые эмоции имеют определено языковое выражение, поэтому исследуемая эмоция тоже выражается интонационными средствами, реже - лексическими средствами современного английского языка, как видим из проведенного исследования.

Если принимать во внимание когнитивную точку зрения, то язык является отображением взаимодействующих структур человеческого сознания, мышления, познания. Именно поэтому к сфере внимания когнитивной лингвистики попадают вопросы о том, каким образом осуществляется языковая связь с миром, какие языковые единицы, средства связанные с восприятием окружения, как они отбивают его познание, інтеріоризуються во внутренний мир личности, ее ментальность, а затем принимают участие в переработке и обмене информацией в процессе коммуникации. Когнитивная лингвистика оперирует рядом таких терминологических понятий, интерес из которых для нас представляют следующие: концепт - содержательная единица памяти, которая отображена в человеческой психике; концептуализация - умственное конструирование предметов и явлений и, наконец, категоризация - разделение внешнего и внутреннего миров человека на отдельные категории.

Концепт представляет собой глобальную умственную единицу, которая кодируется в человеческом сознании единицами универсального предметного кода. В основе тематики концепта могут лежать как индивидуальные, так и универсальные, чувственные обиды. Упорядочено сочетание концептов в сознании человека составляет ее концептуальную систему. Составляющими любой концептосистеми являются фреймы. Фреймы - это блоки знания, которые стоят за значениями слов и обеспечивают их понимание. Фреймовая семантика отмечает необходимость увязки значения слова с фреймом, который лежит в его основе.

Эмоциональный концепт понимается нами как отдельный фрагмент эмоционального мира человека, зафиксированный когнитивной структурой в языке, который оказывается языковыми единицами или средствами, способными помечать эмоции (интонация или же слова). В процессе коммуникации интонация выполняет такие важны функции как коммуникативную (сообщение информации, запрос информации, прямое влияние, на собеседника), экспрессивную (смысловое выделение частей высказывания, предоставления отдельным частям высказывания большей или более малой степени важности), грамматическую (служит средством передачи подтекста), эмоционально волевую (сообщает об эмоциональном состоянии вещателю) и дистинктивную (позволяет определять семантико-синтаксические связки высказывания, выделять логический и фразовый ударения и т.п.).Как видим, достаточно часто интонация речи может нести в себе значительно больше смысловая нагрузка, чем лексические единицы, в чем мы и убедились, проведя исследование ряда интонационных схем, которым было предоставлено оригинального звучания актерами фильмов, которые нас интересовали.

Как видим, в большинстве своем преобладает восходящий тон, однако имеют место и восходяще-нисходящий и нисходяще-восходящий. Хотя восходящий ядерный тон обычно применяется лишь в спокойном, ярко эмоционально невыраженном речи, в наших примерах, в сочетании с низкой шкалой он предоставляет словам актеров экспрессивности, достаточно сильной эмоциональной расцветки, и, вместе с тем, выступает носителем смысловой нагрузки, передавая внутреннее состояние главных героев на внешнее.

В противовес восходящему тону, нисходяще-восходящий тон является одним из вариантов эмфатического вещания; он обычно используется для отмечания основной мысли автора (тон идет книзу, 'падает') слово, которое говорящий хочет особенно выделить или на котором он хочет отметить; повышение же проявляется в форме определенного дополнения или уточнения основной мысли высказывания, в чем мы имели возможность неоднократно убедиться.

Относительно восходяще-нисходящего ядерного тона, то здесь следует заметить, что он чаще всего передает завершенность мысли, которая не терпит отрицаний; значительную меру категоричности, определенности высказывания, уверенности адресата, в сказанном. Хотя он может передавать и ощущение сильного удивления, недоверия, шокированности.

В большинстве случаев актеры использовали, кроме интонационных приемов, еще и невербальные средства выражения эмоционального концепта СТРАХ, что способствовало лучшему пониманию ситуации, в которой оказался их герой; это также побуждало к ощущению сожаления, сочувствия, желания помочь. Именно в этом аспекте интересной является теория Джемса-ланге, которые утверждали, что мы боимся, потому что дрожим; радостные, потому что смеемся; грустные, потому что плачем и т.п.. Как видим, главные герои через физические проявления лишь делают ситуацию для себя еще более гнетущей, начиная больше бояться неизвестного, поскольку, как мы выяснили, причина страха невещественная.

Одной из важных особенностей есть употребление Стью, главным героем 'Phone Booth', ненормативной лексики, которая определенным образом, как ему кажется, позволяет кое-что разрядить обстановку, хотя в действительности лишь ухудшает его положение, ведь с каждой употребленной нецензурной лексической единицей он все больше понимает, что это не поможет, и что он остается, как и раньше, один на один с неизвестной опасностью.

Обращаясь от интонационных особенностей выражения эмоционального концепта СТРАХ к его семантическим особенностям, следует отметить, что метод фреймовой семантики, примененный в данном исследовании, предоставил возможность структурировать самую существенную информацию об эмоции 'страх' с помощью предметно функционального фрейма (согласно терминологии проф. С.А. Жаботинской). Перспективой наших следующих исследований может стать формирование семантической структуры лексических единиц, которые формируют эмоциональный концепт страх; возможно и углубленное изучение собственно концепта и исследования его связей с другими эмоциями, например, гневом, болью, обидой и т.п., а также их сравнение в нескольких языках

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1.Аракин В.Д., Бронникова С.Н., Афанасьева О.В. и др. практический курс английского языка для ІІІ курса: Учеб. Для педвузов. 3-е изд., перераб. - М.: Высш. шк., 1989. - 477 с.

2.Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. - М.: Наука, 1988. - 341 с.

3.Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 896 с.

4.Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. - Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 1996. - 104 с.

5.Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика: курс лекций по английской филологии. - Тамбов: Изд-во Тамбовск. ун-та, 2000. - 123 с.

6.Болдырев Н.Н. Концепт и значение слова // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Научное издание / Под редакцией И.А. Стернина. - Воронеж. гос. ун-тет, 2001. - с. 25-36.

7.Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание: Пер. с англ. - М.: Русские словари, 1996. - 416 с.

8.Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию: Пер. с нем. - М.: Прогресс, 1984. - 397 с.

9.Жаботинская С.А. Концептуальный анализ: типы фреймов. Черкасы, 1999. - Вип. 11. - с. 12-25.

10.Земскова Н.А. «Концепты «истина», «правда», «ложь» как факторы вербализации действительности: когнитивно-прагматический аспект (на материале русского и английского языков)» // Автореферат дисс. на соискание уч. степени кандидата филолог. наук. - КубГУ: Краснодар, 2006. - 24 с.

11.Изард К. Эмоции человека. - М.: Изд-во МГУ, 1980. - 440 c.

12.Кемпински А. Психопатология неврозов. /Пер. с пол. Варшава, 1975. - 400 с.

13.Красавский Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах. - Волгоград: Перемена, 2001. - 495 с.

14.Маслова В.А. Лингвокультурология. - М.: Издательский центр «Академия», 2001. - 208 с.

15.Никишина И.Ю. Понятие «концепт» в когнитивной лингвистике. - Сборник «Язык, сознание, коммуникация», №21, МГУ, 2002. - 25 с.

15.Рейковский Я. Экспериментальная психология эмоций: Пер. с польск. - М.: Прогресс, 1979. - 392 с.

17.Селиванова Е.А. Когнитивная ономасиология. - К.: Изд-во укр. фитосоциологического центра, 2000. - 248 с.

18.Соколова М.А., Гинтовт К.П., Кантер Л.А., Крылова Н.И., Тихонова И.С., Шабадаш Г.А. Практическая фонетика английского языка: Учеб. для фак. иностр. яз. пед. ин-тов. - М.: Высш. шк., 1984. - 352 с., ил.

19.Соколова М.А., Гинтовт К.П., Тихонова И.С., Тихонова Р.М. Теоретическая фонетика английского языка: Учеб. для студ. ин-тов и фак. иностр. яз. - М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1996. - 286 с.

20.Степанов Ю.С. Концепт // Словарь русской культуры: опыт исследования. - М.: Школа «Языки русской литературы». - 1997. - С. 476.

21.Филимонова О.Е. Язык эмоций в английском тексте (когнитивный и коммуникативный аспекты). - СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2001. - 259 с.

22.Фрейд З. О психоанализе. Пять лекций // Хрестоматия по истории психологии. М., 1980. - 153 с.

23.Щёболева И.Б. Функционирование и развитие концептов свобода, власть и вызов в русской языковой картине мира // Автореферат дисс. на соискание уч. степени кандидата филолог. наук. - Ростов-на Дону, - 2008.