Поэтические реминисценции в газетных заголовках: функционально-семантический аспект

Работа из раздела: «Журналистика, издательское дело и СМИ»

Оглавление

Введение

Глава 1. Теоретическая основа изучения роли текстовых реминисценций в публицистике

1.1 Текстовые реминисценции как языковое явление

1.2 Понятие прецедентного текста

1.3 Заголовок, его виды и функции

Глава 2. Использование реминисценций в заголовках газет

2.1 Интертекстуальность заголовков современной прессы

2.2 Исследование частотности употребления реминисценций в газетных заголовках

2.2.1 Употребление поэтических реминисценций из текстов поэтов ХIХ века

2.2.2 Поэтические реминисценции поэтов-модернистов в газетных заголовках современности

2.2.3 Поэтические реминисценции из детской литературы в газетных заголовках современности

2.2.4 Поэтические реминисценции из зарубежной литературы в газетных заголовках современности

2.2.5 Поэтические реминисценции из басен в газетных заголовках современности

2.2.6 Песенные тексты как поэтические реминисценции в газетных заголовках современности

2.2.7 Названия произведений как поэтические реминисценции в газетных заголовках современности

Заключение

Список использованных источников

Введение

В настоящее время в лингвистике актуальной является проблема исследования вертикального контекста, а также проблема изучения межтекстовых связей. Активно используется ряд терминов, таких как интертекстуальность, интертекст, цитата, реминисценция, аллюзия, прецедентный текст и др.

Активизация интертекстуальных связей - одна из ведущих тенденций современных средств массовой информации. Наше исследование посвящено анализу интертекстуальности печатных СМИ начала ХХI века. Отличие текстов публицистического функционального стиля от текстов других стилей состоит в разнообразии способов включения «чужого слова» в медиатекст. В проанализированных текстах нами обнаружены как формы интертекстуальности, традиционно используемые в художественной литературе (реминисценции, аллюзии, интертекстуальные заглавия, цитаты, в том числе точечные, эпиграфы, пересказ, пародия, продолжение - см. [1; 2] и др.), так и свойственные научным и официально-деловым текстам ссылки и сноски, точные цитаты и др. Без опознания читателем интертекстуальных элементов невозможно восприятие текста во всей его смысловой полноте.

Термин «интертекстуальность» был введен Ю. Кристевой в 1967 году. Как пишет Т.А. Ускова, интертекстуальность «связана с созданием направленных ассоциаций на текстовом и дискурсивном уровне. Каждый текст является интертекстом; другие тексты присутствуют в нем на различных уровнях в более-менее узнаваемых формах: как тексты предшествующей культуры и тексты окружающей культуры. Текст включает в себя бесконечное поле иных текстов, которые могут быть с ним соотнесены в рамках некоторой смысловой сферы» [40, с. 22--23].

Тексты, которые содержат отсылки к другим текстам, называют интертекстом. По словам Р. Барта, «текст представляет собой не линейную цепочку слов, но многомерное пространство, где сочетаются и спорят друг с другом различные виды письма, ни один из которых не является исходным; текст соткан из цитат, отсылающих к тысячам культурных источников» [6, с. 388]. Таким образом, все тексты представляют собой интертексты, все они связаны между собой: «Любой текст строится как мозаика цитаций, любой текст есть продукт впитывания и трансформации какого-нибудь другого текста» [27, с. 99].

Цитата в узком смысле -- это «в точности воспроизводимые чьи-либо слова (в устной речи) или дословная выдержка из какого-либо текста (в письменной речи)» [15, с. 350], она имеет обязательную ссылку на автора и источник [3, с. 52].

Существует и широкое понимание термина «цитата». Оно включает в себя собственно цитату как дословное воспроизведение элемента чужого текста, а также реминисценцию -- включение в текст фрагмента чужого текста, иногда несколько видоизмененного (без упоминания его названия и автора) и аллюзию - намек на какой-либо текст, который предполагается общеизвестным. Цитата в широком смысле - это любое включение фрагмента чужого текста в авторский текст.

Некоторые исследователи считают, что цитата обладает «разноуровневым характером»; они выделяют не только лексическую, но и метрическую, мотивную, стилевую цитаты [23]. Мы рассматриваем только один уровень - лексический, только лексические цитаты, придерживаясь точки зрения большинства исследователей, которые полагают, что основу цитаты составляет лексический повтор.

Цитата как объект исследования уже давно привлекает внимание и лингвистов, и литературоведов. Наиболее подробно изучена проблема цитирования на материале художественного текста [Архангельский 1999; Бабаев 1993; Вельская 1991; Бойко 1998; Вахтел 2002; Головачёва 1988; Гончарова 1998; Денисова 1990; Дьяконова 1999; Калашникова 2003; Ковтунова 2001; Козицкая 1998; Коробкова 2006; Лисоченко 2007; Люксембург 2001; Маркелова 2001; Метласова 2006; Минц 1973; Назарьян 1991; Нази-ров 1994; Пастушенко 2000; Ранчин 1998; Сатретдинова 2004; Семёнова 2004; Стырина2005; Толстогузов 1999; Толстоус 2001; Турумова 1975; Ха-зан 1990; 1993; Чечетко 1973; Якушева 1982 и др.]. Отдельные аспекты цитирования в публицистике также рассматривались рядом исследователей [Бурвикова 2006; Варченко 2007; Воронцова 2004; 2007; Гладышева 1974; 1977; Земская 1996; Изюмская 2000; Киосе 2002; Новохачёва 2005; Покровская 2006; Сковородников 2004 и др.]. Однако феномен цитаты не получил комплексного описания. Нет целостного исследования цитат в текстах современных российских газет, включающего описание их структурных характеристик и функций в информационных, аналитических, художественно-публицистических жанрах газеты.

Несовпадение трактовок явления цитирования и классификаций цитат, предлагаемых различными исследователями, неоднозначность терминологии, связанной с понятием цитаты, требуют уточнения дефиниций цитаты и ее разновидностей. В данной работе мы предлагаем наше решение вышеуказанных проблем, основанное на теоретических концепциях И.В. Алещановой, Ю.А. Алейниковой, В.В. Варченко [3, 2, 9].

В последнее время все большее внимание лингвистов и лингво-культурологов привлекают вопросы, связанные со способностью текста продолжать свою эволюцию вне зависимости от воли первоначального создателя с его принципиальной полиинтерпретируемостью. Текст мыслится не как зафиксированная материальная форма, но как процесс. «Текст не может неподвижно застыть (скажем, на книжной полке), он по природе своей должен сквозь что-то двигаться - например, сквозь произведение, сквозь ряд произведений» [38, с. 33]. Создаваемые новые литературно-художественные произведения оказываются насыщенными чужими текстами, которые присутствуют в них в более или менее узнаваемых формах. С.И. Сметанина объясняет это тем, что натиск прошлого побуждает человека «отыскивать уже готовые и освоенные культурой формы и вплетать их в коммуникативный акт, даже не делая ссылки на авторство» [39, с. 95]. По мнению Г.Г. Слышкина, «современная отечественная культура не склонна к тек-стопорождению. Дискурс наполнен разными по степени эксплицитности фрагментами и оценками чужих текстов» [38, с. 5]. Отчасти этими фактами объясняется тенденция к компиляции текстов в современных средствах массовой информации. Готовность индивида обогатить порождаемый им текст фрагментами из воспринятых ранее текстов или аллюзиями на них, т.е. текстовыми реминисценциями, наблюдается во всех дискурсах.

Вопросам, связанным с прецедентными текстами и реминисценциями, уделяли и уделяют внимание многие лингвисты. По данной проблематике известны работы таких ученых, как Ю.Н. Караулов, который и ввел лингвистическое понятие «прецедентный текст», В.Г. Костомаров, Н.Д. Бурвикова, А.Е. Супрун, Е.М. Верещагин, Е.А. Земская, В.В. Красных, И.В. Захаренко, Д.Д. Гудков, Д.Б. Багаева, Г.Г. Слышкин, О.А. Дмитриева, Е.А. Козицкая, И.М. Михалева, Ю.А. Сорокин, С.И. Сметанина, Л.Г. Бабенко, В.Н. Волоши-нов, Н.А. Николина, Е.В. Джанджакова, Л.B. Полубиченко, В.П. Андросенко, С.Н. Плотникова и другие.

Некоторые диссертационные исследования посвящены рассмотрению данной проблемы на материале современных средств массовой информации. Так, О.П. Семенец в своей работе анализировала структурно-семантические особенности цитат в заголовках современной периодики [36]. Е.П. Черногрудова занималась выявлением закономерностей использования прецедентных текстов в современной печати на материале газетных заголовков [44, с. 4]. Исследование Ю.А. Воронцовой посвящено лин-гвопрагматической характеристике реминисценции в текстах современных СМИ [11, с.5]. Ю.Б. Пикулева провела культуроцентрический лингвистический анализ прецедентных знаков, функционирующих в современной телевизионной рекламе [33, с. 4]. Во всех перечисленных исследованиях наблюдается изучение прецедентных текстов с точки зрения синхронии, при этом авторы вкладывают разные понятия в определение терминов «прецедентный текст» и «реминисценция». Актуальность исследования обусловлена следующими факторами: отсутствием общепринятой дефиниции цитаты, неразграниченностью разновидностей цитаты и смежных с ней явлений, множественностью употребления цитат и разнообразием их функций в публицистике. Цитата - явление многоплановое; изучение цитирования важно не только для лингвистики (особенно для таких дисциплин, как стилистика и риторика), но и для литературоведения и других гуманитарных дисциплин. Выбор темы обусловлен недостаточной разработкой теории и методики лингвопрагматического описания реминисценций в плане анализа их семантической структуры. Кроме того, разноаспектное описание реминисценций в тексте современных СМИ способствует выявлению закономерностей трансляции текстовой культуры от поколения к поколению, в частности, в публицистическом стиле.

Объект исследования - поэтическая реминисценция в заголовках современной газетной публицистики.

Предмет исследования - структурные и функциональные характеристики реминисценций в заголовках современных газет.

Цель работы -- описать феномен реминисценции в заголовках современных газет с позиций системного подхода.

Поставленная цель требует решения ряда конкретных задач:

1. Рассмотреть теоретическую основу изучения роли текстовых реминисценций в публицистике.

2. Проанализировать использование реминисценций в заголовках газет.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что в ней содержатся уточненные и непротиворечивые дефиниции видов цитаты (реминисценции, аллюзии), описывается их структурная дифференциация с точки зрения системного подхода, устанавливаются их стилистические функции в газетных заголовках.

Практическая ценность исследования заключается в возможности использования его выводов и материалов при создании учебной и справочной литературы, в вузовских курсах стилистики и спецкурсах, в школьном преподавании русского языка, а также в работе журналистов и редакторов.

Новизна работы состоит в том, что в ней на основе системного подхода описаны реминисценции в заголовках, установлены их функции.

С учетом целей и задач в работе применялись следующие методы исследования: оппозиционный и описательный, методы обобщения, интерпретации, классификации, структурно-семантического и функционального анализа, метод экспертных оценок.

Глава 1. Теоретическая основа изучения роли текстовых реминисценций в публицистике

1.1 Текстовые реминисценции как языковое явление

Большую часть своих познаний о мире во всем разнообразии его проявлений человек черпает не из непосредственного опыта, а из текстов. Услышанные или прочитанные тексты оказывают огромное влияние на формирование человека, в том числе на его язык как устройство для производства, преобразования и понимания текстов. Реализация когнитивной функции языка происходит в процессе его функционирования путем передачи через язык обширной текстовой информации о приобретенных обществом сведениях об окружающем мире, в том числе об обществе, о человеке, его теле и душе, о Боге. Роль языка в познании в значительной мере связана с тем, что мир познается через тексты. Но, как известно, определенная часть информации приобретается человеком не из текстов, а непосредственно из языка. Так, сложный и длительный процесс овладения количественными представлениями нашел отражение в категории грамматического числа, у различного вида кратностных категориях, в системе числительных и сопряженных с ними количественных слов. Вся эта информация приобретается человеком вместе с овладением языком. Попадая в человеческое сознание сначала через тексты, такая информация постепенно, на протяжении жизни поколений оседает в языковом устройстве и превращается в его часть.

Один из аспектов влияния текстов на язык состоит в том, что те или иные фрагменты знакомых текстов или даже целые тексты прямо отражаются в новых производимых текстах с осознанным или неосознанным представлением о том, что они улучшат способ передачи мыслей в производимом тексте и будут способствовать его адекватному пониманию и большей эффективности. Это представление связано с тем, что то или иное использование готового текста не только воспроизводит точную и привычную формулировку, напоминает уже имеющийся образ, но и устанавливает определенное соотношение производимого текста с предшествующими, т. е. включает его в вертикальный контекст текстового универсума, в тот словесный мир, который создается, по словам А.Р. Лурия, языком [31, с. 33] и в котором мы живем.

Вкрапления из предшествующих текстов (текстовые реминисценции) имеют разные функции, источники их разнообразны, коннотации различны, включение во вновь производимый текст осознанно или произвольно. Для дальнейшего рассмотрения примем следующую рабочую дефиницию. Текстовые реминисценции - это осознанные или неосознанные, точные или преобразованные цитаты или иного рода отсылки к более или менее известным ранее произведенным текстам в составе более позднего текста. Текстовые реминисценции могут представлять собой цитаты (от целых фрагментов до отдельных словосочетаний), 'крылатые слова', отдельные определенным образом окрашенные слова, включая индивидуальные неологизмы, имена персонажей, названия произведений, имена их авторов, особые коннотации слов и выражений, прямые или косвенные напоминания о ситуациях. При текстовых реминисценциях может иметься или отсутствовать разной степени точности отсылка к источнику.

Этим термином обозначаются присутствующие в художественных текстах «отсылки» к предшествующим литературным фактам; отдельным произведениям или их группам, напоминания о них. Реминисценции, говоря иначе, -- это образы литературы в литературе. Наиболее распространенная форма реминисценции -- цитата, точная или неточная; «закавыченная» или остающаяся неявной, подтекстовой. Реминисценции могут включаться в произведения сознательно и целеустремленно либо возникать независимо от воли автора, непроизвольно («литературное припоминание»).

Реминисценции в виде цитат составляют существенную разновидность неавторского слова. Они знаменуют либо приятие и одобрение писателем его предшественника, следование ему, либо, напротив, спор с ним и пародирование ранее созданного текста: «...при всем многообразии цитации разные и часто несхожие «голоса» всегда помещаются в такой контекст, который позволяет за чужим словом услышать авторское (согласие или несогласие с этим чужим словом)» [40, с. 33].

Вместе с тем сфера реминисценций значительно шире области цитирования как такового. Реминисценциями нередко становятся простые упоминания произведений и их создателей вкупе с их оценочными характеристиками.

Текстовые реминисценции встречались уже в древних текстах. Широко известны текстовые реминисценции в Библии. В Библии отмечают ряд фольклорных элементов [41]. Во многих старых текстах имеются прямые или косвенные текстовые реминисценции из Священного писания; так, например, в 'Слово на Пасху' Кирилл Туровский включил не менее 6 цитат или пересказов из Псалтыри, ряд текстовых реминисценций из книг пророков (Исайя 66.18-20, Осия 6.1-3, Софония 3.8 и др.), из глав всех четырех Евангелий, повествующих о воскресении Христа (Мф. 28, Мк. 16, Лк. 24, Ио. 20). Эта традиция продолжает существовать вплоть до нашего времени. Нередки обращения старых текстов к фольклору. В. П. Адрианова-Перетц специально отмечала объединение в древнерусской литературе двух поэтических систем - устной, связанной с различными лирическими проявлениями народной поэзии, и письменной, выросшей на почве библейско-византийской литературы [1]. В 'Слове о полку Игореве' имеются весьма вероятные текстовые реминисценции и из устного народного творчества, и из не дошедших до нас текстов Бояна; 'Задонщина' содержит, как известно, текстовые реминисценции из 'Слова о полку Игореве'. Число подобных примеров может быть легко и очень сильно расширено.

Не только в письменных текстах, но и в произведениях устного народного творчества обнаруживаются текстовые реминисценции. По сути дела, например, переходящие из сказки в сказку персонажи типа Иванушки-дурачка или Василисы Прекрасной можно рассматривать как текстовые реминисценции, соотносящие данный текст с другими, где тот или иной образ разработан глубже или просто иначе. Подобным образом обстоит дело со многими персонажами сказок о животных. Нередки текстовые реминисценции в былинах, в легендах, в песнях, где часто, как и в сказках, затемнен вопрос об источнике текстовых реминисценций, так как речь идет о постоянно повторяющихся не только эпитетах или метафорах, но и об образах, ситуациях и т.п.

Текстовые реминисценции встречаются в произведениях детской литературы. Иногда текстовые реминисценции здесь носят такой же, как в фольклоре, характер путешествующих персонажей. Так, Крокодил в 'Телефоне' К. Чуковского - это, видимо, тот же самый Крокодил, что с Тотошей и Кокошей уже на двенадцать лет раньше 'Телефона' проходил по бульвару в 'Крокодиле', а потом лет за пять до 'Телефона', проглотив мочалку словно галку, помог герою 'Мойдодыра'. В определенной мере это связано с той чертой, которую в детской поэзии Чуковского подметил Ю.Н. Тынянов: 'Забавные звери с комическими характерами оказались способными к циклизации: главное действующее лицо одной сказки стало появляться, как старый знакомый, в других сказках. Это задолго предсказало мировые фильмы-мультипликации с их забавными звериными персонажами' [46, с.28]. А если думать о большом текстовом универсуме русского читателя, то следует задуматься: нет ли среди просивших по телефону книжки мартышек той, крыловской, что на старости лет решила завести себе очки?

Собственно литературным реминисценциям родственны и отсылки к созданиям иных видов искусства как реально существующим (величественный памятник готической архитектуры в романе В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» или моцартовский «Реквием» в маленькой трагедии А.С. Пушкина), так и вымышленным писателем («Портрет» Н.В. Гоголя или «Доктор Фаустус» Т. Манна, пространно «рисующие» живописные и музыкальные творения). Художественные реминисценции широко бытуют в литературе XX в. О живописи немало говорится в «Итальянских стихах» А. Блока, музыкальные образы лежат в основе его цикла «Кармен»; вне настойчивых обращений к мотивам зодчества непредставимо творчество О.Э. Мандельштама: «Я с Музой зодчего беседую опять...» (из чернового варианта стихотворения «Адмиралтейство»). По словам Д.С. Лихачева, «Поэма без героя» А.А. Ахматовой «принадлежит к числу произведений, насквозь пронизанных литературными, артистическими, театральными (в частности, балетными), архитектурными и декоративно-живописными ассоциациями и реминисценциями» [35, с.128].

Реминисценции составляют одно из звеньев содержательной формы литературных произведений. Они воплощают (реализуют) культурно-художественную и жанрово-стилистическую проблематику творчества писателей, их потребность в художественно-образном отклике на явления предшествующего искусства, прежде всего словесного. Выражая осмысление и оценку литературных фактов, реминисценции нередко оказываются неким подобием литературно-критических выступлений -- своего рода критикой-эссеистикой, вторгшейся в мир собственно художественных текстов, что явственно в «Евгении Онегине» Пушкина (например, суждения об оде и элегии), «Бедных людях» Достоевского (где Макар Девушкин, по-видимому, выражая мнение писателя, восторженно отзывается о пушкинском «Станционном смотрителе» и весьма недоброжелательно -- о гоголевской «Шинели»), в циклах стихов М.И. Цветаевой и Б.Л. Пастернака, посвященных Александру Блоку.

Реминисценции глубоко значимы в художественной словесности разных стран и эпох. Так, в произведениях русской литературы (не только древней) но и Нового времени) нет числа прямым и косвенным отсылкам к каноническим христианским текстам³. Обильны и весьма разнообразны обращения писателей к предшествующей художественной литературе. Нескончаемы отклики на «Божественную комедию» А. Данте, «Дон Кихота» Сервантеса, «Гамлета» Шекспира, на «Медного всадника» Пушкина, «Мертвые души» Гоголя, на творения Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова.

В творчестве писателей, в том числе крупных, оригинальных, наличествует огромное количество реминисценций из самых разных источников. Так, произведения Пушкина -- его лирика, поэмы, «Евгений Онегин», «Повести Белкина» -- до предела насыщены отсылками (часто неявными) к литературе как отечественной, так и западноевропейской, в том числе современной поэту. Здесь вновь оживают Данте, Шекспир, Байрон, Державин; присутствуют К.Н. Батюшков, В.А. Жуковский, Е.А. Баратынский, П.А. Вяземский и многие другие. В бесконечно разнообразных пушкинских реминисценциях ощутимы и благодарное приятие поэтом искусства предшественников и современников, и творческая полемика с ними, и осмеяние позднеклассицистических и сентиментально-романтических стереотипов, штампов, клише.

Реминисценции весьма существенны и в послепушкинской литературе. Так, явные и неявные отсылки к творчеству Гоголя многочисленны в произведениях Достоевского. Но наиболее настойчивы обращения русских писателей к Пушкину и его текстам. Свою, если так можно выразиться, реминисцентную историю имеют и лирические стихотворения великого поэта, и «Евгений Онегин», «Медный всадник», «Капитанская дочка». Пушкинские творения, осознаваемые писателями прежде всего как высочайшие образцы искусства, порой становятся поводами для фамильярных перелицовок. Так, в главе поэмы «Хорошо!», посвященной политической беседе Милюкова и Кусковой, В. Маяковский пародирует разговор Татьяны с няней. И.А. Бродский резко трансформирует текст стихотворения «Я вас любил...», чтобы выразить свой беспощадно жесткий взгляд на человека, мир, любовь:

Я вас любил. Любовь еще (возможно,

что просто боль) сверлит мои мозги.

Все разлетелось к черту на куски.

Я застрелиться пробовал, но сложно

с оружием.

И далее (в том же шестом стихотворении цикла «Двадцать сонетов к Марии Стюарт»):

Я вас любил так сильно, безнадежно,

как дай вам Бог другими -- но не даст!

В литературе последних двух столетий, освободившейся от традиционалистского «одноголосия», от жанрово-стилевых норм, правил, канонов, реминисценции обрели особенно большую значимость. По словам И.Ю. Подгаецкой, «поэзия XIX века начинается там, где «свое» и «чужое» поняты как проблема». Добавим к этому: литературные реминисценции знаменуют обсуждение «своего» и «чужого» как в поэзии, так и в прозе, и не только в XIX, но и в XX в.[34]

Искусство слова близких нам эпох реминисцентно в разной мере. Отсылки к литературным фактам -- неотъемлемый и, больше того, доминирующий компонент произведений В.А. Жуковского (едва ли не все свое сказано им по поводу чужого и по его следам). Реминисценции обильны и разнообразны у А.С Пушкина, А.А. Ахматовой, О.Э. Мандельштама. Но они далеко не столь значимы у Л.Н. Толстого, А.А. Фета, С.А. Есенина, М.М Пришвина, А.И. Солженицына: постигаемая этими художниками слова реальность чаще всего удалена от мира литературы и искусства.

Внутренней нормой литературного творчества XIX-XX столетий является активное присутствие в нем реминисценций. Изолированность писателей и их произведений от опыта предшественников и современников знаменует их ограниченность и узость. Однако и гипертрофированная, самодовлеющая реминисцентность, сопряженная с замкнутостью литературы в мире собственно художественных феноменов, интересов, проблем, для культуры и самого искусства отнюдь не благоприятна. Многочисленны текстовые реминисценции в публицистике, например в современных газетах: Незабвенный майор Пронин из далекого совкового детства (ЛГ, 2004, № 94); Но вот принцесса Диана - Ирен Форсайт наших дней - уже вряд ли ослепит нас. Черт бы побрал этого Сомса (КП, 2010, № 35); Увы, горькое замечание Пушкина о том, что мы ленивы и нелюбопытны, не утратило своей актуальности и сейчас (ВМ, 2007, № 94). Часто используются текстовые реминисценции в газетных заголовках: Как слово наше отзовется (АиФ, 1993, № 41); Народ пока безмолвствует (ЛГ, 2004, № 97); Каждый из нас - немного Заверюха (КП, 1997, № 55; ср. у Маяковского); Банкротства бояться - в рынок не ходить (ВМ, 1994, № 2). Ср. и подписи к иллюстрациям, например (на снимке: сосиски на рынке): Вчера продавали по 5, ну очень хорошие (ВМ, 2010, № 47; из Жванецкого, где о раках).

В деловых текстах текстовые реминисценции не только возможны, но и прямо необходимы. Так, в различных деловых бумагах необходимы отсылки к предшествующим документам, общим инструкциям, постановлениям и т. д. В научных сочинениях цитаты или ссылки на предшественников служат указанию на связь данной работы с развитием науки, на использование чужих результатов, на эрудицию автора, подкрепляют его тезисы и доказательства; предшествующие работы могут упоминаться или цитироваться также для того, чтобы полностью или частично отвергнуть их результаты или интерпретацию, и в других целях. Обилие, а иногда и предполагаемая формуляром необходимость текстовых реминисценций в деловой речи (ср. хотя бы обязательную ссылку на письмо, ответом на которое служит данное деловое письмо: На Ваш №...) снимает целесообразность приведения примеров.

Нередко встречаются текстовые реминисценции в устной речи различных видов. Так, на первых ста страницах известного сборника разговорных текстов [34] в записи бесед нефилологического и нетеатрального содержания можно встретить такие текстовые реминисценции: бедный рыцарь (c. 44), Штирлиц появился (с. 75), не отмстил, но воздал (с. 86; двойная текстовая реминисценция - по Толстому, который цитирует Священное писание), как Остап Бендер (с. 95).

Приведенные примеры показывают широту тех разновидностей текстов, в которых обнаруживаются текстовые реминисценции. Можно, видимо, говорить об относительно высокой частоте текстовые реминисценции в корпусе постоянно функционирующих (т. е. читаемых) русских текстов, а также в бесконечно производимых текстах в процессе живой разговорной речи. Можно предположить, что текстовые реминисценции имеют тот же порядок частотности, что и фразеологизмы.

Механизм появления текстовых реминисценций в производимом тексте основан на том, что говорящий или пишущий вспоминает в процессе производства нового текста какую-то ситуацию, выражение из старого текста и в том или ином виде включает ее в новый текст. Это может выглядеть как точная цитата. Так, в репортаже о предстоящем начале ледохода на Москве-реке его автор повторяет выражение Лед тронулся, господа присяжные заседатели, употребленное по другому поводу героем 'Двенадцати стульев' И. Ильфа и Е. Петрова, указывая, что слова эти были произнесены неким заезжим коммерсантом 'с пафосом, достойным великого комбинатора' (ВМ, 2006, № 25), т.е. косвенно напоминая источник цитаты. Цитата может быть неточной, нечаянно или умышленно искаженной. Иронически (что передано сниженным глаголом подается) говорится о героине очерка: Подается в деревню, в сельские учительницы - сеять разумное, доброе и так далее... (ВМ, 2010, № 47). Здесь в сущности две реминисценции - к названию старого (1948 года) кинофильма ('Сельская учительница'), который время от времени ностальгически повторяется по телевидению, и к строке из некрасовского стихотворения 'Сеятелям'. А ирония по отношению к героине очерка подчеркивается и незаконченностью цитаты из Некрасова с включением в поэтический текст делового и так далее. Изменения в цитате могут быть как серьезными, так и небольшими. Достаточно оказалось заменить лишь род местоимения в стихе из 'Евгения Онегина' - и текстовая реминисценция стала вызывать шутливое отношение: Ее пример - другим наука (Неделя, 1994, № 9). Возможен намек на текст через характерную ситуацию, так или иначе запоминающуюся читателям или слушателям текста: Олень - хорошо, пароход - хорошо, самолет - ай хорошо (КП, 2009, № 245), Свои 30 рублей он (сексот) получил за то, что донес на своего сослуживца, что тот читает 'Лолиту' (ЛГ, 2007, № 35: общая ситуация - предательство и тридцать денежных единиц как плата за него; ср. в Евангелии: тридцать сребреников). В этих случаях источники текстовой реминисценции не указаны; они достаточно известны: хрестоматийные стихотворные строки, популярная песня и Священное писание. Возможно, очевидно, введение текстовых реминисценций через собственные имена - имена авторов, персонажей и названий произведений. Именно эти четыре типа использования прецедентных текстов (цитату, название произведения, имя автора или персонажа) называл Ю.Н. Караулов [21, с. 218]. В случае с 'Лолитой' имеется и косвенная реминисценция к имени героини и названию повести Набокова, долгое время у нас запрещенного. Имя персонажа может выступать не обязательно в своей основной форме. В связи с цитатой из 'Двенадцати стульев' можно отметить, что герой этого романа назван не прямым (надо сказать, достаточно известным) антропонимом (Остап Бендер), но прозванием, зафиксированным в виде заголовка пятой главы романа.

Источником текстовых реминисценций является более или менее широкий корпус текстов, состав которого может быть определен как размытое или нечеткое множество. Разумеется, было бы бессмысленным говорить о некоем всеобщем корпусе источников текстовых реминисценций для различных языков. Это не исключает наличия некоторых общих текстовых реминисценций в языках, объединенных общими элементами цивилизации. Таковы, вероятно, текстовые реминисценции из Библии. В ассоциативных словарях многих европейских языков (русском, украинском, белорусском, болгарском, польском, литовском, латышском, английском, немецком, французском) можно обнаружить бином соль - земля, восходящий к библейскому выражению соль земли. Количество подобных библейских текстовых реминисценций можно легко расширить. Общими могут быть для европейской цивилизации и ТР из некоторых известных текстов. Иначе было бы, по-видимому, затруднено полнокровное понимание многих текстов. Но в целом все же корпус источников текстовых реминисценций достаточно специфичен для каждого языка. Более того, соответствующий корпус текстов различен в различных сферах носителей языка, он довольно подвижен исторически не только в связи с появлением новых текстов, но и в связи с изменениями культурного уровня носителей языка, смены господствующих политических взглядов в обществе и т.п. Применительно к русскому языку Ю.Н. Караулов решал вопрос о корпусе источников текстовых реминисценций в рамках своей теории прецедентных текстов [21, с. 216-237]. В принципе соображения эти представляются вполне убедительными, но, возможно, не следует ограничивать корпус источников текстовых реминисценций только 'прецедентными' текстами из большой литературы. Едва ли должны быть изъяты из числа текстов, на базе которых возникают текстовые реминисценции, другие тексты, в том числе и газетные фельетоны (вспомним хотя бы многолетнее существование не самой удачной текстовой реминисценции из фельетона, кажется, второй половины 50-х годов плесень - о молодежи из 'хороших семей', представители которой вели себя по тем временам, скажем, недостаточно стандартно), законы, инструкции и просто анкеты. Уместно в этих случаях говорить о различной долговечности текстовых реминисценций, о большей или меньшей роли их в осуществлении креативной функции языка, но снимать их совсем едва ли следует. Для языка ведь не так уж важен источник текстовых реминисценций и тем более его квалификация.

Корпус источников текстовых реминисценций довольно велик, хотя разработан он с разной степенью глубины. Так, ряд образов (лиц) и некоторые ситуации дал фольклор: Илья Муромец, Соловей-разбойник, Садко, Алеша Попович, Добрыня Никитич, Иван-дурак, Василиса Прекрасная, Аленушка, Кощей Бессмертный, Баба Яга, сидение сиднем тридцать три года, принятие решения у развязки дороги (направо пойдешь...), хитрая лиса, голодный волк, трусовато-хвастливый заяц и др.

Вопреки семидесятилетию государственного атеизма Библия продолжает оставаться источником множества текстовых реминисценций. Из Ветхого завета довольно употребителен ряд текстовых реминисценций к определенным ситуациям: семь дней творения, сотворение Евы, грехопадение Евы и Адама, изгнание из рая, всемирный потоп, Ноев ковчег, в коем каждой твари по паре, Вавилонское столпотворение, Иона во чреве китовом и др. Колоритные ветхозаветные фигуры пророка Моисея и Давида-песнопевца, царя Соломона и Каина, Руфи и Суламифи, Хама и Змия-соблазнителя живы благодаря своей яркой специфике и производимому ими впечатлению. Особенно много текстовых реминисценций из Нового завета, прежде всего из Евангелия: Благовещение и Рождество Христово, поклонение волхвов, усекновение главы Иоанна Крестителя, притчи о блудном сыне, об умных и глупых девах, об исцелении Лазаря и об изгнании бесов, рассказ о насыщении тысяч немногими хлебами, тайная вечеря, Иудин поцелуй, 30 сребреников, отречение Петра, крестный путь и распятие, воскресение и вознесение Христово - это далеко не полный перечень тех фрагментов из Священного писания, которые бытуют в повседневном нашем словоупотреблении как текстовые реминисценции. Быть может, стоит отметить, что определенную роль в этом плане сыграли названия произведений изобразительного искусства, которые всё же оставались под своими именами не только в музеях, но и на страницах альбомов и на открытках.

Вошли в корпус источников текстовых реминисценций и некоторые произведения античной мифологии и литературы. Нередко вспоминаются подвиги Геракла, миф о Сцилле и Харибде, Прометей, царь Эдип, Парис, троянский конь, Прекрасная Елена, странствия Одиссея и терпеливое ожидание Пенелопы. Встречаются текстовые реминисценции и к произведениям древнерусской литературы. Плач Ярославны упоминает даже женщина легкого поведения - героиня 'Русской красавицы' Виктора Ерофеева (гл. 13). Встречаются обращения к другим древнерусским текстам, в частности к летописи (призыв прийти княжить и править нами с грустной констатацией, что земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет, актуальной и тысячу лет спустя; крещение киевлян в Днепре и т.п.).

Не так уж редки у носителей русского языка текстовые реминисценции к произведениям мировой (так называемой зарубежной) литературы. Ср. из той же 'Русской красавицы': У меня развился локальный комплекс Эммы Бовари (гл. 3, ср. и гл. 12); И основной, зубоскалит, вопрос - быть или убыть (гл. 14); Ты живуча как сорок тысяч кошек (вероятно, аллюзия к сорока тысячам братьев; гл. 2, дважды); ср. еще утверждение героини, что 'он [Высоцкий] кивал' ей 'после Гамлета' (гл. 16). Нередки текстовые реминисценции из зарубежной литературы в прессе: Ваша информация о проигрыше, как сказал бы Марк Твен, слегка преувеличена и преждевременна (АиФ, 1993, № 41); Наш человек в Берлине (парафраза названия романа Грэма Грина; ЛГ, 2001, № 18). В очерке об акад. Н.П. Бехтеревой 'Что там в Зазеркалье' (в заголовке - образ Л. Кэрролла): Есть многое на свете, друг Горацио... (МВ, 2008, № 142). Можно указать и нередкие текстовые реминисценции из произведений литературы бывшего Советского Союза - от грузинской песни и до современного автора из Кыргызстана: Спойте хором песню 'Сулико'; Освобождение от манкуртизма (ЛГ, 2004, № 29).

Но, разумеется, наибольшее место в корпусе источников текстовых реминисценций в русской языковой среде занимает русская литература. Прежде всего это так называемая программная литература - тексты, изучаемые в школе: Крылов, Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстой, Гончаров, Тютчев, Чехов, Маяковский, Горький. Очень популярен в этом плане Пушкин: Мороз. И солнце... (ЛГ, 1999, № 24; заголовок); Мы уважать себя заставим (КП, 1994, № 184; заголовок); Донесет своей пиковой даме (В. Ерофеев. Русская красавица, гл.9); Иных уж нет, но 'не' есть (КП, 2001, № 217).

Немало текстовых реминисценций из текстов, которые не изучались в школе. Ср.: Принц Серебряный (ВМ, 2001, № 27); Посади свои денежки, умненький Буратино! (ЛГ, 2004, № 141). Пожалуй, на первом месте здесь два романа И. Ильфа и Е. Петрова. Ср., например: Подайте члену Государственной думы (КП, 2010, № 231). Но немало текстовых реминисценций и из других авторов, чтение которых распространено в обществе в данный период (возможно, конечно, не весьма ограниченный во времени), например из В. Набокова, Ю. Домбровского: Чувствуешь себя вроде Цинцинната из 'Приглашения на казнь' (ЛГ, 1994, № 23); Факультет нужных вещей (ЛГ, 1994, № 123; заголовок).

Многие текстовые реминисценции отражают популярные (в разные годы - разные) песни: Когда она напевала 'Наш уголок я убрала цветами'... (Б. Можаев. Полтора квадратных метра, гл. 3); Они обожали Вертинского (В. Гроссман. В Кисловодске); Каким ты был... таким ты и остался (В. Ерофеев. Русская красавица, гл. 30; ср. кинофильм 'Кубанские казаки'). Источниками многих текстовых реминисценций являются кинофильмы (в том числе их заглавия, песни из них): Нас ждет холодное лето 1994 (КП, 1994, № 322); Ша! Дибров думать будет (Неделя, 1994, № 15). Возможно, что в некоторых случаях именно экранизации литературных произведений оказываются важным фактором в возникновении текстовых реминисценций из них.

Особую роль среди источников текстовых реминисценций играет детская литература. Ведь в детском возрасте и память лучше функционирует, и душа воспринимает непосредственнее и глубже. Вероятно, и большое количество текстовых реминисценций из школьной 'программной' литературы с этим связано. Тогда ведь и читается нередко больше, чем в последующие 'зрелые' годы. Вероятно, львиная доля общего фонда текстовых реминисценций формируется именно в детском, подростковом и юношеском возрасте. И многое из этой доли является источником текстовых реминисценций в повседневной живой речи, в письмах, да и в других самых разнообразных видах текстов. Зазеркалье, Атос, Красная Шапочка, Винни-Пух являются примером элементов интернационального фонда текстовых реминисценций, вышедших из детства, а многие сказочные персонажи входят в национальные серии текстовых реминисценций тоже из детства.

Разумеется, нельзя четко ограничить корпус источников текстовых реминисценций. 'То, что читали (видели, слышали) все (или, по крайней мере, многие)', вероятно, не очень четкое, но, может быть, вполне реальное определение такого корпуса. Само понятие текстовых реминисценций не может быть жестким. Нередко соотнесение с источником реминисценции сомнительно не только для адресата, но и для адресанта, иногда такого соотнесения просто не возникает, а следовательно, как бы и нет текстовых реминисценций (хотя есть устойчивый штамп, источник которого не воспринимается его использователем). Впрочем, язык - вообще не жесткая логическая машина, а устройство, потому и способное к передаче тончайших нюансов мыслей и чувств, что оно постоянно находится в динамике, постоянно подстраивается к нуждам общения, постоянно изменяется, не имея чрезмерно жестких правил. А текстовые реминисценции как раз и служат постоянному обновлению, расширению, обогащению коммуникативных возможностей языка как устройства для производства и восприятия текстов.

Четкого и тем более единого внешнего оформления текстовые реминисценции не имеют, хотя и получают иногда определенную интонационную характеристику, передающую чужую речь или намек на чуждость некоторого фрагмента текста. Рассматривая различного типа примеры текстовых реминисценций и их использования, приходится прийти к заключению, что специальной формой в языке текстовые реминисценции не располагают. Впрочем, наличие и единство специальной формы у фразеологизмов также сомнительно.

Тем не менее, есть некоторые основания считать текстовые реминисценции как воспроизводимые элементы текста языковыми явлениями. Можно по-разному квалифицировать текстовые реминисценции - отражения прочитанного, услышанного, увиденного. Можно считать их частью языка, как фразеологический, лексический составы, как стилистические регистры, конечно, пограничной частью, требующей особого изучения с социолингвистической позиции (например, количественной оценки понимания их как реминисценций носителями языка, а вместе с тем и оценки эстетического восприятия текстов с текстовыми реминисценциями, а также целостного понимания текстов с такими реминисцентными элементами в зависимости от понимания их происхождения), специального анализа и установления корпуса источников (живая этимология!). Конечно, текстовые реминисценции - переходная, пограничная часть языка, а потому требуется, например, изучение соотношения реминисцентных, фразеологических и свободных единиц на синхронической и диахронической оси.

Текстовые реминисценции - на грани индивидуального и социального в системе языка и его использовании. Значительная часть текстовых ремигисценций в реальных текстах представляет собой индивидуальные проявления памяти говорящего и слушающего (искушенной части слушающих). Для возникновения и функционирования текстовых реминисценций важно, как уже отмечено, чтобы текстовые реминисценции не ограничивались памятью адресанта; желательно, чтобы они вызывали соответствующий отклик у адресата. Определенная часть текстовых реминисценций объединяет широкий круг общающихся, иногда практически всех носителей социолекта или всех носителей данного языка. Текстовые реминисценции могут возникать произвольно и относиться к частым, постоянным коннотациям некоторых слов и выражений. Именно в таких случаях усиливается основание считать текстовые реминисценции фрагментами языка как устройства (динамической структуры) для производства (порождения) и восприятия (дешифровки) текстов.

В функциональном плане текстовые реминисценции используются прежде всего для осуществления нескольких задач. Часто текстовые реминисценции служат наиболее четкой, соответствующей замыслу передаче некоторого фрагмента сообщения с опорой на предшествующий словесный опыт. Так, использование штампов, стандартных формулировок в официальных, деловых и полуделовых сообщениях избавляет адресанта от необходимости заново придумывать уже найденные словесные формулы. Иногда подобного рода опора на прецедентный текст выполняет также определенную эстетическую подзадачу, обращая внимание адресата на уже имеющийся образ или на уже имеющуюся, с точки зрения адресанта, хорошо подходящую характеристику.

Поскольку текстовые реминисценции оказываются одним из средств накопления знаний, они могут поместить тот или иной факт, о котором речь идет в тексте, в историческую перспективу, в вертикальный контекст.

Временами появление текстовых реминисценций в тексте связано с желанием адресанта использовать некий уже имеющийся образ в новом, не претендующем на оригинальную образность (например, газетном) сообщении, оживляя тем самым текст. Вероятно, с таким эстетическим функциональным использованием текстовых реминисценций связано довольно частое применение их в публицистике, например в заголовках некоторых изданий.

Текстовая реминисценция может быть использована как ссылка на авторитет, как подтверждение (если не доказательство) правильности высказываемой мысли, как указание на ее источник. Очень часты такого рода текстовые реминисценции в деловых, в частности в научных, текстах, но встречаются и в публицистике, а также в других жанрах.

Специфический, в сильной мере индивидуализированный характер текстовых реминисценций обусловливает различные коннотации (возвышенную, повседневно-обыденную, ироническую) в зависимости от смысла всего высказывания, отражающие отношения адресанта (и всего кортежа общения) к содержанию мысли, к автору источника текстовых реминисценций, к обстоятельствам воспроизведения и т.д.

Текстовые реминисценции отличаются от обычных языковых единиц особенностями своей воспроизводимости: воспроизводится план содержания, но не может быть всегда и полностью воспроизведен план выражения, поскольку нет жесткой формы текстовых реминисценций; не только одна и та же текстовая реминисценция может иметь разные планы выражения (имя автора и имена персонажей в разных формах, цитата и намек на ситуацию или событие, название источника и косвенное указание хронотопа), но и вообще не существует некоторого точного и обязательного плана выражения текстовых реминисценций. Надо сказать также, что хотя и существует некоторый - пусть и расплывчатый, с размытыми границами - план содержания текстовых реминисценций, но это не семантика в обычном смысле слова, это не отношение к значениям других языковых единиц, это не место в семантической системе, а лишь аналогия подобной ситуации, подобному образу, подобному событию, уже описанному в другом тексте, память о котором сохраняют участники общения. В этом и состоит не просто периферийность, но и некоторая пограничность места текстовых реминисценций в языке: это скорее не строгие единицы, как слова, морфемы, предложения, фразеологизмы, а такие элементы, которые относятся, быть может, больше к психологическим феноменам памяти, чем собственно языка как системы, но поскольку эта память - о словесных явлениях, она примыкает к языковому устройству и текстовые реминисценции могут рассматриваться как часть языка.

1.2 Понятие прецедентного текста

Некоторые исследователи языка (В.Г. Костомаров, Н.Д. Бурвикова и др.) отмечают, что состояние русского литературного языка, точнее, его речевое использование, оказалось в конце XX века таким нестандартным, что это грозит отразиться на самой системе. 'Язык текущего момента', ранее обычно игнорируемый лингвистами, стал вдруг предметом пристального исследования.

Установлено, что русский язык, оставаясь самим собой, стремится соответствовать процессам, протекающим в российском обществе: он меняется в согласии со своими законами, но ускоренными темпами.

Ведущим в 'языковом вкусе эпохи' [25] выступает приспособление к новым условиям, к новым потребностям традиционных средств выражения. Естественно, что именно традиционные слова, конструкции, образы, а не собственно новшества составляют основу такого приспособления,, так как иначе нарушилась бы преемственная устойчивость общения. Естественно и то, что традиционные средства, к которым относятся и средства языковой выразительности, подвергаются переосмыслению, часто - переделке.

У каждого времени -- своя система метафор. Каждый новый этап социального развития страны отражается в метафорическом зеркале, где вне зависимости от чьих-либо намерений фиксируется подлинная картина общественного сознания. Система базисных метафор - это своего рода ключ к пониманию 'духа времени'. Источниками метафорической экспансии и метафорического притяжения всегда служат семантические сферы, вызывающие особое внимание в народном сознании [44].

Новое возникает вроде бы не самостоятельно, не само по себе, а отталкиваясь от старого, как реакция на него. Например, набившие оскомину «лозунги» сменяются привлекательными своей расплывчатой непостижимостью «слоганами» [47].

В.Г. Костомаров и Н.Д. Бурвикова отмечают, что в настоящее время опровергаются и ссылаются в запасники идеологические формулы, уточняются с точностью до наоборот термины, положительное делается отрицательным, а отрицательное - положительным, происходят оценочные замены понятий [8,25]. Однако все эти новшества - лишь видимость обновления, так как они отталкиваются от известного, но пытаются переосмыслить, переоценить, часто - высмеять его, Прагматико-семантическое обновление оценок и смыслов, стиля в целом, принципом которого становится «и о серьёзном с юмором», принимает формы карнавала: привычные естества выступают под личинами, а одетые на них маски то в самом деле высвечивают истинную сущность, то лишь создают её видимость (там же).

Многие лингвисты подчёркивают, что загадки, которые сегодня любой текст предлагает решать читателю, требуют фоновых знаний и настроя на их восстановление, настроя на принятие установки автора, приписывающего привычному непривычное, как-то деформирующего привычное, намекающего на него.

Наиболее распространённым в трудах по языковедению является деление знаний на языковые и внеязыковые. Фоновые знания являются компонентом неязыковых знаний [28].

Существует целый ряд определений фоновых знаний. Так, например, в Словаре лингвистических терминов фоновые знания определяются как знание реалий говорящим и слушающим, являющееся основой языкового общения. Существуют и другие, более общие определения фоновых знаний: совокупность знаний культурного, материально-исторического и прагматического характера, которые предполагаются у носителей языка, или -- практически все знания, которыми коммуниканты располагают к моменту речи [28].

Фоновые знания присутствуют во многих высказываниях. Но они не всегда могут стать предметом осознания читающего. Для этого автор разводит два плана в семантике высказывания - один для открытой репрезентации в тексте, другой -- неявного выражения эмоций, экспрессии, своего отношения к тому, о чём говорится и т.д. Во втором случае автор осознаёт фоновые значения как элемент смысловой структуры высказывания, который по каким-либо причинам не следует представлять в тексте открыто.

Одним из ярких средств выражения фоновых знаний в тексте является использование прецедентных текстов, которые позволяют совершать переакцентировку (выдвижение второстепенного на первый план, а главного - на второй).

Рассмотрим подробнее понятие «прецедентный текст».

Текстовая концептосфера включает в себя фактические сведения, ассоциации, образные представления, ценностные установки, связанные в сознании носителя языка с известными ему текстами. Г.Г. Слышкин, вслед за такими учёными, как Н.Л. Мусхемишвили и Ю.А. Шрейдер, отмечает, что в процессе понимания текста можно рассматривать два случая:

1) Восприятие полученного текста оставляет в сознании невербальный след и/или ведёт к перестройке тезауруса знаний адресата. Сам текст при этом «уничтожается» в процессе восприятия.

2) Воспринятый текст целиком или фрагментарно остаётся в сознании адресата и затем включается во вновь порождаемые тексты в рефлексии. Эти сохраняющиеся в сознании тексты и формируют текстовую концептосферу какой-либо культурной группы [37, с.27].

Использование прецедентных текстов для создания газетного заголовка является причиной того, что существенными для его понимания и понимания текста статьи становятся два вида соотношений:

1) содержание и форма прецедентного текста в источнике и в заголовке, использующем прецедентный текст;

2) не процитированная часть текста-источника и её преломление в заголовке, использующем прецедентный текст.

Проблема классификации источников прецедентных текстов по-разному решается в работах таких исследователей, как Ю.Н. Караулов, В.Г. Костомаров и Н.Д. Бурвикова, Т.Е. Постнова, Е.Г. Ростова, Г.Г. Слышкин, Л.А. Шестак.

Чаще всего к прецедентным текстам применяется жанровая классификация. Обычно это делается в рамках исследования употребления текстовых реминисценций в пределах какого-либо функционального стиля. В нашем случае это публицистический стиль.

Л.А. Шестак на материале образных употреблений лексики в языке прессы конца 80 - начала 90-х годов говорит о трёх группах прецедентных текстов, которыми оперирует русская языковая личность периода перестройки [46,с. 117]:

1) отвергаемые лозунги Октябрьской революции и социализма;

2) широкое 'чтиво';

3) золотой фонд мировой литературы, то есть классика.

Е.А. Земская, исследуя цитацию в заголовках современных газет, выделяет следующие разновидности прецедентных текстов, включаемых в заголовки [17,с. 159-167]:

1) стихотворные строки;

2) прозаические цитаты;

3) строки из известных песен;

4) названия художественных произведений;

5) названия отечественных и зарубежных кинофильмов;

6) пословицы, поговорки и крылатые выражения;

7) ходячие выражения эпохи социализма;

8) перифразы Священного Писания;

9) 'интеллигентские игры' (тексты на иностранных языках, или тексты, ориентированные на иностранные цитаты, или тексты, написанные латиницей).

Г.Г. Слышкин выделил в качестве основных несколько иные жанровые группы прецедентных текстов [38,с. 72]:

1) политические плакаты, лозунги и афоризмы (социалистической и постсоциалистической эпохи);

2) произведения классиков марксизма-ленинизма и руководителей советского государства;

3) исторические афоризмы;

4) классические и близкие к классическим произведения русской и зарубежной литературы, включая тексты Библии;

5) сказки и детские стихи;

6) рекламные тексты;

7) анекдоты;

8) пословицы, загадки, считалки;

9) советские песни;

10) зарубежные песни (служат объектом того, что Е.А. Земская назвала 'интеллигентскими играми').

С.И. Кузьминская, пользуясь термином 'воспроизводимые словесные комплексы' (ВСК), также приводит их классификацию. Она отмечает, что фонд воспроизводимых словесных комплексов, представленный в текстах массовой культуры, формируется под воздействием культуры традиционной (высокой и элитарной), культуры народной (или фольклора) и культуры массовой. Согласно этому, С.И. Кузьминская выделяет группы источников воспроизводимых словесных комплексов [28, с. 13].

Среди источников ВСК, восходящих к традиционной культуре, автором выявлено несколько подгрупп: тексты художественной литературы и поэтических произведений, библейские тексты, прецедентные ситуации, связанные с мировой или национальной историей и культурой. Среди источников воспроизводимых словесных комплексов, относящихся к народной культуре, С.И. Кузьминская выделяет следующие подгруппы: посло-вично-поговорочный фонд; сказки, народные песни, считалочки и другие фольклорные материалы. Третья группа источников ВСК представлена такими подгруппами: кино- и мультипликационные фильмы; популярные, патриотические песни, тексты песен из теле- и мультипликационных фильмов, а также детские песенки; прецедентные ситуации, связанные с текущим моментом в жизни общества; реклама; детские стихотворные произведения; теле- и радиопередачи.

Важность соотношения источника прецедентного текста и заголовка, основанного на нём, определяет необходимость классификации источников прецедентных текстов, используемых для создания газетных заголовков.

1.3 Заголовок, его виды и функции

Заголовок - полноправный компонент газетного текста, входящий в него и связанный с другими компонентами целостного произведения. Предваряя текст, заголовок несёт определенную информацию о содержании публицистического произведения. Заглавия газетной полосы имеют эмоциональную окраску, возбуждают читательский интерес, привлекают внимание. Заголовок воспринимается как речевой элемент, находящийся вне текста и имеющий определённую самостоятельность. Важность заглавия в плане воздействия на читателя определяется тем, что оно, наряду с зачином и концовкой текста, занимает стилистически сильную позицию. Именно эти компоненты произведения привлекают наибольшее внимание; информация, содержащаяся в заголовке, зачине, концовке, усваивается в первую очередь.

Анализируя многообразные выразительные возможности газетного заголовка, закономерно встаёт опрос о том, какие функции он выполняет в процессе восприятия газетного сообщения. Следует перечислить основные функции заголовков:

графически-выделительная;

номинативная;

информативная;

рекламная.

Также некоторые исследователи выделяют такие функции, как: оценочно-экспрессивную и интегративную.

Прежде всего, заголовки выделяют материалы на полосе, отделяют их друг от друга. На выполнение такой задачи направлены все заголовки, которые при этом несут графически-выделительную функцию. Эта функция - единственная, которая реализуется неязыковыми средствами: с помощью шрифтовых выделений, использования цвета, графических средств, приёмов вёрстки. Форма заголовка активизирует непроизвольное внимание читателя, которое не требует волевых усилий.

При первом знакомстве с заголовком, до чтения всего текста, реализуется также номинативная функция. Она состоит в том, что заглавия называют текст, выступают в качестве его имён, знаков. Любой заголовок называет текст, с этой точки зрения он, неизменимо от своей синтаксической структуры, выполняет номинативную функцию. Номинативная роль заголовка даёт читателю возможность выделить текст. Можно назвать разные способы привлечения произвольного внимания читателя с помощью заголовка.

Заглавие активизирует работу читательского мышления через возбуждение интереса. Такие названия публикаций выполняют информативную роль, привлекая читателя к тексту, если он содержит необходимые для него сведения.

Произвольное внимание к тексту привлекают заглавия, возбуждающие целую гамму эмоций - не только интерес, но и любопытство, недоумение, удивление. При этом заголовок выделяет рекламную функцию. Рекламный заголовок формирует психический настрой личности, благодаря чему активизируется внимание, заставляющее читателя целенаправленно обратиться к газетной публикации. С языковой точки зрения рекламные заглавия делятся на две группы. В первую очередь те, которые намеренно неинформативны, интригуют читателя. На основе таких заголовков создаётся эффект усиленного ожидания, благодаря чему читатель обращается к тексту. Вторую группу составляют те заглавия, которые привлекают своей свежестью. Рекламная функция всегда сочетается с экспрессивно - оценочной или информативной. На первом этапе восприятия задача заглавия - пробудить внимание читателя, вызвать интерес. Такое восприятие заглавия формируется благодаря тому, что реализуется графически-выделительная, номинативная, рекламная функции. При этом основная роль газетного заглавия состоит в том, чтобы привлечь читателя к тексту, побудить его прочитать сообщение, содержащееся в публицистическом материале.

Название материала помогает в первую очередь осознать смысл публикации, понять журналистскую концепцию. В этом процессе участвует заглавие в своей информативной функции.

Заголовок участвует в формировании эмоционального воздействия газетного произведения, выполняя оценочно- экспрессивную функцию. Важность её для газеты определяется тем, что произведение должно убедить читателя в тех положениях, которые защищает автор. Заголовок нередко включается в создание стилистических текстовых эффектов. Это возбуждает эмоции читателей, активизирует его фантазию, акцентирует внимание на отдельных смысловых и оценочных частях публикации.

Заглавие облегчает восприятие текста, играя большую роль в организации языковых средств. В этом случае оно выполняет интегративную функцию. Интеграция (связанность) понимается как средство достижения целостности, слитности текста, что позволяет рассматривать его как самостоятельное единство. Заголовок облегчает чтение газетной публикации и тогда, когда он выполняет композиционную роль. В зависимости от замысла автора, особенностей содержания текст может состоять из отдельных частей глав, возможно объединение разных материалов под одним заглавием. Композиционный заголовок облегчает восприятие текста, разделённого на главы, эксплицирует связи между частями.

Основная функция заголовка при закреплении содержания в памяти читателя - номинативная. Заглавие играет свою роль на всех этапах восприятия текста: до чтения, во время чтения, после прочтения всего текста. На различных этапах на первый план выступают те или иные функции. При полноценном осуществлении указанных функций заглавия газетной полосы в совокупности активизируют как рациональную, так и эмоциональную сторону читательского восприятия, что обеспечивает действенность газеты.

В научной литературе представлены разнообразные типологии современных газетных заголовков. Не представляется возможным назвать один или несколько типов заголовков, преимущественно встречающихся в газетной прессе. Можно лишь констатировать, что в газете представлены разные конструкции, широко употребляются простые и сложные предложения, диалогические единства.

В первой классификации Лазаревой Э.А., заглавия различаются в зависимости от того, один или несколько элементов смысловой схемы текста выражает заголовок. По этому признаку выделяются однонаправленные и комплексные заглавия [29].

Однонаправленные заглавия соотносятся с одним элементом смысловой структуры текста. Одно из главных назначений заголовка сообщить читателю о теме публикации, которую ему предлагает газета. Интересны заголовки газетных публикаций, называющие героя материла («Капитан»). Гораздо выразительнее случаи, когда тематический заголовок называющий героя, вступает в более сложные связи с текстом («Физик»). Заголовок ретроспективно, после прочтения текста, приобретает оценочные коннотации - говорится о великом человеке, сильной натуре. Газетный текст может быть посвящён какому-либо событию. В заголовках в таком случае актуализируется или названии темы-события, или вся его основная мысль («Зверства оптимистов»). Привлекают внимание тематизирующие заголовки, представляющие собой цитату или известное выражение, относящееся к описываемому событию ( «Собирайтесь иногда читать мой свиток верный»).

Заголовок газетного текста актуализирует аналитическую оценку ситуации, отражённой в нём («На помывку едет… районное начальство, для которого в отличии от рядовых животноводов были открыты двери новой бани»).Это элемент текста, относящийся к его общему содержанию. Кроме основных элементов общего содержания текста, заголовок может актуализировать и его второстепенные элементы - иллюстрации к тезисам и общий фон к цели сообщения. Такие заглавия особенно экспрессивны («Их труд восхищает меня»).

Комплексные заголовки соотносятся с несколькими элементами структурной схемы текста одновременно. Они предупреждают усложнённую информацию. Степень их информативности выше, связи заглавий с текстом более многообразны, чем у предыдущих, что является одним из средств повышения выразительности текста. Комплексный заголовок актуализирует одновременно тему и аналитическую оценку ситуации, какой-либо тезис и иллюстрации. Комплексное выражение отдельных частей структурной схемы может быть подано по-разному. Заголовок выражает несколько элементов смысловой структуры текста и тогда, когда он сам по структуре достаточно прост - представляет собой словосочетание (Видение Нострадамуса, или как был убит Кеннеди - младший)

Вторая классификация заглавий, которую предлагает Лазарева Э.А., основана на том, полностью или не полностью отражён в них тот или иной элемент текста. По признаку полноты выражения какого-либо смыслового элемента произведения заглавия делятся на полноинформативные, неполноинформативные и пунктирные.

Начнём с полноинформативных заглавий. В них содержится сигнал о том или ином элементе смысловой схемы текста, или основную мысль его, или любой тезис, развивающий основную мысль.

Л.П. Доблаев, расширяя данную классификацию предлагает среди полноинформативных заглавий выделить номинативные и предикативные. Номинативные заголовки называют тему всего текста («Восточный базар»). Такие заглавия выполняют роль знака аналогично именам собственным, которые служат названиями географических объектов, заводов, пароходов, живых существ [13].

Предикативные заголовки представляют собой развёрнутый тезис, содержащий предмет речи и его предикат. Такие заглавия наиболее информативны, дают самый полный прогноз о тексте («Будет метро в Сибири»).

Второй тип заголовков - неполноинформативные, пунктирные. Они отражают не весь тезис, состоящий из предмета речи и предиката, а только одну его часть - логическую тему и предикат. Информативность пунктирных заголовков ниже, сем полноинформативных, но зато они дают больше возможностей для привлечения читательского внимания («Выслан из Греции»).

Структурно заголовок может быть самым различным - однословным и развёрнутым, подчёркнуто утвердительным или лозунгово-призывным, также может строиться на смысловых контрастах. С грамматической точки зрения в заглавии может быть вынесена любая часть речи. Заголовком может быть и личное местоимение. В заголовке уместны литературные реминисценции. Такие названия газетного выступления примечательны не столько своей грамматической структурой, сколько спецификой газетного клише, от которого протягиваются ассоциативные связи к литературно -художественному произведению. Название формы - лишь часть вариантов заголовка. Заметную роль в заглавии играет обратный порядок слов. Инверсия содержит вполне определённый эмоциональный заряд.

Она «приподнимает» изложение над холодной констатацией, сообщая фразе теплоту и непосредственность содержания. Типичным для заголовка является эллипсис. Причём в заглавии опускаются не только отдельные слова, но и простые предложения из состава сложного. Заголовок бывает эмоционально окрашенным и стилистически-бесцветным.

В бесконечном многообразии форм и типов заголовков непреходяще одно: заголовок должен быть точным, кратким, выразительным, конкретным. Заголовок воспринимается, как речевой элемент, находящийся вне текста и имеющий определённую самостоятельность. С другой стороны заголовок полноправный компонент текста, входящий в него и имеющий определённую самостоятельность.

М. Шостак приводит следующие виды заголовков [47].

Повествовательный заголовок (констатация) используется для новостей. Тут прямой метод подачи - спокойно и просто излагается суть (Турецкое правительство предупреждает, что американские базы могут быть закрытыми). Часто констатирующий заголовок, как лид, подходя к расширенным новостям, проясняющим ситуацию, и наглядным картинкам (Взрыв обычной батарейки сделал незрячим четырёхлетнего мальчика и несчастным его семью). Заголовок - констатация может быть длинным и состоять из двух и трёх предложений («Елена» согреет кого угодно. Ей без разницы. Она атомная).

Заголовок - резюме или комментирующий заголовок. Безличные и неопределённо личные формы фиксируют ситуацию как характерную, чуть не закономерную. (Ювелирные изделия проще подделать, чем купить). Не редкость резюме с ироничной «оговоркой» (Высокие стороны договорились не стрелять. Пока).

Также в заголовке - резюме часто присутствует эффект оценки. Он создаётся двойной конструкцией с повтором ведущего слова (О бездомных детях знают все… И все их лишь жалеют).

Среди заглавий такого рода, самое броское заголовок- -парадокс он лучше других пробуждает любопытство, шокирует читателей или искусственно усиливает значимость сообщения не особенно оперативного, важного (Камни с луны пошли с молотка). Такой заголовок - некий обман; обычно за ним - не сенсация, а довольно рядовое сообщение. Его рекомендуют к материалам унылым, недостаточно интересным. Например заголовок Деньги под ногами - заметка о том, что асфальтовые «заплатки», которые кладут в дождь и снег, не в пользу потраченные средства налогоплательщиков.

Имена в заголовке, упоминание участников события усиливают интерес к тексту.

Эффектен и очень распространен заголовок - цитата. Возможно прямое цитирование с указанием источника. Создаётся впечатление достоверности, доверительности. (Брынцалов: «Мне не нужно поднимать народ с колен. Пусть он ползает себе - но с толстыми карманами»).

Без указания источника: разновидность заголовка - интриги, основной текст проясняет ситуацию (От былого богатства остались два костюма, фотоаппарат и видеокамера).

Заголовок - обращение. Задача - задеть за живое, превратить информацию для всех в личную, создать психологический контакт. (Здравствуйте, меня зовут Никита, я алкоголик).

Журналистика, как зеркало событий и как их «пересмешник» не раз доставляла удовольствие читателю разговором и игрой поверх текста.

Игровой заголовок - это, прежде всего перефразировка, игра слов (Жених проверен: брака нет; Взятка, как и талант, даётся не каждом). Широко используются аллегория (Пыль на спортивных знаменах), смысловой контраст с его эффектом «обманутого ожидания» (О пользе склок), звуковая инструментовка - аллитерация (Что реально в Монреале?; Судьи и судьбы), намеренное нарушение грамматики (Твоя моя не понимай).

Персонификация, усиленная игрой («Славы» у Славы могло не быть; на Ростроповича обрушился град наград). Журналисты не упускают случая обыграть «говорящую фамилию» (Запомнят они Непомнящего).

Стихотворный заголовок. Сегодня его популярность не велика. Но, тем не менее и этому заголовку есть место в современных публикациях (Рифы тарифов; Кому арбузы в обузу?; Есть ли сдвиги в первой лиге?).

Итак, язык газеты, по замечанию В.Г. Костомарова, - это сочетание и чередование элементов стандарта и экспрессии [25, c. 104]. Стандартный элемент таких чередований обеспечить несоизмеримо легче, чем экспрессивный. Стандарты готовы, и остаётся их лишь познать и воспроизвести. Экспрессия же мыслится как нечто противопоставленное стандарту, маркированное, пусть и в самом широком и неопределённом виде, а не только индивидуально-неповторимое.

Используя определения С.И. Сметаниной, можно сказать, что стандарт - это немаркированные языковые единицы, они существуют в готовой форме, легко переносятся из текста в текст, однозначно вопринимаются; экспрессия же - это маркированные элементы высказывания, отмеченные авторским отношением к содержанию высказывания, авторской оценкой [39, с.46].

Экспрессия как результат стремления говорящего найти новые способы самовыражения является одной из движущих сил языкового развития. Она, выполняя эволюционные функции, заставляет язык разрушать языковые стереотипы. Стандарт же, напротив, предстаёт в качестве тенденции к устойчивости, стабильности, является проявлением консервативного, сдерживающего начала. Таким образом, 'центробежность' экспрессии и 'центростремительность' стандарта - два фактора, предопределяющие создание условий для постоянного равновесия и обновления языка прессы.

В творчестве писателей, в том числе крупных, оригинальных, наличествует огромное количество реминисценций из самых разных источников.

Источником текстовых реминисценций является более или менее широкий корпус текстов. Е.А. Земская, исследуя цитацию в заголовках современных газет, выделяет следующие разновидности прецедентных текстов, включаемых в заголовки [17,с. 159-167]:

1) стихотворные строки;

2) прозаические цитаты;

3) строки из известных песен;

4) названия художественных произведений;

5) названия отечественных и зарубежных кинофильмов;

6) пословицы, поговорки и крылатые выражения;

7) ходячие выражения эпохи социализма;

8) перифразы Священного Писания;

Г.Г. Слышкин выделил в качестве основных несколько иные жанровые группы прецедентных текстов [38,с. 72]:

1) политические плакаты, лозунги и афоризмы (социалистической и постсоциалистической эпохи);

2) произведения классиков марксизма-ленинизма и руководителей советского государства;

3) исторические афоризмы;

4) классические и близкие к классическим произведениям русской и зарубежной литературы, включая тексты Библии;

5) сказки и детские стихи;

6) рекламные тексты;

7) анекдоты;

8) пословицы, загадки, считалки;

9) советские песни;

10) зарубежные песни (служат объектом того, что Е.А. Земская назвала 'интеллигентскими играми').

Глава 2. Использование реминисценций в заголовках газет

2.1 Интертекстуальность заголовков современной прессы

Особенно активно в последнее время цитаты используются в публицистическом дискурсе, в том числе в газетных заголовках.

Заголовок - элемент текста, имеющий двойственную природу: с одной стороны, он является языковой структурой, предваряющей текст; с другой - он полноправный компонент текста [44, с. 8]. Заголовок - это «смысловой сгусток текста», который «может рассматриваться как своеобразный ключ к его пониманию» [10, с. 10]. Заголовок всегда выделен графически; он противопоставлен основному тексту, читатель в первую очередь обращает на него внимание, он формирует основу для дальнейшего восприятия текста читателем. Частотность употребления цитат в газетных заголовках обусловлена тем, что заголовок «играет роль медиатора между озаглавливаемым текстом, совокупностью предшествующих текстов, формирующих вертикальный контекст данного художественного произведения, и человеком (его эмоционально-ценностной сферой опытом и объемом имеющихся у него фоновых знаний)» [10, с. 8]. В качестве газетных заголовков используются различные виды цитат - артоцитата, реминисценция, аллюзия. Наиболее частотным является употребление реминисценций (чаще всего представляющих собой трансформацию исходного текста): Не хвалите да не хвалимы будете (МВ, 2006, № 6). Ср.: Не судите да не судимы будете (Библия).

То ли девочка, то ли виденье... (Итоги. 26.01.2009). Ср.: То ли девочка, а то ли виденье (текст песни М. Леонидова).

Реже встречаются аллюзии: В России помимо дураков и дорог появилось три беды: прокладки, кариес и грязный унитаз!!! (АиФ, 2005, № 125). Ср.: В России есть две беды - дураки и дороги (высказывание приписывается Н.М. Карамзину, Н.В. Гоголю, П.А. Вяземскому). В России «Раскольниковы» опять убивают старух-процентщиц (КП, 2009, № 147). Ср.: Старуха-процентщица, Раскольников - герои романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Еще реже встречаются артоцитаты: Лечит болезнь врач, но излечивает природа. Гиппократ (АиФ, 2005, № 98). Структурная трансформация цитат в заголовках газет рассматривалась в работах Е.А. Земской, Е.П. Черногрудовой, Т.Ю. Чигириной. Среди рассмотренных нами примеров встретились следующие виды структурной трансформации цитат, представляющих собой прецедентные тексты:

1) сокращение компонентного состава: А поутру они проснулись… (АиФ, 2007, № 59). Ср.: А поутру они проснулись - кругом помятая трава, там не одна трава помята - помята девичья краса (народная песня);

2) расширение компонентного состава: Режиссер Алексей Учитель: «Мир спасёт не красота, а взаимопонимание» (АиФ, 2007, № 129). Ср.: Красота спасет мир (Ф.М. Достоевский. Идиот);

3) замена слов-компонентов; может быть как частичной, так и полной:

а) Русский бунт, бессмысленный, но забавный (Сегодняшняя газета, 2006, №7,). Ср.: Русский бунт, бессмысленный и беспощадный (А.С. Пушкин. Капитанская дочка) - замена части лексического состава прецедентного высказывания;

б) Курить или не курить? ( АиФ, 2008. № 258). Ср.: Быть или не быть (У. Шекспир. Гамлет) - замена всего лексического состава прецедентного высказывания.

Данные приемы трансформации текстов могут комбинироваться: Не картошкой единой (АиФ, 2008, № 241) - сокращение компонентного состава и замена слова-компонента. Ср.: Не хлебом единым жив человек (Библия). Пир гламура во время кризиса (АиФ, 2008, № 47) - расширение компонентного состава и замена слова-компонента. Ср.: «Пир во время чумы» (А.С. Пушкин).

Одной из основных функций газетного заголовка является обобщающее указание на информацию, содержащуюся в озаглавливаемом тексте; заголовки обладают различной степенью информативности. С.М. Карим выделяет 1) содержательно-фактуальные и 2) содержательно-концептуальные заголовки [22]. Первые эксплицируют тему текста, который находится под ними, отражают само содержание статьи; вторые содержат идею нижеследующего текста, выражают отношение автора к описанным в последующем тексте фактам, связаны с авторским толкованием фактов, настраивают адресата текста соответствующим образом. И те, и другие могут строиться на базе цитат:

1) Раз в крещенский вечерок… (Аргументы и факты. 16.01.2008; статья о гадании). Ср.: Раз в крещенский вечерок девушки гадали (В.И. Жуковский. Светлана).

Шахматы: карты, деньги, два слона (Комсомольская правда. 14.03.2009; статья о гроссмейстере Александре Грищуке, который разрывается между шахматами и покером). Ср.: Карты, деньги, два ствола (название фильма).

2) Война - плохо, и мир - плохо (Время новостей, 20.01.2009; статья о падении фондового рынка). Ср.: «Война и мир» (Л.Н. Толстой).

Горе от крыла (Российская газета, 19.01.2009; статья о виновных в столкновении военных самолетов в Дагестане). Ср.: «Горе от ума» (А.С. Грибоедов).

Употребление разных видов цитат в данных типах заголовков различается: артоцитаты часто встречаются как в содержательно-фактуальных, так и в содержательно-концептуальных заголовках; реминисценции и аллюзии тяготеют к использованию в содержательно-концептуальных заголовках.

По степени информативности заголовки подразделяются на ориентирующие и дезориентирующие [22]. Первые тесно связаны с содержанием того текста, который они озаглавливают, обладают высокой степенью информативности («предсказывают» последующий текст):

Ламу сдавали в багаж (Московский комсомолец. 27.01.2009; статья о том, как перевозят животных из зоопарков мира). Ср.: Дама сдавала в багаж… (С. Маршак. Багаж).

Солнце по имени Пушкин (Литературная газета. 04.06.2008; статья об А.С. Пушкине). Ср.: Солнце нашей поэзии (В.Ф. Одоевский).

А девушки потом (Время новостей, 26.01.2009; статья о том, что принц Гарри предпочел браку военную карьеру). Ср.: - Первым делом, первым делом самолеты. - Ну а девушки? - А девушки - потом (из текста песни А. Фатьянова «Мы, друзья, перелетные птицы»).

Вторые связаны с самим текстом частично или не связаны вообще, не отражают его сути, степень предсказуемости текста при них минимальна:

Скованные одной целью (Российская газета. 19.12.2008; статья о фильмах, которые будут бороться за внимание зрителя на Новый год). Ср.: Скованные одной целью, связанные одной цепью (текст песни гр. «Наутилус Помпилиус»).

Даму сдавали в багаж (Московский комсомолец. 31.12.2008; статья о том, как спецкор «МК» Новый год в поезде встретила). Ср.: Дама сдавала в багаж… (С. Маршак, Багаж).

На кушетку к дедушке (Московский комсомолец. 31.12.2008; статья о Дедах Морозах - психологах). Ср.: На деревню дедушке… (А.П. Чехов. Ванька).

Заголовки этих двух типов в равной степени содержат как артоцитаты, так и реминисценции и аллюзии; тенденции к тяготению разных видов цитат к ориентирующим или дезориентирующим заголовкам не прослеживается.

А.А. Негрышев выделяет общие критерии адекватности содержания заголовка текстовой информации: релевантной является «степень соответствия (изоморфизма) пропозиционального содержания заголовка и основного текста» [32, с. 99]. Преобразования информации в плоскости заголовок - текст он предлагает рассматривать на двух уровнях; первый уровень - «пропозициональное выдвижение, т.е. вынесение в заголовок той или иной текстовой пропозиции». Второй уровень - когнитивно-семиотические преобразования (трансформации) выделенной пропозиции, обеспечивающие заголовку дополнительный фокусировочно-прогностический потенциал» [32, с. 100].

Наряду с информативной, заголовок несет экспрессивную функцию. Е.А. Земская пишет о цели употребления заголовков-цитат: это «риторический прием украшения текста, реализующий поэтическую функцию языка. Порождая двуплановость или многоплановость, «включенный текст» служит целям языковой игры разного рода: способствует поэтизации текста, создает поэтический намек, подтекст, рождает загадку, создает ироническое, саркастическое, гротескное, трагическое или иное звучание, способствует иерархизации смысла, «выделению смысловой доминанты» придает бытовой фразе смысл иносказания - политического, поэтического, философского или какого-либо иного, иногда просто рождает непритязательную шутку» [18, с. 166-167]. Е.Н. Басовская подчеркивает, что основной особенностью заголовков, построенных на базе цитат, является «всепроникающая ироничность цитирования. Даже в случае точного воспроизведения оригинального текста возникает комический эффект, который определяется противоречием между настроением цитируемого произведения и предметом журнальной статьи» [7, с. 56]. Использование цитаты связано с ее ассоциативными потенциями, которые позволяют реализовать спектр функций. Заголовок, содержащий цитату того или иного вида, может создавать эффект образности, эмоциональности, оценочности, всегда привлекает внимание. Например:

1) оценочная функция заголовка-цитаты:Утром - деньги, вечером - должность. Найти работу в Сети теперь не только сложно, но и дорого (Аргументы и факты, 14.01.2009; статья о поисках работы). Ср.: Утром - деньги, вечером - стулья (И. Ильф и Е. Петров. Двенадцать стульев);

Заграница нам не поможет (Новые известия. 22.01.2008; статья о международной экономике). Ср.: Заграница нам поможет (И. Ильф и Е. Петров. Двенадцать стульев);

2) эмоциональная функция заголовка-цитаты: Крепче за бумажник держись, шофер (Газета. 13.01.2009; статья о повышении цен на автомобили). Ср.: Крепче за баранку держись, шофер (текст песни А. Винтяцкого);

Время разорять копилки? (Комсомольская правда. 22.12.2008; статья о том, как журналисты КП пытались разбогатеть с помощью обычной мелочи). Ср.: Время разбрасывать камни (Библия);

3) образная функция заголовка-цитаты: А газ и ныне там (Российская газета. 16.01.2009; статья о конфликте России и Украины из-за транзита газа). Ср.: А воз и ныне там (И.А. Крылов. Лебедь, щука и рак); Новое платье королевы (Советский спорт. 16.01.2009; статья о появлении биатлонистки Светланы Слепцовой в новом комбинезоне). Ср.: Новое платье короля (Г.Х. Андерсен. Новое платье короля).

Заголовок-цитата может выполнять также несколько из перечисленных функций одновременно. Таким образом, заголовки, созданные на основе цитат, выполняют, наряду с общими функциями информирования и привлечения внимания, такие частные функции, как эмоционально-оценочную, образную и ассоциативную.

2.2 Исследование частотности употребления реминисценций в газетных заголовках

Нами были исследованы 1000 заголовков газет различных периодов. Вот что показали наши исследования в части частотности употребления реминисценций в газетных заголовках. Рассмотрим, какие авторы чаще всего являются «соавторами» современных журналистов.

2.2.1 Употребление поэтических реминисценций из текстов поэтов ХIХ века

1. Чаще всего используются прецедентные высказывания из произведений А.С. Пушкина, которые способствовали возникновению 66 аллюзий. Наибольшее количество экспрессем внутри данной совокупности порождают прецедентные высказывания из романа «Евгений Онегин» (28 единиц), например: «Охота к перемене мест» - «Охота к перемене мест. Рабочих» (РГ. 2003 № 173); «Деревня, где скучал Евгений...» - «Деревня, где скучал Довлатов» (КП. 2000 № 155); «Любви все возрасты покорны» - «Этой любви все депутаты покорны» (Т. 2000 № 206). Далее по частоте использования в качестве аллюзивных денотатов второго порядка идут прецедентные феномены из поэм А.С. Пушкина (17 употреблений), таких, как «Медный всадник», например: «В Европу прорубить окно» - «Девушки прорубили окно в историю» (РГ. 2000 № 189); «Все флаги в гости будут к нам» - «Все нелегалы в гости к нам?» (РГ. 2000 № 43); «Руслан и Людмила», например: «У Лукоморья дуб зеленый, Златая цепь на дубе том...» - «У Лукоморья дуб спалили. И чешуя на дубе том...» (КП. 2001 № 100);; цитата из поэмы «Полтава», например: «Тиха украинская ночь» - «Украинская ночь по-прежнему тиха» (РГ. 2004 № 16).

Далее по частоте употребительности располагаются прецедентные высказывания из сказок указанного автора. Нами зафиксировано 11 аллюзий, созданных на основе подобных денотатов. Так, в рамках данной совокупности денотатов больше всего экспрессем возникает на цитаты из «Сказки о мертвой царевне и семи богатырях», например: «Кто на свете всех милее, всех румяней и белее?» - «Кто в России всех белее, всей румяней, здоровее?» (КП, 2001 № 163). Реже журналисты обращаются к текстам-реципиентам из других сказок А.С. Пушкина, например: «Белка песенки поет; да орешки все грызет» «Сказка о царе Салтане» - «Галкин песенки поет да орешки все грызет» (КП. 2002 № 149); «Чего тебе надобно старче?» - «Чего тебе надобно, рыбка?» (РГ. 2002 № 129).

Менее употребительными в построении литературных аллюзий являются прецедентные высказывания, основанные на стихотворениях А.С. Пушкина. Нами зафиксировано 10 экспрессивных единиц, построенных на базе указанных денотатов, например: «Мороз и солнце! День Чудесный! Еще ты дремлешь друг прелестный» (текст реципиент из стихотворения «Зимнее утро») - «Мороз и солнце, день чудесный! Оттай скорее, друг железный!» (КП. 2002 № 238).

2. Прецедентные высказывания из произведений Н.А. Некрасова, явившиеся денотатами второго порядка для 10 аллюзий. Среди таких текстов-реципиентов отмечены произведения «Поэт и гражданин»: «Поэтом можешь ты не быть» - «Художником можешь ты не быть...» (АиФ. 2000 № 10); «Крестьянские дети»: «Откуда дровишки? Из лесу, вестимо» - «Откуда водичка? Из крана, вестимо...» (КП. 2002 № 211); «Мороз Красный нос»: «Есть женщины в русских селеньях» - «Есть женщины в русских селеньях. Их Холлинжер нежно зовут» (КП. 2000 № 194).

3. Цитаты из произведения А.С. Грибоедова «Горе от ума», выступившие денотатами второго порядка для 8 экспрессем, например: «Свежо предание, а верится с трудом»- «Свежо «Пежо»; а едется с трудом» (КП. 2001 № 4); «Служить бы рад, прислуживаться тошно» - «Служить бы рад, да хочется учиться» (Т. 2000 № 123); «А судьи кто?» - «А судьи в Польше кто?» (Т. 2004 №107).

4. Прецедентные высказывания из произведений» М.Ю. Лермонтова, например: «И звезда с звездою говорит» (строка из стихотворения «Выхожу один я на дорогу...») - «И герань с геранью говорит» (Т. 2001 № 144); «Скажи-ка, дядя, ведь недаром...» (цитата из стихотворения «Бородино») - «Скажи, наемник, ведь не даром?» (РГ. 2000 № 68), и Ф. Тютчева, например: «Умом Россию не понять» - «Умом Брунея не понять» (АиФ. 2000 № 47). Указанные тексты-реципиенты в своей совокупности участвовали в построении 6 экспрессем.

5. Цитаты из стихотворения Н.А. Сурикова «Детство»: «Вот моя деревня, Вот мой дом родной» - «Вот моя деревня... а вот мой компьютер» (КП. 2000 № 155), и произведения А.И; Одоевского «Из искры возгорится пламя»- «Из исков возгорится пламя» (Т. 2003 № 223), явившиеся денотатами второго порядка для 4 аллюзий.

2.2.2 Поэтические реминисценции поэтов-модернистов в газетных заголовках современности

Тексты-реципиенты, появившиеся из стихотворных художественных произведений XX века, по своей употребительности в качестве денотатов аллюзии менее продуктивны в отличие от прецедентных высказываний из претекстов XIX века. В нашей картотеке 64 аллюзии, построенные на их основе. Для удобства классификации мы так же, как и в выше рассмотренной микрогруппе, будем присваивать совокупности текстов-реципиентов номер частоты употребительности (1 - первое место, 2 - второе место и т.д.).

Цитаты из стихотворных произведений В.В. Маяковского, явившиеся денотатами второго порядка для 72 аллюзий, являются лидерами. Среди указанных прецедентных высказываний тексты-реципиенты из лирического стихотворения «Послушайте» участвовали в построении экспрессем 10 раз, например: «Если звезды зажигают - значит это кому-нибудь нужно?» - «Если хоккеист Слава, значит, это кому-нибудь нужно» (KII. 2000 № 158), хотя зачастую эти строки вписывались отнюдь не в лирический контекст: “Если телецентр штурмуют, значит это кому-нибудь нужно?”, “Если царя хвалят, значит это кому-то нужно” и т.п. Цитата из стихотворения «Кем быть?» - 7 раз, например: «Я б в рабочие пошёл, пусть меня научат» - «Я б в водители пошел, где меня научат» (Т. 2003 Л1 1 15). Высказывания из поэмы «В.И. Ленин» выступили денотатами второго порядка для 4 аллюзий, например: «Мы говорим, - партия, подразумеваем. - Ленин» - «Говорят партия, подразумевают нефть» (Т 2003 № 75) - “Говорим “МММ”, подразумеваем -- Ленин” (Т. 2001 № 87), «Ленин будет жить»- «Ленин будет жить, пока жива нищета» (Т 2000 № 12). Из стихотворения «Левый марш»: «Ваше слово, товарищ Маузер!» - «Ваше слово, товарищ Ваучер!» (КП.2001 № 132).

Одинаковое количество аллюзий (по 3 единицы) создано на основе следующих денотатов второго порядка: цитаты из поэмы «Нашему юношеству», например: «Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин» - «Я русский бы выучил. Только за что?» (КП. 2002 № 34), и высказывания из стихотворения «Хорошее отношение к лошадям», например: «Все мы немножко лошади» - «Все мы немного марсиане» (Т. 2000 № 19).

Дважды участвовали в процессе построения экспрессивных единиц цитата из стихотворения «Что такое хорошо, и что такое плохо, например: «Крошка-сын к отцу пришел, и спросила кроха» - «Пьяный сын к отцу пришел...» (АиФ. 2004 №5), и цитата из поэмы «Хорошо», например: «Моя милиция - меня бережет» «Наша милиция нас не бережёт» (П. 2000 № 128).

Объясняется столь значительное преимущество Маяковского над остальными модернистами тремя главными причинами. Первая, самая важная, заключается в изначальной легитимности этого поэта для сознания советского человека и присутствии произведений Маяковского в школьной программе. Более того, студентам, собиравшимся стать профессиональными журналистами, в советское время специально предписывалось учиться выбирать строки Маяковского для заголовков своих будущих статей. Но даже и официальное признание, как мы увидим чуть дальше, не гарантировало тому или иному модернисту абсолютного первенства.

Вторая причина феноменальной востребованности Маяковского как автора газетных заголовков кроется во всенародной популярности его детских стихов (цитат типа “Что нам стоит корт построить” или “Кто в конструкторы пошел” было выявлено довольно много). И, наконец, третью причину нужно искать в очень высоком заголовочном потенциале творчества Маяковского, в сгущенной афористичности его стихов. Эта особенность отчетливо выступила на первый план уже в нынешнюю эпоху (начало 2000-х гг.), с ее пристрастием к цитации и имитации Маяковского в рекламных слоганах (следует, впрочем, учитывать и реставраторский пафос нашей эпохи).

Среди поэтов - модернистов уверенное второе место (50 цитат) -- у А.А. Блока. Как представляется, на второе место его не в последнюю очередь выдвинули два сильнейших социальных российских катаклизма, пришедшихся на рассматриваемый период. В подавляющем числе газетных заголовков обыгрываются строки из так называемых “стихийных” блоковских вещей: “Ветер, ветер -- на всем божьем свете!”, “Запирайте этажи! А не то придут бомжи...”, “Да, азиаты мы”, “Да, скифы мы...” или, как вариант, “Не “скифы” мы, а евразийцы” (С. Лавров в газете “Правда”) и т. п. Самая актуальная для газетчиков строка Блока: “И вечный бой! Покой нам только снится”: “Госплан им только снится”, “Тэчжон пока только снится”, “Правительство: и снова бой, покой им только снится”, «И вечный бой! Шатой нам только снится...» (КП. 2002 № 172) и проч. (всего -- 10 случаев использования -- одна пятая всех блоковских цитат этого периода).

Третье место у Б.Л. Пастернака -- 31 цитата. Многие “пастернаковские” заголовки, представляли собой ссылки, скорее, не на Пастернака, а на Ч. Айтматова и А. Штейна, в последние годы. число собственно пастернаковских реминисценций значительно увеличилось, прежде всего за счет “живаговского” цикла: “Его согревало дыханье вола”, “И золото второго Спаса”, “Во все пределы” и проч. Из пяти пастернаковских цитат три вновь обыгрывали формулу “У времени в плену”.

Четвертое место занял очень близко подобравшийся к Пастернаку С.А. Есенин -- 28 цитат, пятое у О.Э. Мандельштама (15 цитат), шестое у А.А. Ахматовой (12 цитат). На М.И. Цветаеву пришлось 6 цитат, на Н.С. Гумилева -- 3, на К.Д. Бальмонта, В.Я. Брюсова, М.А. Волошина -- по 2, на Д.Д. Бурлюка -- одна цитата.

2.2.3 Поэтические реминисценции из детской литературы в газетных заголовках современности

Рассмотрим использование реминисценций из произведений поэтов детской литературы. Прецедентные высказывания из стихотворений К.И. Чуковского участвовали в построении аллюзий в исследуемых газетных заголовках 12 раз. Самыми многочисленными по своей употребительности оказались цитаты из стихотворения «Телефон» (7 употреблений), например: «Ох, нелёгкая это работа - из болота тащить бегемота» - «Ох, нелёгкая доля солдата - из кювета вытаскивать НАТО!» (КП. 2000 № 216); «У меня зазвонил телефон» - «У меня зазвонил телефон! Кто помог? «Мегафон»!» (КП. 2001 № 207). Менее употребительным явился текст-реципиент из стихотворения «Бармалей» (3 употребления): «Не ходите, дети, в Африку гулять» - «Приходите, дети, в Африку гулять» (И. 2004 № 126). Самой малоупотребительной оказалась цитата из стихотворения «Муха-цокотуха», использовавшаяся в качестве аллюзивного денотата дважды: «Пошла муха на базар» - «Пошла муза на базар» (РГ. 2002 № 62).

Аллюзивные денотаты второго порядка, появившиеся из произведений С.Я. Маршака зафиксированы 7 раз, наибольшее количество среди них составили аллюзии, созданные на цитату из стихотворения «Рассказ о неизвестном герое» (4 единицы), например: «Ищут пожарные, ищет милиция» - «Ищут спортсмены, ищут фанаты...» (КП. 2001 № 71). Две аллюзии построены на цитату из стихотворения «Почта», например: «Это он, это он, ленинградский почтальон» - «Это он - электронный почтальон» (РГ. 2003 № 31). Прецедентное высказывание из стихотворения «Вот какой рассеянный» участвовало в построении экспрессемы единожды: «А с платформы говорят: это город Ленинград» - «А с платформы говорят: это город Калининград» (РГ. 2001 № 19).

Прецедентные высказывания из стихотворения С. Михалкова явились денотатами второго порядка для 5 аллюзий, например: «А что у вас?», например: «А у нас на кухне газ. А у вас?» - «А у нас в России - «ГАЗ». А у вас?» (КП. 2002 № 41).

2.2.4 Поэтические реминисценции из зарубежной литературы в газетных заголовках современности

Вторая микрогруппа прецедентных высказываний, появившихся из зарубежных стихотворных произведений, довольно малоупотребительная. Нами зафиксировано 8 аллюзий, созданных на их основе. Первое место в данной микрогруппе принадлежит цитате из произведения И. Гете «Фауст» (5 употреблений): «Люди гибнут за металл» - «Фирмы гибнут за металл» (Т. 2004 № 20). На втором месте находится текст-реципиент из произведения В. Шекспира «Гамлет» (3 употребления): «Быть или не быть: вот в чем вопрос» «Трепещать или нет - вот в чем вопрос» (МК. 2004 № 153).

2.2.5 Поэтические реминисценции из басен в газетных заголовках современности

Цитаты из басен, представляющие вторую подгруппу текстов-реципиентов из стихотворных произведений, по нашим данным, участвовали в процессе создания экспрессивных единиц 19 раз. В своем исследовании; мы разбили; эту подгруппу на две микрогруппы: 1) цитаты, из: отечественных басен; 2) цитаты из басен зарубежных басен.

Среди цитат из басен отечественных; авторов можно отметить только прецедентные высказывания из басен И.А. Крылова, явившиеся денотатами второго порядка для 11 аллюзий. Цитаты из басни «Лебедь, Щука и Рак», например: «Рак пятится назад» - «Рак не пятится назад» (РГ. 2003 № 235); «Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет» - «Когда в товарищах согласья нет, на смену им приходят господа» (АиФ. 1999 № 47), и цитата из басни «Квартет»: «А вы, друзья, как ни садитесь» - «А вы, «друзья», как пи шипите...» (П 2001 № 26) послужили основой для 6 аллюзий.

В равной степени авторы газетных статей опираются при создании экспрессем на цитаты из басен «Волк и ягненок» (создано по две аллюзии): «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать» - «Ты виноват уж тем, что хочется мне нефти» (СР. 2002 № 111); и «Ворона и лисица»: «На ель ворона взгромоздясь...» - «На ЛЭП ворона взгромоздясь...» (Г1. 2004 № 43).

Прецедентное высказывание из басни «Слон и Моська» участвует в образовании аллюзий единожды: «По улицам слона водили» - «По улицам Гуру водили» (Т. 2000 № 34);

Цитаты из басен зарубежных авторов использовались для построения 8 экспрессивных единиц. К ним мы отнесли высказывание из басни Ж. Лафонтена «Третейский судья, брат милосердия и пустынник», участвовавший в построении экспрессем 6 раз, например: «Все дороги ведут в Рим» - «А сейчас все дороги ведут в Тюмень» (КП. 2002 № 13), и текст - реципиент из басни Ж.П. Флориана «Два крестьянина и туча», например: «Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним» - «Хорошо смеётся тот, кто смеётся честно» (РГ. 2000 № 30) (2 употребления).

2.2.6 Песенные тексты как поэтические реминисценции в газетных заголовках современности

Достаточно большой пласт прецедентных феноменов составили песенные тексты, появившиеся в разные исторические периоды нашей страны. Особенно следует отметить «музыканизированность» современных сторон действительности: многочисленные музыкальные радиостанции - «Европа плюс», XhtFM», «Русское радио», Динамо ФМ» и др., звучат практически в каждом доме, на работе, в дороге, на улицах; разнообразие музыкальных программ на телевидении удовлетворяют вкусы активной части массовой аудитории; песни звучат во многих художественных фильмах и т.д. Частота использования песенных текстов для построения аллюзий составляет 174 употребления.

Класс песенных текстов мы подразделили на два подкласса: 1) прецедентные тексты из популярных песен; 2) тексты песен, созданных для каких- либо фильмов.

Прецедентные тексты из популярных песен отличаются наибольшей частотой употребительности в качестве аллюзивных денотатов второго порядка. В нашем исследовании подобные тексты участвовали в создании 99 аллюзий.

Исходя из времени появления той или иной песни, мы выделили две группы: 1) фрагменты песен, возникшие до конца XX - начала XXI веков; 2) прецедентные тексты из песен, написанные в конце XX - начале XXI веков.

Первая группа текстов-реципиентов оказался довольно употребительной (нами зафиксировано 80 экспрессем, построенных на основе данных текстов-реципиентов).

Для более детальной классификации нами обозначены следующие подгруппы прецедентных текстов: 1) фрагменты из эстрадных песен; 2) фрагменты из фронтовых песен; 3) бардовские тексты-реципиенты; 4) тексты-реципиенты из революционных песен; 5) прецедентные тексты из гимнов; 6) тексты - реципиенты из романсов; 7) прецедентные тексты из лирических песен; 8) фрагменты из детских песен.

Больше всего аллюзий возникает на основе прецедентных текстов, появившихся из текстов эстрадных песен (33 употребления). Эти тексты читатель слышит не только в чужом (авторском) исполнении, но и воспроизводит сам, чему способствует распространение массовых пунктов караоке, компьютерные музыкальные программы, музыкальные шоу типа «Угадай мелодию» на ТВ и т.п.

В данной подгруппе, исходя из разновидностей эстрадных песен мы выделили две микрогруппы текстов-реципиентов: 1) тексты из песен поп-музыки; 2) фрагменты из рок-песен.

Наибольшее количество литературных аллюзий возникает на прецедентные тексты из поп-песен, что обусловлено, на наш взгляд, большей доступностью для их понимания и запоминания массовым читателем. В нашей картотеке зафиксированы 28 экспрессем; возникших на указанные тексты.

Самыми частотными в этой микрогруппе оказались фрагменты из песен репертуара А. Пугачёвой(6 употреблений), например: «Все могут короли» - «Все могут в короли?» (Т. 2000 № 176), «Без меня тебе, любимый мой, лететь с одним крылом» - «Без «Ист Лайна» нам лететь с одним крылом» (КП 2000 №142).

Несколько меньшей частотностью отличается строка из песни В. Кикабидзе (4 употребления): «Мои года - моё богатство» - «Мои тату - моё богатство!» (КП. 2002 № 162). Фрагмент песни «В хоккей играют настоящие мужчины» участвовал в создании аллюзий- 3 раза, например: «В футбол играют настоящие актеры» (РГ. 2000 № 29).

Среди текстов из песен поп-музыки наименьшей частотностью обладают те, из них которые в нашем материале использовались в качестве аллюзивного денотата второго порядка только один раз, например: «Мой адрес не дом и не улица» - «Мой адрес не дом, а аэродром» (Т. 2004 № 34), «...свадьба пела и плясала» - «А свадьба пела и... летала» (Т. 2000 № 188), «Куда уходит детство? В какие города?» - «Куда уходит спорт? В какие города?» (КП. 2002 № 83) и др. Общее количество экспрессем, основанных на подобных текстах, составило 15 единиц.

По сравнению с текстами песен из поп-музыки прецедентные тексты из рок-песен порождают меньшее количество аллюзий (5 употреблений). К подобным текстам относятся строки из песен группы «Кино», например: «Звезда по имени Солнце» - «Звезда по имени «Цептер» (КП. № 57); «Смерть стоит того, чтобы жить» - «Жизнь стоит того, чтобы длить ее дольше» (Т. 2002 № 172) и др., а также фрагмент песни группы «Наутилус Пампилиус»: «Гудбай, Америка... О!» - «Гудбай, Япония...» (КП; 2002 № 53).

Фрагменты из фронтовых песет отличаются меньшей частотностью. Нами на данные тексты зарегистрировано 12 аллюзий. Среди текстов из фронтовых песен мы выделили две микрогруппы: 1) прецедентные тексты из песен-баллад; 2) фрагменты из песен-маршей.

Обе микрогруппы обладают одинаковой частотой употребительности: включают в себя строки из песен, употребленных в качестве денотатов второго порядка единожды, например: а) тексты из песен-баллад: «Враги сожгли родную хату» - «Враги сожгли у Руди хату» (КП: 2002 № 4), «Выходила на берег Катюша» - «Выходила на берег Танюша...» (МК. 2004 № 38) и др.; б строки из песен-маршей: «Идет война народная, священная война» - «Идет война «алмазная» (П. 2000 № 20). Общее число экспрессем, образованных от подобных текстов, составило 12 единиц.

Прецедентные тексты из бардовских песен, к которым в нашем исследовании относятся песни В. Высоцкого и Ю. Визбора (№ 442-444) участвовали в построении аллюзий 11 раз.

На строки из песен В. Высоцкого возникает больше всего экспрессем, например: «Идет охота на волков, идет охота»- «Идет охота на «Волков» (РГ. 2003 № 253), «Жираф большой, ему видней» - «Жираф большой - его видней» (РГ. 2003 № 157). Нами зафиксировано 7 аллюзий. Фрагмент из песни - Визбора «Мы впереди планеты всей» использовались в нашем материале в качестве: денотатов второго порядка; 4 раза, например: «Мы впереди Европы всей?» (Т. 2002 № 226).

Тексты - реципиентов из революционных песен исполнялись в эпоху зарождения Советской власти и потому не всегда известны основной части массовой аудитории. Однако в нашей картотеке зафиксировано 13 аллюзий, построенных на их основе, например: строки из песни «Наш паровоз, вперёд лети!» - «Наш лесовоз, вперёд лети!» (PГ. 2003 № 45) «Орлята учатся летать» - «Орлята учатся пахать» (Т. 2003 № 39) и др.

Прецедентные тексты из гимнов являются малоупотребительными в построении аллюзий (6 употреблений). Среди данных текстов - реципиентов наибольшей частотностью обладает строка из «Интернационала», например: «Мы наш, мы новый мир построим» - «Мы наш, мы новый дом построим» (КП. 2001 № 54). Количество аллюзий, представленных в нашем материале, составило 3 единицы. Фрагменты других гимнов использовались в качестве денотатов аллюзии только один раз, например: «Взвейтесь кострами, синие ночи!» (строка из пионерского гимна) - «Взвейтесь к победам, Сиднейские ночи!» (КП. 2000 № 171); Всего в нашем материале на подобные песенные тексты создано 3 экспрессемы.

Низкую степень частотности имеют фрагменты из детских песен, например: «В лесу родилась елочка» - «Не в лесу родилась елочка» (Т. 2002 № 225). Нами зафиксированы всего 3 аллюзии, возникшие на основе этих текстов.

Тексты - реципиентов из романсов пользуются самой низкой частотой употребительности при создании аллюзий, чем строки из гимнов (2 употребления). Говорить о частотности внутри данной подгруппы прецедентных текстов нецелесообразно, поскольку их количество невелико, например: «Отцвели уж давно хризантемы в саду» - «Отцвели уж давно электропилы в саду» (КП. 2000 № 191).

Прецедентные тексты из песен, написанных в конце XX - начале XXI веков, отличаются меньшей частотой: употребительности в отличие от текстов-реципиентов, созданных в более ранние периоды (19 употреблений). Как отмечает С.В. Ильясова, «...чаще обыгрываются строки песен советского времени, что вполне объяснимо, так как это были, в отличие от современных, связные тексты, сохраняемые в памяти и воспроизводимые» (Ильясова 2005, 114). К единицам рассматриваемой группы относятся только песенные строки, принадлежащие к поп-музыке.

Самыми употребительными оказались фрагменты песен следующих исполнителей: а) группы «Отпетые мошенники»: «Девушки бывают разные: черные, белые, красные» - «Консервы бывают разные: вкусные и безобразные» (КП. 2002 № 105); б) О. Газманова, например: «Мои мысли, мои, скакуны» - «Ой, вы цены мои, скакуны!» (КП. 2000 № 139). Общее количество аллюзий составило 6 единиц.

Ряд песенных текстов участвовал в построении экспрессем дважды (в нашем материале 12 единиц, созданных подобным образом), например: строка из песни А. Буйнова: «Мои финансы поют романсы» - «Британские финансы поют романсы» (П. 2004 № 36), песенный текст М. Леонидова: «То ли девочка, то ли видение» - «То ли Маугли, то ли видение» (МК. 2004 № 152) и т.д.

Самая низкая частота употребительности принадлежит прецедентному тексту, на основе которого создана только одна аллюзия: «Какая боль! Аргентина - Ямайка: пять - ноль» - «Какая боль! «Базель» - «Спартак»: два ноль...» (КП. 2002 До 17).

Тексты песен, созданные для каких-либо фильмов, обладают в рамках рассматриваемого подкласса меньшей частотой употребительности по сравнению с текстами из популярных песен (75 употреблений). Мы подразделили их на две группы: 1) фрагменты песен из художественных фильмов; 2) строки песен из мультфильмов.

Тексты песен из художественных фильмов, часто транслируемых на телевидении, знакомы многим читателям еще с детства и поэтому стали, в некоторой степени, народными. Особенно легко запоминаются песни из современных фильмов, что связано, на наш взгляд, с простотой текстов и сходством мелодий песен, а также с многократной воспроизводимостью и созданием всевозможных ремиксов (переделок) на эти песни.

Тексты песен из художественных фильмов участвовали в построении 71 аллюзии. В данной группе прецедентных текстов нами обозначены две подгруппы: 1) песенные тексты из отечественных фильмов; 2) фрагменты песен из зарубежных кинолент.

Среди отечественных песенных прецедентных текстов; участвовавших в построении аллюзий 69 раз, большее количество экспрессем в нашем материале зафиксировано на строки из песен к кинофильму «Освобождение» (11 единиц), например: «На границе тучи ходят, хмуро» «На границе хмуро» (СР. 2003 № 141); «Над Косою тучи ходят хмуро» (Т. 2003 №197).

Несколько меньшей частотностью обладают фрагменты из песен к кинофильму «Веселые ребята» (10 употреблений), например: «Любовь нечаянно нагрянет» - «Зима нечаянно нагрянет» (П. 2000 № 122); «Нам песня строить и жить помогает» - «Нам «спутники» строить и жить помогают» (РГ. 2002 № 33). Прецедентные тексты из кинофильма «Вертикаль» участвовали в построении аллюзий 7 раз, например: «Лучше гор могут быть только горы» - «Лучше гор могут быть только чистые горы» (КП 2002 № 139), «Если друг оказался вдруг» - «Если друг оказался вдруг любовником вашей жены - что делать?» (КП. 2001 № 51).

Равной частотностью употребления (по 6 употреблений) обладают фрагменты из песен к следующим кинокартинам: а) «Цирк», например: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек» - «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит призывник» (КП. 2002 № 97), «Широка страна моя родная» - «Широка страна моя родная, только гимн никак не может обрести» (Т. 2000 № 196); б) «Ирония Судьбы, или С легким паром», например: «Вагончик тронется, перрон останется»- «Вагончик тронется, тариф останется» (Т. 2003 № 211); «Я спросил у тополя, я спросил у ясеня» - «Я чихал от тополя, я чихал от ясеня» (АиФ. 2000 № 23). Всего в нашей картотеке зарегистрировано 12 аллюзий, основанных на подобных текстах-реципиентах.

Ещё меньшее количество экспрессем (по 5 единиц) порождают прецедентные тексты из фильмов «Небесный тихоход», например: «Первым делом самолеты. Ну а девушки потом» - «Первым делом - самолёты. Газопроводы потом» (РГ. 2001 № 175), и «Следствие ведут знатоки» например: «Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет» - «Если что-то кое-где у нас порой жить мешает очень».

Тексты-реципиенты из песен к некоторым кинокартинам участвуют в построении аллюзий по 3 раза, например, строки из песен к фильму «Бриллиантовая рука»: «Им бы понедельники взять и отменить»- «Им бы наши зимы взять и отменить» (РГ. 2000 № 36), и фрагмент из песни к кинокартине «Земля Санникова», например: «Есть только миг между прошлым и будущим» - «Есть только «МИГ» (МК. 2004 № 29).

Одинаковой частотностью в рамках рассматриваемой подгруппы (по 2 употребления) характеризуются строки из песен к фильмам «Белорусский вокзал»: «Мы за ценой не постоим» - «Мы за ценой не постоим... Россия платит, не торгуясь» (П. 2000 № 25), «Москва слезам не верит»: «Москва не сразу строилась» - «Москва не сразу строилась, и строили ее не только москвичи» (РГ. 2001 № 37), «Моя улица»: «Зачем вы, девочки, красивых любите?» - «Зачем вы, девушки, канадцев любите?» (Т. 2004 № 31). Общее количество аллюзий, основанных на данных текстах-реципиентах, составило 6 единиц.

Песенные прецедентные тексты из мультипликационных фильмов представлены фрагментами песен из мультфильмов «Чебурашка и Крокодил Гена»: «Катится, катится голубой вагон» - «Дорожает, дорожает голубой вагон» (КП. 2000 № 142), «Три поросёнка»: «Нам не страшен серый волк» - «Нам не страшен грозный ЦИК» (РГ. 2003 № 196). Данные тексты-реципиенты обладают низкой частотой употребительности: в нашей картотеке зафиксировано всего 4 аллюзии; созданные на их основе.

2.2.7 Названия произведений как поэтические реминисценции в газетных заголовках современности

Наибольшей частотой употребительности обладают названия произведений Н.А. Некрасова (11 употреблений): из поэмы «Кому на Руси жить хорошо?» - «Коми на Руси жить хорошо» (РГ. 2003 № 41), из стихотворения «Размышления у парадного подъезда» - «Бюджетники у парадного подъезда» (СБ. 2003 № 23), из стихотворения «Рыцарь на час» - «Жених на час» (АиФ. 2000 № 7). В последнем примере денотатом первого порядка мы считаем именно название стихотворения Н. А. Некрасова, а не заголовок арабской сказки «Сон наяву, или Калиф на час». В этом мы руководствовались следующими соображениями: поскольку сказки у разных народов появились достаточно давно, то, на наш взгляд, название сказки является скорее текстом-донором для названия стихотворения.

Меньшей частотой употребительности обладает название комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» (4 употребления), например: «Горе не от ума» (П. 2001 № 59); «Уму в России всегда горе» (АиФ. 2000 № 29).

Одинаковое количество аллюзий порождают следующие денотаты второго порядка (по 3 единицы): прецедентные высказывания из произведений А.С. Пушкина: «Сказка о рыбаке и рыбке» - «Сказка о рыбаке и бутылке» (МК. 2004 № 139), С.Я. Маршака: «Детки в клетке» - «Детки в Сетке» (КП. 2000 № 173), В.В. Маяковского: «Товарищу Нетте - человеку и пароходу» - «А. Чубайс - человек и локомотив» (АиФ; 2004 № 4), и И.А. Крылова, например: «Волк и ребёнок» (АиФ. 1998 № 24). Общее количество аллюзий составило 12 единиц.

Ряд прецедентных высказываний данной микрогруппы участвовали в образовании аллюзий единожды, например: название стихотворения С. Михалкова «Дядя Стёпа - миллиционер» - «Дядя Стёпа - коррупционер» (РГ. 2001 № 229).

Тексты-реципиенты из произведений зарубежных авторов очень малоупотребительны (создано 10 аллюзий). К ним относятся название произведения Р. Бернса (6 употреблений): «Дом, который построил Джек» - «Дом, который унаследовал кот» (Т. 2003 № 106), и название произведения В! Шекспира (№ 176-177), например: «Укрощение строптивой» - «Укрощение строптивых» (РГ. 2003 № 237) (4 употребления).

Итак, на основе прецедентных высказываний из произведений художественной литературы создано самое большое количество литературных аллюзий (31 %), из которых наиболее частотными явились цитаты из произведений В.В. Маяковского, А.С. Пушкина.

В качестве газетных заголовков используются различные виды цитат - артоцитата, реминисценция, аллюзия. Наиболее частотным является употребление реминисценций.

Нами были исследованы 1000 заголовков газет различных периодов. Среди поэтов и писателей 19 века чаще всего используются прецедентные высказывания из произведений А.С. Пушкина. Наибольшее количество экспрессем внутри данной совокупности порождают прецедентные высказывания из романа «Евгений Онегин». Далее по частоте употребительности располагаются прецедентные высказывания из сказок указанного автора. Нами зафиксировано 11 аллюзий, созданных на основе подобных денотатов. Менее употребительными в построении литературных аллюзий являются прецедентные высказывания, основанные на стихотворениях А.С. Пушкина. Нами зафиксировано 10 экспрессивных единиц, построенных на базе указанных денотатов.

Прецедентные высказывания из произведений Н.А. Некрасова, явившиеся денотатами второго порядка для 10 аллюзий.

Цитаты из произведения А.С. Грибоедова «Горе от ума», выступившие денотатами второго порядка для 8 экспрессем.

Среди поэтов - модернистов уверенное второе место (50 цитат) -- у А.А. Блока.

Третье место у Б.Л. Пастернака -- 31 цитата.

Рассмотрено также использование реминисценций из произведений поэтов детской литературы. В «лидерах» здесь К. Чуковский, С. Маршак и С. Михалков.

Среди зарубежных авторов самый цитируемый - «Фауст» Гёте.

Достаточно большой пласт прецедентных феноменов составили песенные тексты, появившиеся в разные исторические периоды нашей страны. Прецедентные тексты из популярных песен отличаются наибольшей частотой употребительности в качестве аллюзивных денотатов второго порядка. В нашем исследовании подобные тексты участвовали в создании 99 аллюзий.

Названия произведений отечественной художественной литературы участвуют в образовании экспрессем чаще всего в данной группе. Нами зафиксировано 31 аллюзия на указанные прецедентные феномены. Наибольшей частотой употребительности обладают названия произведений Н.А. Некрасова (11 употреблений): из поэмы «Кому на Руси жить хорошо?» Меньшей частотой употребительности обладает название комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» (4 употребления). Тексты-реципиенты из произведений зарубежных авторов очень малоупотребительны (создано 10 аллюзий).

Итак, на основе прецедентных высказываний из произведений художественной литературы создано самое большое количество литературных аллюзий (31%), из которых наиболее частотными явились цитаты из произведений В.В. Маяковского, А.С. Пушкина.

Заключение

пресса реминисценция газетный публицистика

1) стихотворные строки;

2) прозаические цитаты;

3) строки из известных песен;

4) названия художественных произведений;

5) названия отечественных и зарубежных кинофильмов;

6) пословицы, поговорки и крылатые выражения;

7) ходячие выражения эпохи социализма;

8) перифразы Священного Писания;

Г.Г. Слышкин выделил в качестве основных несколько иные жанровые группы прецедентных текстов [38,с. 72]:

1) политические плакаты, лозунги и афоризмы (социалистической и постсоциалистической эпохи);

2) произведения классиков марксизма-ленинизма и руководителей советского государства;

3) исторические афоризмы;

5) сказки и детские стихи;

6) рекламные тексты;

7) анекдоты;

8) пословицы, загадки, считалки;

9) советские песни;

10) зарубежные песни (служат объектом того, что Е.А. Земская назвала 'интеллигентскими играми').

Специфика заглавия проявляется в том, что, занимая сильную позицию в тексте, оно, наряду с зачином и концовкой, относится к тем композиционным элементам текста, которые привлекают повышенное внимание при первом знакомстве с публикацией. Сделать заголовок легким для восприятия, информативным и одновременно интригующим -- одна из труднейших задач журналиста. Для создания такого заголовка авторы статей нередко прибегает к использованию так называемых прецедентных текстов. Современная культура не склонна к текстопорождению. Но при этом она склонна к применению художественного цитирования, а именно к употреблению авторских цитат и устного народного творчества (пословиц, поговорок и строк из песен).

Для обеспечения читательского понимания, влияния на формирование смысла текста реминисценция находится в сильных позициях текста (заголовок, начало, конец).

Среди поэтов - модернистов уверенное второе место (50 цитат) -- у А.А. Блока.

Третье место у Б.Л. Пастернака -- 31 цитата.

Среди зарубежных авторов самый цитируемый - «Фауст» Гёте.

Итак, на основе прецедентных высказываний из произведений художественной литературы создано самое большое количество литературных аллюзий (31%), из которых наиболее частотными явились цитаты из произведений В.В. Маяковского, А.С. Пушкина.

Список использованных источников

1. Адрианова-Перетц, В.П. Древнерусские литературные памятники в югославянской письменности/ В.П. Адрианова-Перетц -- Тр. Отд. древнерусск. лит., 1963, т. 19, с. 5--27.

2. Алейникова, Ю.А. Цитирование в научно-популярном тексте: дис.. канд. филол. наук / Ю.А. Алейникова. - Тула, 2006. -- 157 с.

3. Алещанова, И.В. Цитация в газетном тексте (на материале современной английской и российской прессы): дис. канд. филол. наук / И.В. Алещанова. - Волгоград, 2000. -- 208 с.

4. Аржанова, О.К. Функции цитат, реминисценций и аллюзий в сюжетообразовании прозаического произведения: дис. канд. филол. наук / О.К. Аржанова.- Самара, 2002. - 183 с.

5. Арутюнова, Н.Д. Диалогическая цитация (К проблеме чужой речи) / Н.Д. Арутюнова // Вопросы языкознания. 1986. -- № 1. -- С. 50-64.

6. Барт, Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика: пер. с фр. / Р. Барт ; сост., общ. ред. и вступ. ст. Г.К. Косикова. - М.: Прогресс, 1989. - 616 с.

7. Басовская, Е.Н. Обезглавливание через озаглавливание / Е.Н. Басовская // Русская речь. 2003. - № 4. - С. 56-62.

8. Бурвикова, Н.Д. Воспроизводимые сочетания слов как лингвокогнитивная и терминологическая проблема / Н.Д. Бурвикова. В.Г. Костомаров // Филологические науки. -- 2006. -- № 2. -- С. 45-54.

9. Варченко, В.В. Цитатная речь в медиа-тексте / В.В. Варченко. - М.: Изд-во ЛКИ, 2007. 240 с.

10. Васильева, Т.В. Когнитивно-функциональные аспекты заголовка (на материале современного американского рассказа): автореф. дис.. канд. филол. наук / Т.В. Васильева. - М., 2005. - 22 с.

11. Воронцова, Ю.А. Реминисценции в текстах современных средств массовой информации: дис.. канд. филол. наук / Ю.А. Воронцова. - Белгород, 2004. - 233 с.

12. Дементьев, В.В. Непрямая коммуникация / В.В. Дементьев. - М.: Гнозис, 2006. - 376 с.

13. Доблаев, Л.П. Логико-психологический анализ текста/ Л.П. Долбаев. -- Саратов, 1969. -- 172 с.

14. Дронова, Е.М. Стилистический прием аллюзии в свете теории интертекстуальности (На материале языка англо-ирландской драмы первой половины XX века): дис. канд. филол. наук / Е.М. Дронова. Воронеж, 2006. - 182 с.

15. Емельянова, О.Н. Цитата / О.Н. Емельянова // Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочеты: энциклопедический словарь-справочник; под ред. А.П. Сковородникова. - М.: Флинта: Наука, 2005.-С. 350-351.

16. Еськова, Н.А. О «раскавыченных» цитатах / Н.А. Еськова // Русская речь. 1995. - № 3. - С. 57-60.

17. Земская, Е.А. Клише новояза и цитация в языке постсоветского общества / Е.А. Земская // Вопросы языкознания. 1996. - № 3. - С. 23-31.

18. Земская, Е.А. Цитация и виды ее трансформации в заголовках современных газет / Е.А. Земская // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. - М., 1996. - С. 157-168.

19. Ильясова, С.В. Языковая игра в коммуникативном пространстве СМИ и рекламы / С.В. Ильясова, Л.П. Амири. - М.: Флинта, Наука, 2009. - 296 с.

20. Казаева, С.А. Особенности реализации категории интертекстуальности в современных английских научных и газетных текстах: автореф. дис. канд. филол. наук / С.А. Казаева. - СПб., 2003. - 15 с.

21. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов; отв. ред. Д.Н. Шмелёв. - М.: Наука, 1987. - 261 с.

22. Карим, С.М. Заголовок-вопрос на газетной полосе: автореф. дис.. канд. филол. наук / С.М. Карим. - Воронеж, 2003. - 21 с.

23. Козицкая, Е.А. Цитата в структуре поэтического текста: дис. канд. филол. наук / Е.А. Козицкая.- Тверь, 1998.

24. Косиков, Г.К. Текст. Интертекст. Интертекстология / Г.К. Косиков // Пьеге-Гро, Н. Введение в теорию интертекстуальности: пер. с фр. / Н. Пье-ге-Гро ; общ. ред. и вступ. ст. Г.К. Косикова. - М.: ЛКИ, 2008. - 240 с.

25. Костомаров, В.Г. Наш язык в действии: Очерки современной русской стилистики / В.Г. Костомаров. - М.: Гардарики, 2005. - 287 с.

26. Красных, В.В. Структура коммуникации в свете лингво-когнитивного подхода (коммуникативный акт, дискурс, текст): автореф. дис.. д-ра филол. наук / В.В. Красных. - М., 1999. - 64 с.

27. Кристева, Ю. Бахтин, слово, диалог, роман / Ю. Кристева // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1995. - № 1. - С. 97-124.

28. Культура русской речи: энциклопедический словарь-справочник / под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева и др. - М.: Флинта; Наука, 2003. - 840 с.

29. Лазарева, Э.А. Заголовок в газете: учеб. пособие для студентов-журналистов / Э.И. Лазарева. - Свердловск: Изд-во УрГПУ, 1982. - 96 с.

30. Лазарева Э.А. Газетный заголовок и текст: композиционные ресурсы выразительности / Э.А. Лазарева // Эффективность прессы: вопросы методики, теории и практики. Свердловск: Изд-во УрГПУ, 1989. - С. 131-139.

31. Лурия, А.Р. Основные проблемы нейролингвистики/ А. Р. Лурия. -- М., 1976.

32. Негрышев, А.А. Прагматика новостного газетного заголовка: механизмы преобразования информации в системе заголовок текст / А.А. Негрышев // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. - 2006. - № 1. - С. 97-109.

33. Пикулева Ю.Б. Прецедентный культурный знак в современной телевизионной рекламе: лингвокультурологический анализ: автореф. дис.. канд. филол. наук / Ю.Б. Пикулева. - Екатеринбург, 2003. - 22 с.

34.Подгаецкая, И.Ю. Избранные статьи / И.Ю. Подгаецкая. - М.: ИМЛИ РАН им. А.М. Горького, 2009. - 592 с.

35.Русская разговорная речь. -- М., 1973.

36. Семенец О.П. Прецедентный текст в газетном заголовке и современная текстовая картина мира / О.П. Семенец // Русский язык: исторические судьбы и современность. Междунар. Конгресс. - М.: Изд-во МГУ, 2001. - С. 287-288.

37. Слышкин, Г.Г. Лингвокультурные концепты прецедентных текстов: автореф. дис..канд. филол. наук / Г.Г. Слышкин. - Волгоград, 1999. - 18 с.

38. Слышкин, Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе / Г.Г. Слышкин. - М.: Academia, 2000. - 128 с.

39. Сметанина, С.И. Медиа-текст в системе культуры (динамические процессы в языке и стиле журналистики конца XX века): Научное издание / С.И. Сметанина. - СПб.: Изд-во В.А. Михайлова, 2002. - 383 с.

40. Ускова, Т.А. Вербализация интертекстуальности в текстах массовой коммуникации: автореф. дис. канд. филол. наук / Т.А. Ускова. - М., 2003.-213 с.

41. Фрэзер, Дж. Дж. Фольклор в Ветхом Завете/ Дж. Фрэзер. -- М.: АСТ, 2003.

42. Хазан, В.И. «Одна великолепная цитата» (о некоторых параллелях в творчестве О. Мандельштама и А. Ахматовой) / В.И. Хазан // Филологические науки. 1993. - № 1. - С. 19-31.

43. Христенко, И.С. К истории термина «аллюзия» / И.С. Христенко // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1992. - № 4. - С. 38-44.

44. Черногрудова, Е. П. Заголовки с прецедентными текстами в современной публицистике: На материале центральной, региональной и местной прессы: автореф. дис.. канд. филол. наук / Е.П. Черногрудова. - Воронеж, 2003. - 21 с.

45. Чигирина, Т.Ю. Заголовки в советских и постсоветских газетах в аспекте интертекстуальности и лингвокультурологии: автореф. дис.. канд. филол. наук / Т.Ю. Чигирина. - Воронеж, 2007. - 18 с.

46. Шестак, Л.А. Славянские картины мира: рефлексы исторических судеб и художественная интерпретация концептосфер / Л.А. Шестак // Языковая личность: культурные концепты. - Волгоград-Архангельск: Перемена, 1996. С. 113-121.

47. Шостак, М.И. Основы творческой деятельности журналиста. Аналитическая журналистика. Художественная публицистика. Сб. метод. Материалов/ М.И. Шостак. - М., ИМПЭ, 2003