Анализ отказа признания и исполнения иностранных судебных решений

Содержание

Введение

Глава 1. Юридическое значение отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений

1.1 Отказ в признании и исполнении иностранных судебных решений как односторонний акт государства международного характера и порядок его принятия

1.2 Договорная регламентация отказа в признании и исполнении иностранных судебных решений

1.3 Правовые последствия отказа в признании и исполнении иностранных судебных решений для граждан и юридических лиц

Глава 2. Виды оснований отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений, практические аспекты их применения

2.1 Обязательные основания отказа

2.2 Факультативные основания отказа

Заключение

Библиографический список

Введение

Актуальность темы исследования. Несмотря на то, что государства избирают для себя какую-либо идеологему в области выдачи экзекватуры на решения иностранных судов, будь то самое либеральное следование идеям международной вежливости либо же более строгая обусловленность наличием действующего международного договора, все же представляется, что эти посылы лежат в большей степени в области внешней политики, нежели права. А все протекционистские, защитные цели, которые этим преследуются, могут быть перенесены сугубо в юридическую плоскость и решены более прикладными механизмами, которые именуются основаниями для отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений. Этих оснований несколько, и каждое из них решает как локальную задачу по обеспечению субъективных прав частных лиц на справедливое судебное разбирательство, так и более глобальную - по защите публичного порядка.

Проблема признания и приведения в исполнение решений российских судов иностранными судами и иностранных судебных решений российскими судами в отечественной цивилистической доктрине относится к числу наиболее дискуссионных. К ней обращались такие известные ученые, как Т.К. Андреева, Р.В. Зайцев, Б.Р. Карабельников, С.В. Крохалев, Е.Н. Кузнецов, Д.В. Литвинский, А.И. Муранов, Т.Н. Нешатаева, С.С. Сорокина, В.В. Ярков, В.В. Старженецкий и др.Нешатаева Т.Н. Международное частное право и международный гражданский процесс: Учеб.курс: В 3 ч. М., 2014. С. 543.

По мнению Председателя Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькина, в области международно-правовых отношений одной из первоочередных мер, способных повысить привлекательность российской судебной системы для бизнеса, является расширение возможностей для исполнения иностранных судебных решений в российской правовой системе и решений российских судов - за рубежомЗорькин В.Д. Право в условиях глобальных перемен: Монография. М.: Норма, 2013. С. 67..

Эта тема неоднократно поднималась на многих международных юридических форумах, проходивших в России. Выступая на V Петербургском международном юридическом форуме, премьер-министр России Д.А. Медведев обратил внимание на необходимость уточнения механизма исполнения решений международных судов в связи с угрозой политизации судебных решений.

Объектом исследования являются общественные отношения, возникающие при отказе приведения в исполнение иностранных решений.

Предметом исследования являются нормы действующего российского и международного законодательства, регулирующие вопросы отказа признания и исполнения иностранных судебных решений.

Целью настоящей работы является анализ отказа признания и исполнения иностранных судебных решений.

При исследовании темы настоящей работы перед нами поставлены следующие задачи:

- рассмотреть отказ в признании и исполнении иностранных судебных решений как односторонний акт государства международного характера и порядок его принятия;

- проанализировать договорную регламентацию отказа в признании и исполнении иностранных судебных решений;

- исследовать правовые последствия отказа в признании и исполнении иностранных судебных решений для граждан и юридических лиц;

- рассмотреть обязательные основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений;

- проанализировать факультативные основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений.

Методологической основой исследования послужили положения материалистической диалектики, философские знания, определяющие основные требования к научным теориям.

Нормативной базой исследования являются: Конституция РФ, действующее арбитражное процессуальное законодательство, материалы судебной практики.

Теоретической основой работы послужили учебники, учебные пособия, монографии, материалы периодической печати и электронные ресурсы по теме исследования.

Работа состоит из введения, двух глав, объединяющих пять параграфов, заключения и библиографического списка.

Глава 1. Юридическое значение отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений

1.1 Отказ в признании и исполнении иностранных судебных решений как односторонний акт государства международного характера и порядок его принятия

В теории международного процесса отмечается, что власть государства ограничена определенной территорией, вследствие чего акты органов государственной власти (включая судебные акты) обладают обязательной силой лишь в пределах территории соответствующего государства. Для обретения обязательной силы в других государствах иностранный судебный акт должен пройти особую процедуру признания иностранного судебного акта, которая заключается в придании данному акту обязательной силы после его ограниченного исследования судом страны признания. Последний должен установить наличие обязательства соответствующей страны по признанию иностранного судебного акта, которое может быть закреплено в международном договоре, законе страны признания или существовать в форме принципа международной вежливости Зайцев Р.В. Признание и приведение в исполнение в России иностранных судебных актов / Под ред. В.В. Яркова. М., 2007.. При этом суд должен также установить отсутствие оснований для отказа в признании иностранного судебного акта.

Закрепление в законодательстве большинства стран возможности отказа в признании иностранного судебного акта преследует две цели: 1) предоставить стороне, против которой был вынесен иностранный судебный акт, возможность заявить свои возражения против его признания, связанные с нарушением фундаментальных процессуальных прав при разрешении спора в иностранном суде (ненадлежащее уведомление стороны об иностранном процессе); 2) гарантировать стабильность судебной системы государства признания (при нарушении иностранным судом исключительной компетенции судов страны признания), а также стабильность данного государства в целом (при несоответствии иностранного судебного акта публичному порядку государства признания).

Если суд страны признания установит наличие обязательства по признанию иностранного судебного акта и отсутствие оснований для отказа в его признании, то он выносит определение, в силу которого иностранный судебный акт приобретает обязательную силу на территории страны признания.

Обязательная сила проявляется в том, что государственные органы страны признания обязаны совершить определенные действия на основании иностранного судебного акта, прошедшего процедуру признания. К проявлениям обязательной силы иностранного судебного акта в РФ можно отнести: а) возможность обращения взыскания на имущество должника или принуждения должника к исполнению обязанности, возложенной иностранным судебным актом (принудительное исполнение иностранного судебного акта); б) возможность включения задолженности, установленной признанным иностранным судебным актом, в реестр требований кредиторов неплатежеспособного должника (п. 3 информационного письма Президиума ВАС РФ № 96); в) иные проявления.

Поскольку в большинстве случаев признание иностранного судебного акта преследует цель обращения взыскания на имущество должника, то процедура придания обязательной силы иностранному судебному акту в законодательстве РФ и зарубежных стран именуется «признание и приведение в исполнение иностранных судебных актов» Регламент Совета Европейского союза № 44/2001 «О юрисдикции, признании и исполнении судебных решений по гражданским и коммерческим делам» (принят в Брюсселе 22.12.2000 // СПС «КонсультантПлюс».. Так как признание иностранного судебного акта по общему правилу представляет собой предпосылку для его последующего принудительного исполнения, то использование в законодательстве термина «признание и приведение в исполнение» вполне обоснованно Зайцев Р.В. Указ. соч. С. 27..

Однако подход, в соответствии с которым признание иностранного судебного акта выступает основанием для принудительного его исполнения, встречает определенные возражения в теории международного гражданского процесса. В частности, А. Муранов и Д. Давыденко отмечают, что в этом случае суд сначала рассматривал бы вопрос о признании иностранного акта, а затем вопрос о его приведении в исполнение Давыденко Д., Муранов А. Вопросы признания и (или) приведения в исполнение иностранных решений в России // Корпоративный юрист. 2007. № 3. С. 11.. В соответствии со ст. ст. 241 - 246 АПК РФ данные вопросы разрешаются судом одновременно, из чего авторы делают вывод, что признание иностранного судебного акта не является необходимой предпосылкой для придания данному акту обязательной силы в стране признания.

Необходимо отметить, что приведенная точка зрения справедлива лишь для ограниченного числа иностранных судебных актов, которые в силу особой правовой природы не требуют признания в судебном порядке. В РФ согласно ст. 415 ГПК РФ к таким актам относятся: а) иностранные судебные акты в отношении личного статуса лица; б) иностранные судебные акты о расторжении брака между российскими и иностранными гражданами; в) судебные акты о расторжении брака между российскими гражданами, проживавшими за рубежом на момент расторжения брака. Данные иностранные судебные акты не требуют признания в судебном порядке, поскольку отсутствует должник, права которого могли быть нарушены соответствующим судебным актом.

Для остальных категорий иностранных судебных актов, где присутствует должник (сторона, против которой вынесен иностранный судебный акт), признание представляет необходимую предпосылку для придания им обязательной силы, поскольку процедура признания призвана гарантировать соблюдение фундаментальных процессуальных прав стороны, против которой выносится иностранный судебный акт.

Далее остановимся на проблеме, которая длительное время носила скорее теоретический характер, а в последние годы приобретает все большее практическое значение. Это вопрос о том, возможно ли признание иностранного судебного решения, не требующего принудительного исполнения, и если да, то в рамках какой процедуры оно должно осуществляться.

В судебно-арбитражной практике этот вопрос возник при рассмотрении искового заявления акционерного общества «БТА Банк» (Республика Казахстан) к ООО «Пектопа» о применении последствий недействительности соглашения о расторжении договора об ипотеке, погашении (аннулировании) в ЕГРП записи о погашении ипотеки в пользу общества «БТА Банк» в отношении двух нежилых помещений, расположенных в Москве, восстановлении в ЕГРП записи о государственной регистрации ипотеки в пользу общества «БТА Банк» в отношении указанных нежилых помещений Дело № А40-55913/12-47-518 АС г. Москвы..

Не вдаваясь в подробное описание фабулы настоящего дела, отметим лишь, что общество «БТА Банк» основывало свои исковые требования на решении Специализированного межрайонного экономического суда г. Алматы (Республика Казахстан) по иску прокурора Медеуского района г. Алматы, заявленному в интересах акционерного общества «Фонд национального благосостояния «Самрук-Казына» о признании соглашения о расторжении договора ипотеки недействительным в полном объеме ввиду отсутствия у представителя общества «БТА Банк» полномочий на его подписание.

К сожалению, Президиум ВАС РФ, констатировав лишь неправомерность ссылки суда кассационной инстанции на ст. 16 АПК РФ в отсутствие указания на международный договор РФ или федеральный закон, которыми предусмотрено обязательное применение в РФ решения суда Республики Казахстан, оставил без подробного анализа вопрос о юридической силе судебного акта иностранного суда, предоставленного в российский суд для подтверждения тех или иных фактов Постановление Президиума ВАС РФ от 15.10.2013 № 8094/13..

Примечательно, что при новом рассмотрении данного дела Девятый арбитражный апелляционный суд в Постановлении от 31.03.2015 пришел к выводу о том, что указанное решение казахстанского суда подлежит признанию на территории Российской Федерации без специального производства. Основанием для подобного вывода послужила ст. 7 Киевского соглашения о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, 1992 г., которая предусматривает, что государства - участники СНГ взаимно признают и исполняют вступившие в законную силу решения компетентных судов, а также ст. 8 Соглашения, которая была интерпретирована таким образом, что в судебном порядке производится только приведение в исполнение решения иностранного суда, тогда как для признания иностранного суда такой порядок не предусмотрен.

Кроме того, суд сослался на п. 1 ст. 52 Минской конвенции, которая содержит норму о том, что вынесенные и вступившие в законную силу судебные решения, не требующие по своему характеру исполнения, признаются на территориях других договаривающихся сторон без специального производства.

Видится, что подобный подход является достаточно неоднозначным.

По общему правилу юридическая сила судебного решения ограничена территорией вынесшего его государства и процедура признания направлена на придание такому решению юридической силы в пределах иностранной юрисдикции.

Все чаще в рамках судебных разбирательств возникает потребность подтвердить обстоятельства, имеющие юридическое значение, судебными актами зарубежных судов, и в этом случае остро стоит вопрос, какие юридические последствия они могут иметь применительно к российскому исковому процессу.

Очевидно, что в такой ситуации не может действовать ни ст. 16 АПК РФ ввиду отсутствия обязательного судебного акта российского суда о признании и приведении в исполнение иностранного судебного решения, ни ст. 69 Кодекса, регулирующая вопросы преюдиции, так как она не распространяется на решения иностранных судов.

Для решения поставленной проблемы видятся возможными несколько подходов.

1. При наличии соответствующего международного договора автоматически признавать судебные решения без задействования специальной процедуры. Очевидным недостатком данного подхода представляется то, что иностранное решение не проходит проверку на соблюдение хотя бы минимальных стандартов надлежащей судебной процедуры (due process) и на соответствие публичному порядку того государства, где это решение будет признаваться и иметь соответствующее юридическое значение.

Более того, видится не вполне обоснованным и достаточно дискуссионным рассматривать судебные акты, содержащие определенные юридические квалификации и вследствие этого претендующие на признание этих квалификаций в иностранном судебном разбирательстве в качестве не требующих принудительного исполнения.

Тот факт, что иностранное судебное решение не требует выдачи исполнительного листа, не может означать его приравнивание к национальным судебным актам, особенно в тех случаях, когда такое решение претендует на порождение определенных юридических последствий на территории иностранного государства. Это не согласуется с концепцией территориальности судебных разбирательств.

2. Противоположный подход в виде отказа в признании за решением, не исследованным в рамках процедуры признания и приведения в исполнение, какой бы то ни было юридической силы. Этому подходу также свойственны недостатки, обусловленные преимущественно тем, что он не соответствует глобальным целям эффективной защиты нарушенных прав частных лиц в ходе судебного процесса и нарушает общую тенденцию в стремлении государств к обеспечению трансграничного (экстерриториального) характера процесса.

3. Третий подход основан на применении теории весомого (или существенного) доказательства, суть которой заключается в том, что решение иностранного суда рассматривается не как решение суда, но как доказательство определенных юридических фактов, которые могут быть подтверждены или опровергнуты иными доказательствами по делу.

Такой подход также не идеален и порождает целый ряд вопросов о том, нужно ли оценивать решение с позиции наличия или отсутствия оснований для отказа в признании и приведении в исполнение иностранного судебного решения (например, непротиворечие публичному порядку) с учетом того, что заявление о выдаче экзекватуры не подавалось (а в определенных случаях и не могло быть подано в связи с отсутствием надлежащей подсудности).

Помимо этого, при рассмотрении иностранного судебного акта в качестве весомого доказательства и необходимости подтверждения фактов, установленных иностранным судебным решением, иными доказательствами допускается ситуация пересмотра решения иностранного суда по существу, что противоречит ч. 4 ст. 243 АПК РФ. В качестве контраргумента можно отметить, что запрет пересмотра по существу направлен только на рассмотрение вопроса о выдаче экзекватуры, а не на рассмотрение вопроса об оценке иностранного судебного акта в рамках иного судебного процесса.

Во всяком случае, применение такого подхода делает необходимым рассмотрение вопроса о юридической силе иностранного судебного акта как в аспекте вступления его в законную силу по праву государства места вынесения, так и в аспекте отсутствия препятствий для получения экзекватуры на такой судебный акт в государстве места признания.

4. Может применяться также компромиссный подход, согласно которому разрешение вопроса о признании иностранного судебного решения (не требующего выдачи исполнительного листа) может осуществляться в ходе рассмотрения дела, в котором такое решение представлено для подтверждения тех или иных фактов (экзекватура внутри другого процесса). По сути это будет означать, что в рамках одного судебного процесса судом оценивается вопрос о потенциальной возможности получения экзекватуры на иностранное судебное решение по другому судебному процессу, коим подтверждаются факты, имеющие юридическое значение для первого судебного процесса Постановление ФАС Московского округа от 17.02.2009 по делу № А40-2905/08-62-3, где в ходе рассмотрения заявления об обязании ответчика внести в реестр акционеров запись о переходе права собственности на акции был решен вопрос о признании решения иностранного суда о несостоятельности (банкротстве), которым, по мнению истца, подтверждался переход прав на акции.. При следовании данному подходу суд также будет обязан оценивать иностранное судебное решение на предмет наличия или отсутствия оснований для отказа в его признании и принудительном исполнении.

С учетом изложенного наиболее адекватным (за рядом исключений) для решения вопроса о юридической силе не прошедшего процедуру признания иностранного судебного решения видится третий подход (теория весомого (существенного) доказательства), в соответствии с которым юридические факты, подтверждаемые таким решением, должны быть также подтверждены и иными доказательствами.

Иначе говоря, такое судебное решение, как не обладающее признаками преюдициальности и обязательности, не может быть единственным доказательством обстоятельств, которые в нем установлены (например, вопросы действительности/недействительности сделок, вопросы правопреемства и т.д.).

Подводя итог, хотелось бы отметить, что в современных условиях основной вопрос, который стоит и перед российским законодателем, и перед российской судебной системой, заключается в поиске адекватного и эффективного механизма признания и приведения в исполнение иностранных судебных решений, который бы, с одной стороны, позволил обеспечить экстерриториальность вынесенных судебных актов, а значит, и однократность судебного процесса для стороны, предотвращение параллельных процессов по аналогичному спору, но с другой - позволил бы обеспечить в необходимых случаях национальный суверенитет и защиту публичных интересов государства.

В таких условиях вопрос о выдаче российскими арбитражными судами экзекватуры на решения иностранных судов не может решаться однозначно, и требуется создание современного и эффективного международно-правового режима, в рамках которого найдены были бы гармонизированные подходы в отношении определения международной подсудности во избежание обхода закона и недобросовестного forum shopping, в особенности в отношении вопросов исключительной международной подсудности; оснований для отказа в выдаче экзекватуры; порядка оказания международной правовой помощи как гарантии вынесения обоснованного судебного акта, соответствующего мировым стандартам осуществления правосудия.

судебный отказ иностранный акт

1.2 Договорная регламентация отказа в признании и исполнении иностранных судебных решений

В юридической литературе справедливо отмечается несовершенство закрепляемого отечественным правом режима признания и исполнения решений судов других государств, потребность в его смягчении, что, на наш взгляд, и предопределяет мнение некоторых исследователей о возможности признания и исполнения иностранного судебного решения не только при отсутствии международного договора, но и без учета принципа взаимности. Право на признание иностранного судебного решения в этом случае рассматривается как субъективное право гражданина, реализация которого не может зависеть от названных обстоятельств Крохалев С.В. Категория публичного порядка в международном гражданском процессе. СПб., 2006..

В условиях сближения и унификации судопроизводства цивилизованных государств Россия как суверен в законодательной и международной сфере может отказаться от принципа необходимости наличия международного договора, законодательно закрепив согласие на признание и приведение в исполнение иностранного решения иным образом, в частности на основе принципа взаимности либо ограничившись проверкой иностранного решения на соответствие требованиям публичного порядка. Очевидно, что изменение подходов к сущности института приведения в исполнение решения иностранного суда неизбежно, однако поспешность в этом вопросе недопустима, учитывая сложившиеся реалии в сфере международного права и международного гражданского процесса. Требуются дополнительные исследования, мониторинг новейшей зарубежной практики в сфере признания и взвешенный подход к решению проблемы с учетом возможных правовых последствий.

Межотраслевой характер института признания и приведения в исполнение иностранного судебного решения и новые вызовы в условиях глобальной экономики требуют унификации норм ГПК РФ и АПК РФ в рамках работы над Концепцией гармонизации гражданского процессуального законодательства, с тем чтобы повысить конкурентоспособность и востребованность российской судебной системы.

Концепция единого Гражданского процессуального кодекса РФ отражает новую тенденцию отечественной доктрины относительно признания и исполнения решений иностранных судов. Ее разработчики предлагают предусмотреть оговорку о возможности признания и обращения к исполнению в России иностранных судебных и арбитражных решений на основе не только международного договора и федерального закона, но и принципа взаимности Концепция единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации / Вступ. слово П.В. Крашенинникова. М., 2015. С. 198..

Таким образом, в едином ГПК России должна получить нормативное закрепление сформулированная ранее правовая позиция Судебной коллегии Верховного Суда РФ от 07.06.2002 № 5-Г02-64 о возможности признания иностранного судебного решения на основе принципа взаимности. По мнению Коллегии, «ходатайство о признании и исполнении иностранного решения может быть удовлетворено компетентным российским судом и при отсутствии соответствующего международного договора, если на основе взаимности судами иностранного государства признаются решения российских судов» (речь в данном деле идет об английском судебном решении).

Либеральный подход к признанию иностранных судебных решений при отсутствии международного договора получил развитие в разделе V проекта Исполнительного кодекса РФ (далее - проект ИК РФ), закрепляющем правила исполнения решений иностранных судов и иностранных третейских судов (арбитражей) в Российской Федерации и российских судов за рубежом. Согласно ч. 1 ст. 263 проекта ИК РФ «порядок исполнения в Российской Федерации решений иностранных судов и иностранных арбитражей определяется соответствующими международными договорами Российской Федерации. В случае отсутствия международного договора исполнение... осуществляется на основе взаимности. Наличие взаимности предполагается в каждом случае, если заинтересованными лицами не будет доказано иное».

Таким образом, выдача экзекватуры возможна, во-первых, при наличии международного договора, во-вторых, при отсутствии международного договора в целях реализации общепризнанных правовых принципов (ст. 15 Конституции РФ), к которым проект ИК РФ относит принцип взаимности.

Такой подход можно было бы считать соответствующим ч. 4 ст. 15 Конституции РФ. Однако возникает вопрос: есть ли достаточные доказательства того, что взаимность является общепризнанным правовым принципом? Сложность, на наш взгляд, может заключаться и в подтверждении факта взаимности. В частности, какие доказательства в этом случае стороны должны дополнительно представить в суд для выдачи экзекватуры?

Отметим, что отсутствуют какие-либо теоретические или практические препятствия для признания определений иностранных судов о применении обеспечительных мер. Признание определений вполне соответствовало бы принципу международной вежливости, нашедшему поддержку в судебно-арбитражной практике и гласящему, что государство должно «вежливо и обходительно» относиться к иностранным правопорядкам и актам, выносимым иностранными судами Определение ВАС РФ от 26.07.2012 № ВАС-6580/12 по делу № А40-119397/11-63-950; Постановление ФАС Дальневосточного округа от 11.01.2012 № ф03-3393/2011 по делу № А73-10214/2008 // СПС «Консультант Плюс»..

В юридической литературе предлагается рассматривать взаимность как процессуальную презумпцию, бремя опровержения которой возлагается на должника. В принципе, такой подход представляется допустимым, однако он должен быть единым как в арбитражном, так и в гражданском процессе. Могут возникнуть и иные сложности, например когда в той или иной стране отдельные решения будут признаны и исполнены, а в исполнении других отказано. Как определить, имеет ли место взаимность в названном случае? Должна ли идти речь о полной или относительно полной взаимности при исполнении иностранных судебных актов? Понятие «относительно полная взаимность» столь неопределенно, что вызовет на практике разнообразное толкование и подходы к исполнению и признанию иностранных судебных решений.

По мнению В.В. Яркова, необходимо различать полную и частичную взаимность, причем частичная взаимность им понимается как исполнимость не всех, а большей, значительной группы судебных решений иностранного государства Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. проф. В.В. Яркова. М., 2014. С. 531.. Неопределенность понятия «большая, значительная группа судебных решений» также может вызвать проблемы у правоприменителя. В то же время, несомненно, отдельные отказы в признании российских судебных решений иностранными судами (как, собственно, и иностранных российскими судами) по соображениям публичного порядка не должны влиять на понимание начал взаимности. Доказывание факта полной, относительно полной и частичной взаимности должно возлагаться на должника (его представителя), однако сможет ли он представить суду такие доказательства, будут ли они ему доступны? Ведь единого (доступного) банка данных о признанных и непризнанных иностранных судебных решениях нет. Вряд ли заинтересованные лица смогут представить в суд доказательства признания решений российских судов судами соответствующего иностранного государства, поскольку в их распоряжении еще меньше способов для истребования указанной информации, чем у органов судебной власти, затраты на получение такой информации могут оказаться довольно высокими. Очевидно, что при невозможности подтвердить факт взаимности суд должен по ходатайству заинтересованного лица оказать содействие в истребовании у соответствующих органов иностранного государства такой информации.

В этой связи представляет интерес опыт Англии и Уэльса, где признание и исполнение решений иностранных государственных судов требует прохождения особой процедуры регистрации этих решений в Высоком суде (HighCourt) в Лондоне. При этом каждое решение должно быть переведено на английский язык и приложено к судебному ходатайству или к исковому заявлению (в зависимости от ситуации) вместе с разъяснительным заявлением в форме письменных свидетельских показаний (affidavit). Регистрация решения иностранного государственного суда происходит следующим образом.

1. Если речь идет о решении судебного органа государства - члена ЕС или государства - участника Луганской конвенции о юрисдикции и приведении в исполнение судебных решений по гражданским и коммерческим делам 1988 года (а это члены Европейской ассоциации свободной торговли, такие как Норвегия, Исландия и другие) Конвенция о юрисдикции и приведении в исполнение судебных решений по гражданским и коммерческим делам (Вместе с «Протоколом № 1 о некоторых вопросах юрисдикции, процедуры и исполнения», «Протоколом № 2 о единообразном толковании Конвенции», «Протоколом № 3 о применении статьи 57» и «Совместными заявлениями представителей правительств...») [рус., англ.] (Заключена в г. Лугано 16.09.1988) Международные конвенции о взаимодействии судов и судебно-правовом сотрудничестве по гражданским и коммерческим делам. Библиотечка журнала «Вестник ВАС РФ». Специальное приложение к № 10, октябрь 2000 года.М.: ЮРИТ-Вестник, 2000. С. 29 - 64., то действует упрощенная процедура регистрации. Решение судебного органа другого государства, по сути, регистрируется автоматически (в отсутствие какого-либо из обстоятельств, перечисленных в Брюссельской конвенции по вопросам юрисдикции и принудительного исполнения судебных решений в отношении гражданских и коммерческих споров 1968 года, перечень которых ограничен: противоречие публичному порядку, наличие ранее вынесенного судебного решения в каком-либо ином государстве по тому же делу с участием тех же сторон и т.д.) Брюссельская конвенция по вопросам юрисдикции и принудительного исполнения судебных решений в отношении гражданских и коммерческих споров (Извлечение) (Заключена в г. Брюсселе 27.09.1968) «О признании и исполнении иностранных судебных решений по экономическим спорам (Документы и комментарии)». Библиотечка Вестника ВАС РФ.- М.: ЮРИТ-Вестник, 1999. С. 196 - 208. (Извлечение)..

2. Если регистрируется решение судебного органа государства - члена Британского содружества (Commmonwealth) или государства, с которым у Великобритании есть международное соглашение о взаимном признании и приведении в исполнение судебных решений, будет также действовать упрощенная процедура, по сути, аналогичная описанной выше.

3. Если решение вынесено судебным органом государства, не являющегося участником Брюссельской или Луганской конвенций, членом Британского содружества, а также не имеющего с Великобританией соглашения о взаимном признании и приведении в исполнение судебных решений (в числе таких государств Российская Федерация, США и др.), для признания и исполнения судебных решений имеет место особая процедура, отличная от описанной выше.

Прежде всего следует отметить, что требуется подача не ходатайства, а отдельного иска, в основании которого - решение иностранного суда. В процессе принятия решения об удовлетворении (или неудовлетворении) заявленных исковых требований английский суд будет руководствоваться нормами общего права (commonlaw). Прежде всего речь идет о нормах английского международного частного права, регулирующих вопрос юрисдикции/компетенции иностранного суда рассматривать спор по существу. Это нормы довольно сложные, и применение их к обстоятельствам конкретного дела не всегда проходит гладко. Среди них следует отметить установление судом резидентства (места жительства) ответчика или места осуществления им своей деятельности (в случае если ответчик - юридическое лицо) или факта признания (тем или иным способом) самим ответчиком компетенции суда, вынесшего решение, а также факта полноты рассмотрения спора и окончательного характера судебного решения и др.

Следует отметить, что во всех рассмотренных выше случаях существует возможность обжаловать решение суда о признании и исполнении иностранного судебного решения.

Также примечательно, что английский суд не считает себя компетентным рассматривать дела о признании решений иностранных судов, связанных с применением иностранного налогового (фискального) законодательства. Это очень давний исторически сложившийся принцип, который фактически означает, что потакого рода делам признание и исполнение решения иностранного суда в Англии не допускается.

Судебная практика в области признания и исполнения решений иностранных судов в Англии и Уэльсе весьма разнообразна. Тем не менее английские суды постоянно демонстрируют приверженность установившимся принципам, последовательно претворяя их в жизнь. В качестве интересного примера можно привести дело DesarrolloImmobiliario Y NegociosIndustrialesDeAlta v. KaderHoldingsCompanyLimited [2014] EWHC 1460 (QB), по которому английским судом рассматривался вопрос о признании решения американского суда и, соответственно, о компетенции суда штата Аризона рассматривать спор в случае, когда ответчиком является компания, зарегистрированная на Бермудских островах, предметом спора - гарантия в отношении аренды объекта недвижимости, находящегося в Мексике, притом что финансирование проекта осуществлялось банком из Аризоны. Тщательно проанализировав и применив ряд соответствующих норм общего права, суд пришел к выводу, что иск о признании решения суда штата Аризона следует удовлетворить.

Еще одним примером может служить дело JointStockCo «Aeroflot-RussianAirlines» v. Berezovsky&Another [2014] EWCA Civ 20, где рассматривался вопрос о признании решения российского суда, присудившего уплату денежной компенсации компании «Аэрофлот» в ситуации, когда российский суд индексировал с учетом инфляции размер убытков, ранее присужденных истцу по данному делу другим российским судом (размер присужденных компании убытков был увеличен).

В английском суде Аэрофлоту было отказано в признании решения на уровне первой инстанции со ссылкой на то, что последующее решение российского суда об индексации нарушило принцип окончательности и обязательности судебного решения. Примечательно, что отказ был дан после рассмотрения дела по упрощенной процедуре (summaryjudgment), без детального рассмотрения дела с представлением свидетельских/экспертных показаний и т.д. Компания «Аэрофлот» обжаловала отказ в Апелляционный суд, который вынес иное решение, сославшись на то, что упрощенная процедура являлась неподходящей для данного дела, в котором требовались показания экспертов по российскому праву относительно того, можно ли считать решение российского суда (до индексации) окончательным. По сути, дело можно было вернуть на рассмотрение в нижестоящую инстанцию для прохождения его по обычной, неупрощенной процедуре.

В деле «Альфа-Банк против Трефилова» (OJSC «AlfaBank» v.Trefilov [2014] EWHC 1806 (Comm), [2014] All ER (D) 117) английский суд рассматривал исковое заявление о признании и исполнении в Англии решения Мещанского районного суда г. Москвы о выплате ответчиком г-ном Трефиловым суммы в размере 371408563,97 руб. по гарантии, выданной им в апреле 2008 года. Истец заявил о соблюдении всех требований английского права, в частности о том, что решение российского суда в данном деле являлось окончательным и что суд обладал компетенцией рассматривать данное дело. Ответчик же выдвинул целый ряд возражений, ссылаясь среди прочего на то, что он не принимал участия в судебном процессе в России и не имел возможности защищаться против иска; что российскому суду не были представлены все сведения о фактах и документы для установления ответственности гаранта по иску. Ответчик заявил, в частности, что он подписывал совсем другую гарантию. Следовательно, ответчик ходатайствовал об инициировании полного судебного процесса с раскрытием информации, сбором и представлением доказательств и т.д.

Суд отклонил требования ответчика, сочтя их безосновательными, и удовлетворил иск Альфа-Банка.

В деле «ОАО ВТБ Банк против САХО и г-на С.» английский суд признал неубедительными доводы защиты г-на С. об отсутствии оснований в признании 16 решений российских судов, указав следующее. Причина, почему обвинения г-на С. в неправомерном поведении ВТБ не поднимались в российском процессе и не были рассмотрены российскими судами, не была связана с какими-либо действиями ВТБ или с убеждением г-на С. в том, что он был не в состоянии воспользоваться имеющимися средствами защиты. САХО и г-н С. не имели средств защиты против исков, которые рассматривались российскими судами, помимо тех, которые они выдвинули, и они знают об этом. Г-н С. не приблизился к демонстрации обоснованной защиты в исполнительном производстве на основании якобы сознательной, намеренной нечестности ВТБ в процессе российских разбирательств, а также к демонстрации обоснованной защиты на основании принципов государственной политики или естественной справедливости. Предлагаемые г-ном С. средства защиты в английском суде были созданы в целях воспрепятствования исполнительному производству и были абсолютно необоснованными. Г-н С. не имеет перспективы успешной защиты от принудительного исполнения выплаты основных сумм и договорных процентов в пользу ВТБ, заявленных в исполнительном производстве. Ввиду отсутствия другой причины для судебных слушаний должно быть вынесено судебное решение в отношении этих сумм EnglandandWalesHighCourt.JSC VTB Bank v. Skurikhin and others.Judgmentof 13 February 2014 [2014] EWHC 271 (Comm)..

Мы разделяем позицию В.Д. Зорькина о необходимости расширения соответствующего инструментария для взаимного признания и приведения в исполнение решений российских и иностранных судов, включая решения судов Англии и Уэльса, что будет соответствовать интересам и России, и Англии, а также способствовать развитию бизнеса, однако очевидно, что без сближения научных доктрин и уважительного отношения к судебным юрисдикциям друг друга сделать это будет очень трудно.

1.3 Правовые последствия отказа в признании и исполнении иностранных судебных решений для граждан и юридических лиц

Несмотря на то что государства избирают для себя какую-либо идеологему в области выдачи экзекватуры на решения иностранных судов, будь то самое либеральное следование идеям международной вежливости либо же более строгая обусловленность наличием действующего международного договора, все же представляется, что эти посылы лежат в большей степени в области внешней политики, нежели права. А все протекционистские, защитные цели, которые этим преследуются, могут быть перенесены сугубо в юридическую плоскость и решены более прикладными механизмами, которые именуются основаниями для отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений. Этих оснований несколько, и каждое из них решает как локальную задачу по обеспечению субъективных прав частных лиц на справедливое судебное разбирательство, так и более глобальную - по защите публичного порядка.

Совершенно очевидно, что надлежащее извещение всех участников судебного процесса о дате и месте проведения судебных заседаний является необходимой предпосылкой обеспечения справедливого и публичного разбирательства дела. В делах с участием иностранных лиц в качестве ответчика и третьих лиц без самостоятельных требований в зависимости от того, насколько тщательно и правильно исполнит суд свои обязательства по их извещению, в последующем в рамках принудительного исполнения вынесенного решения в зарубежной юрисдикции будет решаться вопрос о возможности выдачи на него исполнительного листа.

В последние годы арбитражными судами РФ был сформирован целый ряд правовых позиций по указанному аспекту. В частности, решался вопрос о том, кто несет бремя невозможности извещения иностранного участника процесса по его юридическому адресу: само лицо, которое не обеспечило такую возможность, либо истец, который не имеет возможности получить судебную защиту своих прав в связи с невозможностью извещения ответчика в иностранной юрисдикции.

В отличие от сугубо национальных судебных разбирательств процесс с участием иностранных лиц, ведущийся с задействованием инструментов международной правовой помощи, обладает существенной спецификой, обусловленной, в частности, более активной ролью суда, который обязан предпринять все необходимые меры для установления адреса ответчика и вручения ему судебных документов.

С одной стороны, имеет право на существование подход, что если в имеющихся в распоряжении суда документах содержатся сведения о том, что местонахождение ответчика не совпадает с юридическим адресом, то суд должен известить лицо по этим адресам. В случае отсутствия такой информации бремя отсутствия извещения несет именно то лицо, которое не позаботилось о получении корреспонденции по юридическому адресу как единственному указанному в договорах и известному контрагентам.

Это в целом согласуется с позицией Европейского суда по правам человека, который считает извещение надлежащим, если государственным органом были приняты все необходимые меры по извещению иностранного лица и извещение не было получено этим лицом по причине несовершения самим заявителем действий, необходимых для получения им своей почтовой корреспонденции.

Однако, с другой стороны, необходимо учитывать специфику извещения лица, находящегося в одном государстве, о судебном процессе, ведущемся в другом государстве. В этом контексте с обязанностью частного лица обеспечивать получение корреспонденции по юридическому адресу коррелирует публичная обязанность суда, осуществляющего рассмотрение спора, предпринять все возможные и необходимые меры для извещения ответчика и удостовериться в таком извещении с целью обеспечения его фундаментального права на судебную защиту.

Для того чтобы запрашивающее государство могло считаться выполнившим обязательство по извещению ответчика, находящегося в иностранном государстве, оно должно не только направить соответствующее судебное поручение о вручении, но и дождаться получения от суда запрашиваемого государства доказательств такого вручения либо, если правовая помощь не могла быть оказана, сведений об обстоятельствах, которые препятствуют исполнению поручения (п. 5 ст. 8 Минской конвенции Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (Минск, 22.01.1993).). Эта норма накладывает на суд обязательство дать правовую оценку факту неизвещения лица и либо предпринять необходимые действия с целью извещения (затребование у истца информации о дополнительных известных адресах, по которым ответчик может быть извещен), либо принять и разъяснить истцу риски последующего возможного отказа в признании и приведении в исполнение решения по мотиву ненадлежащего извещения.

Кроме того, важной гарантией, закрепленной, в частности, в ст. 15 Гаагской конвенции о вручении за границей судебных и внесудебных документов по гражданским и торговым делам 1965 г. (далее - Гаагская конвенция), является наделение суда правом выносить решения без подтверждения о вручении или доставке документов лишь в случае, когда документ был передан установленным способом уполномоченному органу запрашиваемого государства для вручения; с даты отправления документа истек период времени, определенный судьей как достаточный, но который составляет не менее шести месяцев.

Соответственно, в тех случаях, когда иностранным судом устанавливается срок для вручения повестки, объективно недостаточный для возможности осуществления всех необходимых мер для извещения лица (судами как запрашиваемого, так и запрашивающего государства), это также рассматривается в качестве нарушения в части обеспечения процессуальных гарантий в области надлежащего извещения о ведущемся судебном разбирательстве. По общему правилу суд, начиная процесс без явки иностранного ответчика, должен описать предпринятые меры по извещению, обосновать соблюдение международно-правовых процессуальных стандартов в названной сфере.

В этом контексте следует признать устоявшейся практику арбитражных судов РФ Определение АС г. Москвы от 09.09.2011 и Постановление ФАС Московского округа от 16.01.2012), вынесенные по делу № А40-62226/11-50-520. по отказу в выдаче исполнительных листов на решения иностранных судов, вынесенные без исследования вопросов о надлежащем извещении ответчика о судебном заседании и без соответствующего отложения при необходимости судебного заседания, как нарушающие фундаментальное право на судебную защиту.

В указанных обстоятельствах более справедливым и сбалансированным с точки зрения правовой регламентации порядка извещения российских лиц о процессах в иностранных государствах представляется подход, учитывающий не только соблюдение самим лицом обязанности получения корреспонденции по юридическому адресу, но и выполнение судами запрашивающего и запрашиваемого государств коррелирующей обязанности по принятию всех необходимых мер для надлежащего извещения.

Однако наибольший интерес представляет правовая позиция, получившая закрепление в упоминавшемся выше Постановлении Президиума ВАС РФ от 28.01.2014 № 3366/13, где перед судом стоял вопрос выбора, какое извещение - эффективное (т.е. в отношении которого у суда отсутствуют сомнения в получении адресатом соответствующих сведений) или официальное (осуществляемое в соответствии с Гаагской конвенцией, т.е. через Минюст России как уполномоченный центральный орган), считать необходимой предпосылкой для выдачи экзекватуры на решение иностранного суда в силу п. 2 ч. 1 ст. 244 АПК РФ.

В ходе рассмотрения дела в арбитражных судах первой и кассационной инстанций был установлен факт надлежащего извещения ответчика о предъявлении к нему иска в Высокий суд Англии и Уэльса.

В пользу принятия концепции эффективного извещения очевидно говорили следующие аргументы.

Во-первых, арбитражными судами установлено, что ответчик был действительно извещен о поданном против него иске в английский суд и такое извещение соответствовало российскому процессуальному законодательству.

Во-вторых, между истцом и ответчиком было заключено пророгационное соглашение о наделении английских судов компетенцией рассматривать возникающие между сторонами споры. Указанное обстоятельство по общему правилу свидетельствует о том, что стороны принимают на себя возможные риски применения компетентным судом своих процессуальных норм, многие из которых могут быть неизвестны процессуальному законодательству других государств (к числу таких норм могут быть отнесены, как в данном деле, правила о вынесении так называемого default judgment (решение против надлежащим образом извещенного, но не явившегося в суд ответчика), правила об уплате судебных залогов).

В-третьих, Гаагская конвенция (ч. 2 ст. 5) исходит из того, что, за исключением случаев, когда требуется вручение документа в особом порядке, документ может быть всегда непосредственно доставлен адресату, если тот согласен его добровольно принять. В рамках данного дела уведомления были ответчиком получены, возражений против их принятия не последовало.

Важно отметить, что Гаагская конвенция содержит важные механизмы защиты прав ответчика как до, так и после вынесения заочного решения.

Прежде всего это касается обязанности суда, рассматривающего дело, отложить вынесение решения до установления факта вручения документа в соответствии с официально предусмотренными требованиями запрашиваемого государства или факта действительного вручения ответчику лично. Такие гарантии английским судом были соблюдены: рассмотрение дела было отложено более чем на 7 месяцев, при этом суд оценил факт действительного вручения документов ответчику и счел его состоявшимся.

Альтернативная эффективному (действительному) извещению концепция официального извещения, которая в итоге была избрана Высшим Арбитражным Судом РФ, всей совокупности упомянутых факторов и обстоятельств не учитывает и исходит из сугубо формальной логики применения международных договоров, основанной на положениях Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.

Речь идет о том, что в заявлении, сделанном Российской Федерацией при ратификации Гаагской конвенции, содержится оговорка, что извещение способами, предусмотренными ст. 10 (в частности, посредством пересылки судебных документов по почтовым каналам непосредственно лицам, находящимся за границей), не допускается. Это заявление должно расцениваться как препятствующее тому, чтобы считать надлежащим такое извещение о судебном процессе, которое направлено с нарушением норм международного договора РФ, несмотря на заключение сторонами пророгационного соглашения.

При этом ВАС РФ сделал важную оговорку, что по общему правилу подобные извещения сами по себе не должны порождать у получивших их лиц какие-либо неблагоприятные правовые последствия, связанные с неучастием в судебном процессе, за исключением тех случаев, когда указанные лица, получив извещения, все-таки приняли участие в иностранном разбирательстве, в том числе посредством представления объяснений суду иностранного государства. Тогда в силу действия принципа процессуального эстоппеля такие лица впоследствии не вправе ссылаться на ненадлежащее уведомление о судебном разбирательстве как на основание для отказа в признании и приведении в исполнение иностранного судебного решения.

Важным элементом построения эффективного режима принудительного исполнения иностранных судебных решений является оценка судом, принимающим решение о выдаче экзекватуры, компетенции суда, вынесшего решение. Во многих странах действуют правила о косвенной международной подсудности, наделяющие суд в рамках дела о выдаче экзекватуры осуществлять оценку компетенции суда, вынесшего решение, на предмет ее соответствия нормам о прямой международной подсудности, установленным как в национальном законодательстве, так и в нормах международного права Гафаров С.Э. Основные модели международной подсудности гражданских дел в национальном праве: Дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2012..

В России подобный инструментарий ограничен лишь применением норм об исключительной международной подсудности, которые, будучи составной частью публичного порядка, препятствуют признанию и приведению в исполнение решений иностранных судов, вынесенных с их нарушением.

В последние годы острым вопросом, требовавшим четкого судебного толкования, стало разграничение компетенции между российскими и иностранными судами в сфере трансграничных корпоративных споров.

Трудность здесь заключается в некотором диссонансе между правилами, которые определяют внутригосударственную подведомственность споров арбитражным судам, и правилами, определяющими исключительную международную подсудность трансграничных корпоративных споров. Если ст. 33 АПК РФ относит к специальной подведомственности арбитражных судов практически все категории корпоративных споров, поименованные в ст. 225.1 Кодекса (это и споры, связанные с созданием, реорганизацией и ликвидацией юридического лица, споры, связанные с принадлежностью акцией и долей участия, споры об обжаловании решений органов управления юридического лица, споры, связанные с эмиссией ценных бумаг, и проч.), то ст. 248 относит к исключительной компетенции арбитражных судов РФ по делам с участием иностранных лиц только споры, связанные с учреждением, регистрацией или ликвидацией на территории России юридических лиц, а также с оспариванием решений органов этих юридических лиц.

Это приводит к тому, что арбитражные суды при очерчивании пределов своей исключительной компетенции по данной категории дел зачастую ссылаются совместно на п. 10 ч. 1 ст. 247, и на ч. 4.1 ст. 38, и на ст. 225.1 АПК РФ, что видится необоснованным, поскольку ст. 225.1 в совокупном применении с ч. 4.1 ст. 38 охватывает только внутригосударственные корпоративные споры и не определяет компетенции арбитражных судов в случаях, если в спорном правоотношении, пусть даже отнесенном данной статьей к категории корпоративных споров, участвуют иностранные лица. В отношении трансграничных корпоративных споров пределы компетенции зарубежных судов за счет применения правил об исключительной международной подсудности определяются лишь на основе главы 32 АПК РФ.

Важным прецедентом по рассматриваемой проблематике стало Постановление Президиума ВАС РФ от 23.10.2012 № 7805/12, которым впервые были очерчены пределы исключительной международной подсудности российских арбитражных судов по корпоративным спорам и определены ее правовые основания.

В частности, суд счел решение Окружного суда города Лимассола (Республика Кипр) в части признания недействительным разрешения головной российской компании своему дочернему обществу на отчуждение принадлежащих ему долей в уставном капитале третьей компании нарушающим нормы об исключительной компетенции российских арбитражных судов, установленные п. 5 ч. 1 ст. 248 АПК РФ.

Между тем остается множество не решенных в судебной практике актуальных вопросов определения международной юрисдикции по корпоративным спорам. В том числе: необходимо ли арбитражному суду признавать свою исключительную международную подсудность в спорах по искам учредителей и участников юридического лица о возмещении убытков, причиненных юридическому лицу, о признании недействительными сделок, совершенных юридическим лицом, и (или) о применении последствий недействительности таких сделок и ряду других, при условии участия в них иностранных лиц, на основании ч. 4.1 ст. 38 и ст. 225.1 АПК РФ либо же компетенция должна определяться лишь с использованием правового инструментария главы 32 АПК РФ?

Видится, что ответ на этот вопрос должен быть аналогичен указанному ранее: нормы ст. ст. 247, 248 и 249 главы 32 АПК РФ являются специальными по отношению к положениям статей о подсудности внутригосударственных корпоративных споров арбитражным судам. При этом в отсутствие иных указаний и специальных правил о компетенции арбитражных судов по рассмотрению таких споров с участием иностранных лиц представляется возможным использовать принцип тесной связи и применять п. 10 ч. 1 ст. 247 АПК РФ.

Важным следствием этого подхода является то, что при рассмотрении корпоративных споров трансграничного характера арбитражные суды могут использовать данную аргументацию и расширительно толковать пределы своей международной подсудности, однако отказ в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений будет обоснованным лишь в том случае, если такое решение принято с нарушением норм об исключительной международной юрисдикции российских арбитражных судов, установленных в п. 5 ч. 1 ст. 248 АПК РФ.

Вопрос применения оговорки о публичном порядке арбитражными судами данного защитного механизма заслуживает отдельного подробного рассмотрения, однако в рамках настоящей статьи хотелось бы остановиться лишь на отдельных аспектах данной проблематики.

Как известно, 26 февраля 2013 года Президиумом ВАС РФ было принято информационное письмо № 156 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о применении оговорки о публичном порядке как основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений» (далее - Обзор), которое обобщило более чем 15-летнюю практику арбитражных судов РФ по рассмотрению данной категории дел. Долгое время суды сталкивались со сложностью наполнения самой категории «публичный порядок» относительно конкретным содержанием.

Общий идеологический посыл Обзора заключался в демонстрации того, что ссылка на противоречие публичному порядку должна являться экстраординарным основанием для отказа в признании и приведении в исполнение иностранных решений, к которому суды должны прибегать лишь в исключительных случаях при наличии веских оснований.

Именно поэтому сам текст документа был концептуально структурирован таким образом, чтобы конкретизировать правовые табу, наличие которых в иностранных судебных решениях является абсолютно неприемлемым для российского правопорядка.

Однако с принятием Обзора конкретизация порядка применения оговорки о публичном порядке как основания для отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений не прекратилась, а, напротив, получила серьезный импульс для дальнейшего развития.

В этом ключе интерес представляет анализ правовых позиций, содержащихся в Постановлении ВАС РФ от 08.10.2013 № 6004/13.

Так, в нем было детализировано, в каких случаях непривлечение к участию в деле третьих лиц может быть расценено как нарушение их фундаментального права на судебную защиту, препятствующее приведению в исполнение соответствующего иностранного судебного решения.

Такое основание для отказа в выдаче экзекватуры было напрямую применено в упомянутом выше Постановлении ВАС РФ от 23.10.2012 № 7805/12, где суд счел, что признание кипрским судом недействительным договора купли-продажи доли в уставном капитале, покупателем по которому выступала российская компания, которая не заключала пророгационное соглашение о выборе суда данного государства в качестве компетентного и не давала добровольного согласия на участие в судебном разбирательстве в указанном суде, является нарушением публичного порядка Российской Федерации. Такое нарушение было усмотрено судом в том, что право на суд, гарантированное ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., включает в себя право лица участвовать в тех судебных процессах, в рамках которых решаются вопросы о его правах и обязанностях.

В Постановлении от 08.10.2013 № 6004/13 Президиум ВАС РФ уточнил, что нарушение прав третьих лиц на судебную защиту может признаваться нарушением публичного порядка и, как следствие, основанием для отказа в признании и приведении в исполнение соответствующего иностранного решения лишь в тех случаях, когда это решение непосредственно затрагивает права и законные интересы таких третьих лиц. В рассматриваемом деле суд счел, что права российских компаний как последующих цессионариев решением Высокого суда Северной Ирландии напрямую не затрагиваются.

При этом ВАС РФ справедливо отметил, что для заявления довода о нарушении иностранным решением российского публичного порядка стороны должны были задействовать процессуальные механизмы, предоставляемые им зарубежным правопорядком. Речь идет, в частности, о возможности заявить ходатайство о привлечении их к участию в деле на основании п. 6 (2) раздела 15 Правил Высокого суда правосудия Северной Ирландии> либо подать самостоятельный иск об оспаривании заключенных ими сделок и обжаловать принятое судом решение.

Рассматриваемое Постановление ВАС РФ примечательно еще и тем, что в нем процедура выдачи экзекватуры на решение иностранного суда впервые была встроена в качестве элемента в общую конструкцию по обеспечению соблюдения международного публичного порядка. Имеется в виду то обстоятельство, что суд аргументировал наличие оснований для признания и приведения в исполнение решения ирландского суда необходимостью выполнения норм Конвенции ООН против коррупции 2003 года, которая налагает на договаривающиеся государства обязанность содействовать друг другу в осуществлении мер, направленных на более эффективное и действенное предупреждение коррупции в частном секторе и борьбу с ней (п. 2 ст. 12), в том числе посредством признания контрактов, совершенных под влиянием коррупционных факторов, недействительными (ст. 34).

ВАС РФ учел те доводы, которые были положены ирландским судом в основание признания заключенных договоров уступки прав требования и дополнительных соглашений ничтожными (это и конфликт интересов между владельцами компаний, и подозрительный характер совершенных сделок, их направленность на вывод активов из-под контроля законных кредиторов и/или нанесение ущерба интересам таких кредиторов).

Исходя из совокупности приведенных обстоятельств в Постановлении был сделан вывод о том, что принудительное исполнение на территории Российской Федерации подобного иностранного решения будет являться реализацией заложенного в п. 5 ст. 14 Конвенции ООН против коррупции принципа сотрудничества между судебными и правоохранительными органами, а также органами финансового регулирования в целях борьбы с легализацией незаконно полученных денежных средств.

Глава 2. Виды оснований отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений, практические аспекты их применения

2.1 Обязательные основания отказа

К обязательным основаниям отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений относится отказ в признании и приведении в исполнение независимо от просьбы стороны.

Независимо от наличия просьбы той стороны, против которой направлено решение, в признании и приведении в исполнение арбитражного решения может быть отказано, если:

объект спора не может быть объектом арбитражного разбирательства по законам этой страны;

признание и приведение в исполнение решения противоречат публичному порядку этой страны.

Пункт 2 ст. V Нью-Йоркской конвенции 1958 г. жестко закрепляет применение lex fori (права суда страны, в которой осуществляется признание и приведение в исполнение) к решению вопросов арбитрабильности и публичного порядка.

(2.1) Проблема арбитрабильности. Вопрос о критериях арбитрабильности спора (т.е. допустимости по законам конкретной страны арбитражного разбирательства спора, предметом которого является тот или иной объект) в Нью-Йоркской конвенции 1958 г. не решен и оставлен на усмотрение государств-участников. В национальном законодательстве государств отдельные виды споров часто закрепляются исключительно за государственными судами.

Обычно споры, которые не могут быть предметом арбитражного соглашения (и, соответственно, разбирательства), включают в себя правоотношения, которые регулируются не только частным правом, т.е. имеют публичный элемент. Так, неарбитрабильными могут быть признаны споры, связанные с конкуренцией, банкротством, валютным регулированием, регистрацией прав на недвижимое имущество, налогами, выдачей лицензий, проведением конкурсов и аукционов, а также споры, связанные с трудовым законодательством.

В соответствии со ст. 248 АПК РФ к исключительной компетенции арбитражных судов в Российской Федерации по делам с участием иностранных лиц относятся дела:

по спорам в отношении находящегося в государственной собственности Российской Федерации имущества, в том числе по спорам, связанным с приватизацией государственного имущества и принудительным отчуждением имущества для государственных нужд;

по спорам, предметом которых являются недвижимое имущество, если такое имущество находится на территории Российской Федерации, или права на него;

по спорам, связанным с регистрацией или выдачей патентов, регистрацией и выдачей свидетельств на товарные знаки, промышленные образцы, полезные модели или регистрацией других прав на результаты интеллектуальной деятельности, которые требуют регистрации или выдачи патента либо свидетельства в Российской Федерации;

по спорам о признании недействительными записей в государственные реестры (регистры, кадастры), произведенных компетентным органом Российской Федерации, ведущим такой реестр (регистр, кадастр);

по спорам, связанным с учреждением, ликвидацией или регистрацией на территории Российской Федерации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, а также с оспариванием решений органов этих юридических лиц.

Этот перечень не следует считать исчерпывающим. В исключительной компетенции арбитражных судов в Российской Федерации находятся также дела с участием иностранных лиц, возникающие из административных и иных публичных правоотношений.

Согласно п. 1 ч. 3 ст. 233 и п. 1 ч. 3 ст. 239 АПК РФ российский государственный арбитражный суд может отменить международное арбитражное решение, вынесенное на территории Российской Федерации, или отказать в приведении его в исполнение по причине неарбитрабильности предмета спора, если запрет на рассмотрение соответствующей категории споров предусмотрен федеральным законом. Статья 248 АПК РФ - лишь один из таких случаев.

Можно отметить, в частности, неарбитрабильность в Российской Федерации:

налоговых споров (ст. 138 Налогового кодекса Российской Федерации);

споров в сфере антимонопольного регулирования (ст. 52 Федерального закона «О защите конкуренции»);

споров в сфере трудовых отношений (ст. 382 Трудового кодекса Российской Федерации).

(2.2) Публичный порядок. Под публичным порядком обычно понимаются основы правопорядка государства.

Содержание понятия «основы правопорядка» достаточно неопределенно. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ в Определении от 25.09.1998 указала, что под публичным порядком Российской Федерации понимаются основы общественного строя Российского государства. Это определение касалось применения иностранного закона в России. Исходя из названного определения, оговорка о публичном порядке возможна в отношении применения иностранного закона лишь в тех случаях, когда применение последнего могло бы породить результат, недопустимый с точки зрения российского правосознания.

Международная судебная практика по применению Нью-Йоркской конвенции 1958 г. выработала более или менее единообразный подход к проблеме публичного порядка.

Признаются противоречащими публичному порядку и не подлежат исполнению решения международных арбитражных судов, вынесенные с нарушением принципов добросовестности, справедливости и состязательности. Среди них:

иностранные арбитражные решения, в вынесении которых участвовали арбитры, в честности и независимости которых можно усомниться;

иностранные арбитражные решения, при вынесении которых были нарушены фундаментальные права ответчика, воспрепятствовавшие ему в защите своих прав;

иностранные арбитражные решения, исполнение которых может вступить в конфликт с императивными нормами национального законодательства страны, где испрашивается исполнение, или нормами международных договоров такой страны.

Рассмотрим более подробно применение оговорки о публичном порядке.

В последнее время при рассмотрении международных споров особую актуальность приобретают вопросы применения оговорки о публичном порядке, активно используемой российскими судами при оспаривании решений иностранных судов. Как правило, основания отказа в признании и приведении в исполнение соответствующих судебных решений связаны с общественной и публичной значимостью правовых запретов и предписаний, обеспечивающих построение экономической, политической и правовой системы государства. Увеличивающееся количество международных споров обуславливает необходимость совершенствования законодательных механизмов, позволяющих учитывать приоритетные интересы государства в сложившейся системе правового регулирования.

Сама проблема признания и применения иностранного права изначально связана с чрезвычайно широким простором судебного усмотрения. По мнению ряда специалистов, свободное человеческое поведение влечет настолько быстрое изменение общественных систем и структур, что законодательное закрепление элементов оrdre public не всегда адекватно и своевременно может отразить изменение общественных приоритетов и ценностных ориентаций. Появляющийся в результате этого разрыв между законом и действительностью становится уделом раздумий судьи Международное частное право и международный гражданский процесс: Учеб. курс в 3 ч. М., 2004. С. 63.. В современных условиях только судья имеет возможность вынести квалифицированное решение по вопросам, требующим всестороннего юридического анализа. В целях разрешения возникающих противоречий судья обязан произвести оценку сложившейся ситуации и отразить это в соответствующих процессуальных решениях.

Использование оговорки о публичном порядке изначально связано с тем, что при отсутствии соответствующей правой нормы правоприменительный орган обязан восполнить законодательный пробел имеющимися правовыми средствами (как правило, посредством применения аналогии права). При этом выносимое решение обуславливается нравственными установками, историческими и культурными традициями, а также некоторыми иными факторами неправового характера. Таким образом, публичный порядок складывается из двух взаимосвязанных элементов: правовой доктрины и конкретных правопредписаний, формирующихся под ее влиянием. Отдавая предпочтение судебному усмотрению, законодатель полагается на правосознание судьи, непосредственно исследующего обстоятельства дела. При отсутствии необходимых законодательных предписаний у правоприменителя появляется обязанность применения правовой доктрины, исходящей из фундаментальных принципов российского права.

На уровне монографических исследований приводится множество определений публичного порядка, раскрывающих его наиболее существенные элементы. Г.К. Дмитриева, анализируя содержание публичного порядка, к его основным элементам относит: а) основополагающие, фундаментальные принципы российского права, прежде всего конституционные, а также частноправовые и гражданско-процессуальные; б) общепринятые принципы морали, на которые опирается российский правопорядок; в) законные интересы российских граждан и юридических лиц, российского общества и государства, защита которых - основная задача правой системы страны; г) общепризнанные принципы и нормы международного права, являющиеся частью российской правовой системы, включая международно-правовые стандарты прав человека Международное частное право / под ред. д.ю.н., профессора Г.К. Дмитриевой. М.: Проспект, 2004. С. 184..

В. В. Кудашкин считает, что проблема публичного порядка может быть рассмотрена только с использованием системного подхода. Публичный порядок охватывает не законы, не отдельные общественные отношения, не правоотношения, а общественные отношения в системе внутренне государственных отношений, причем специфические общественные отношения Кудашкин В. В. Оговорка о публичном порядке в международном частном праве как правовая форма, опосредующая содержание публичного порядка // Законодательство и экономика. 2004. № 3. С. 70.. Ю. Г. Богатина на основе анализа отечественных и зарубежных источников выделяет наиболее характерные черты публичного порядка. Во-первых, оrdre public подразумевает наличие неких установленных правил, норм, требований, которые являются основополагающими для существования и поддержания всей социальной структуры данного общества. Поскольку формирование оrdre public происходило на основе принципов, поддерживающих определенные общественные устои, строй жизни и формы межчеловеческого общения, мораль и представления о нравственности являются второй отличительной чертой оrdre public. Третьей отличительной чертой оrdre public является его относительно территориальный характер Богатина Ю. Г. Оговорка о публичном порядке в международном частном праве: теоретические проблемы и современная практика. М.: Статут, 2010. С. 30-31..

В современных исследованиях доктрина публичного порядка рассматривается в контексте религиозных, политических, социально-этических представлений, влияющих на формирование судебной практики. Подобные взгляды основываются на том представлении, что право является вторичным явлением по отношению к отдельным общественным и политическим доктринам. Для принятия окончательного решения о несоответствии иностранной нормы публичному порядку принимаются во внимание фундаментальные ценности, на основе которых осуществляется правовое принуждение. В данном случае степень расхождения сложившихся ценностей должна быть настолько существенной, что правовая защита соответствующих имущественных и личных неимущественных интересов становится в известной степени « нелегитимной».

В целом решение о применении оговорки о публичном порядке складывается из двух логически взаимосвязанных операций: а) выявление правоотношений, относящихся к публичному порядку; б) вынесение решения о противоречии оспариваемой нормы сложившемуся публичному порядку. Причем наибольшие трудности вызывает разрешение второго вопроса, поскольку всегда необходимо выяснить существенность такого расхождения. Необходимо отметить, что в некоторых странах законодатель оговаривает основания вынесения подобного решения. Так, например, в Германии решение об отказе в применении иностранного права выносится в тех случаях, когда различие между политическими и социальными концепциями, на которых покоится соответственно германское и иностранное право, настолько существенно, что применение иностранного права могло бы непосредственно угрожать основам германской государственной или хозяйственной жизни Лунц Л. А. Курс международного частного права. М.: Спарк, 2002. C. 274..

Современная концепция публичного порядка сформировалась на основе цивилистической доктрины добрых нравов, предполагавшей недействительность договоров, не соответствующих правопорядку и общественной нравственности. В современной литературе преобладает мнение о том, что добрые нравы присоединяются к понятию «публичного порядка», поскольку исторически утверждались в качестве его устоев, и, следовательно, составляют с ними единое целое Щенникова Л. В. Добрые нравы как категория гражданского пра-ва // Нотариальный вестник. 2012. № 3. С. 57.. По устоявшемуся мнению добрые нравы сливаются с публичным порядком при необходимости регулирования нравственных аспектов гражданского оборота. Таким образом, публичный порядок выступает в качестве соподчинённого понятия, включающего предписание о необходимости соблюдения требований морали и нравственности. С учетом изложенного добрые нравы формируют представления о ценностях, учитываемых в процессе регулирования сложившейся системы рыночных отношений.

Достаточно устойчивые представления о сущности и назначении публичного порядка сложились в рамках французской правовой доктрины. По мнению французских исследователей, необходимо различать публичный порядок в его изначальном, старинном значении (наполненный политическим - ordre public politique или моральным - bones moue's содержанием) и более позднем, свойственном в основном современному периоду развития права (публичный порядок с экономическим или социальным содержанием ordre public economique et social) Хужокова И. М. Доктрина добрых нравов и публичного порядка в договорном праве. М., 2011. С. 63.. По общепризнанному мнению, первоначально публичный порядок был направлен решение трех основных задач: на охрану индивидуальной свободы, на обеспечение суверенитета государства и прочности семьи, а также на соблюдение общих правил морали. Однако позднее под влиянием усиления государственного регулирования экономики добавилось две новые сферы: социальный публичный порядок, направленный на то, чтобы сглаживать классовое неравенство, и экономический публичный порядок, направленный на создание управляемой экономики Саватье Р. Теория Обязательств. Юридический и экономический очерк. М.: Издательство «Прогресс», 1972. С. 202..

В первом случае публичный порядок предполагает применение понятия добрых нравов в первоначальном значении, в каком оно использовалось римскими юристами в целях поддержания стабильности гражданского оборота. В этой интерпретации добрые нравы направлены на исполнение требований, олицетворяющих общественную нравственность, поскольку являются обязательными для каждого участника гражданских правоотношений. В этом случае правила добрых нравов представляет собой дополнение норм публичного порядка, устанавливающих обязанность приоритетной защиты государственных и семейных ценностей. Оrdre public economique et social применяется в более широком спектре общественных отношений, касающихся потребительских договоров, условий аренды, обязательного страхования, трудовых договоров и т.п. В этом значении публичный порядок понимается как исполнение требований государственных и муниципальных органов, деятельность которых изначально направлена на предотвращение социальных конфликтов, а также решение экономических вопросов.

Во многих правовых системах сохраняется позитивная концепция публичного порядка, предполагающая разделение сложившейся системы правоотношений на национальный публичный порядок, проявляющийся в конкретных законодательных актах, и международный публичный порядок, применяемый при регулировании международных отношений. Национальный публичный порядок исходит из необходимости выделения специального перечня публичных законов, регулирующих наиболее значимые правоотношения. Так, французский юрист Пилле усматривал в публичном порядке совокупность законов, обеспечивающих «социальное равновесие». К подобным законам он относил нормы уголовного, административного права, законы о права на недвижимость во Франции, законы о денежном обращении, а также правила морали Лунц Л. А. Курс международного частного права. М.: Спарк, 2002. С. 270..

В зарубежных правовых системах позитивная концепция публичного порядка применяется при необходимости регулирования экономических отношений в условиях свободного рынка. Так, в соответствии с традиционной концепцией европейского публичного порядка договоры, создающие монопольное или олигопольное положение, признаются недействительными на основании правил экономического публичного порядка, кроме тех случаев, когда считают полезным включить эти монополии в систему управления экономикой. На основании доктрины публичного порядка пресекаются ценовые сговоры, устраняются последствия демпинговых соглашений, налагаются запреты на установление доминирующего положения и пр. В договорных отношениях публичный порядок предполагает соблюдения условий действительности договора (касающихся правомочий по отчуждению имущества, составлению документов, подтверждающих переход имущественных прав и пр.).

Как правило, позитивная концепции публичного порядка применяется при административном регулировании предпринимательской деятельности. Так, например, во Франции законодательные механизмы и требования финансового контроля применяются с целью поддержания экономического публичного порядка. Под влиянием доктрины публичного порядка в хозяйственные договоры включаются условия о недопустимости повышения ставки кредитования, о соблюдении условий трансфертного ценообразования, об ограничении платы за пользование транспортными услугами, о регулировании деятельности транспортных организаций, об оказании социальных услуг семьям с низким достатком, об обеспечении рентабельности жилищного строительства и пр.

Российское законодательство использует негативную оговорку о публичном порядке, предполагающую сопоставление решения иностранного суда с принципами российского права. В соответствии с законодательными предписаниями подлежащая применению норма иностранного права в исключительных случаях не применяется, когда последствия ее применения явно противоречили бы основам правопорядка (публичному порядку). При этом необходимо учитывать, что основания ограничения основных прав и свобод человека и гражданина исчерпывающим образом сформулированы в Конституции РФ. Указанные ограничения допускаются на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ст. 55 Конституции РФ).

В арбитражной практике Постановление ФАС Северо-Западного округа от 10.06.2009 по делу № А56-41368/2008. под публичным порядком принято понимать основы правопорядка, включающие в себя «помимо основ морали, главных религиозных постулатов, главных экономических и культурных традиций, сформировавших российское гражданское общество, и основополагающие принципы российского права». В первую очередь речь идет об основополагающих принципах правовой системы, к числу которых принято относить: принцип добросовестности при исполнении обязательств, принцип неприкосновенности частной собственности, принцип беспрепятственного распоряжения гражданскими правами, принцип восстановительной природы гражданской ответственности и пр. В данном случае необходимо учитывать, что принципы правового регулирования формируются под воздействием ценностных установок, оказывающих влияние на отправление правосудия.

Высший Арбитражный суд Российской Федерации в специальном информационном письме сформулировал развернутое определение публичного порядка, под которым следует понимать такие фундаментальные правовые начала (принципы), которые обладают высшей императивностью, универсальностью, особой общественной и публичной значимостью, составляют основу построения экономической, политической, правовой системы государства Ануфриева Л. П. Международное частное право. Т. 1. М., 2002. С. 228.. В данном случае высшая императивность правовой нормы обуславливается повышенной значимостью отношений, подлежащих урегулированию. Спорные отношения непременно должны являться существенной частью экономической, политической и правовой системы, что порождает правовые основания отказа в признании и приведении в исполнение соответствующего решения иностранного суда.

В современной литературе высказывается мнение о необходимости разграничения оговорки о публичном порядке и императивных норм соответствующего правопорядка, затрагивающих сферу международного частного права. На основании указанных правовых норм устанавливаются валютные ограничения, порядок въезда и выезда физических лиц, порядок допуска иностранных юридических лиц к соответствующим сферам деятельности, ограничения недобросовестной конкуренции, антимонопольного регулирования Морозова Ю. Г. Оговорка в публичном порядке в международном частном праве: Понятие и современный порядок применения: Автореф. дис. канд. юрид. наук. М., 2001.. Между тем, основания установления подобного рода ограничений в юридической литературе, как правило, не раскрываются. При применении указанных предписаний большинство юристов исходят из юридического анализа императивной нормы, устраняющей действие коллизионной нормы.

Большинство современных исследователей полагают, что императивные нормы применяются в плоскости представлений о публичном порядке. По мнению Ю.Г. Морозовой, институт норм непосредственного применения защищает нормативный (законодательно закрепленный) ordre public, который имеет существенное значение для обеспечения национальной безопасности. Подобные представления аргументируется тем, что публичный порядок может быть представлен в виде принципов права (негативный вариант) и в виде норм, имеющих прямое действие (позитивная концепция оrdre public) Алексеева О. А. Публичный порядок в международном частном праве // Закон. 2007. № 2. С. 98-99.. О. А. Алексеева полагает, что оговорка о публичном порядке является своеобразным защитным механизмом ordre public. При этом, помимо такого способа защиты публичного порядка, существует еще один, исторически более поздний, - установление сверхимперативных норм Информационное письмо президиума ВАС от 26.02.2013 № 156 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о при-менении оговорки о публичном порядке как основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений»..

Анализ законодательства и правоприменительной практики показывает, что нормы непосредственного применения выполняют функцию конкретизации публичного порядка в отдельных сферах правового регулирования. Из предписаний гражданского кодекса следует, что основанием применения оговорки о публичном порядке является неурегулированность вопроса нормами позитивного права. Соответственно, при наличии нормативного акта, непосредственно регулирующего соответствующую сферу правоотношений, применяется императивная норма. В современных условиях к нормам непосредственного применения правомерно относить правовые предписания, закрепляющие порядок приватизации недвижимого имущества, особенности управления коммерческой организацией с государственным участием; порядок заключения и исполнения государственных контрактов и пр.

Судебная практика исходит из расширенного понимания публичного порядка, обуславливающего возможность отказа в признании решения иностранного суда, противоречащего основополагающим направлениям государственной политики. В одном из постановлений Президиума ФАС указывалось, что нарушающими российский публичный порядок могут признаваться такие решения третейского суда, исполнение которых делает невозможным деятельность государственных предприятий в сфере государственной безопасности, в социальной сфере, в сфере производства отдельных видов продукции, изъятой из оборота или ограниченно оборотоспособной Постановление Президиума ВАС РФ от 29.03.2012 № 16882/11 по делу № А40-41184/2011-50-359.. Наиболее значимыми элементами публичного порядка являются законодательные особенности регулирования некоторых видов предпринимательской деятельности, система регистрации прав на недвижимое имущество, условия лицензирования отдельных видов предпринимательской деятельности и пр.

Таким образом, в качестве основ правопорядка правомерно рассматривать основополагающие социально-политические и нравственные устои общества, проявляющиеся в различных сферах законодательного регулирования. При этом отдельные элементы публичного порядка могут проявляться в конкретных законодательных актах, содержащих нормы непосредственного применения. Развитие международной торговли обуславливает необходимость обращения к традиционному понятию публичного порядка, отражающего взаимосвязанность и взаимосогласованность основных направлений государственной политики.

2.2 Факультативные основания отказа

Статья V Конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 10 июня 1958 г.)3 (далее - Нью-Йоркская конвенции 1958 г.) и ст. 36 Типового закона ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже 1985 г.4 (далее - Типовой закон ЮНСИТРАЛ) содержат исчерпывающий перечень оснований для отказа в признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений.

Итак, обратимся к тексту Нью-Йоркской конвенции 1958 г.:

«Статья V

1. В признании и приведении в исполнение арбитражного решения может быть отказано по просьбе той стороны, против которой оно направлено, только если эта сторона представит компетентной власти по месту, где испрашивается признание и приведение в исполнение, доказательства того, что:

стороны в соглашении, указанном в статье II, были по применимому к ним закону в какой-либо мере недееспособны или это соглашение недействительно по закону, которому стороны это соглашение подчинили, а при отсутствии такого указания - по закону страны, где решение было вынесено, или сторона, против которой вынесено решение, не была должным образом уведомлена о назначении арбитра или об арбитражном разбирательстве или по другим причинам не могла представить свои объяснения, или

указанное решение вынесено по спору, не предусмотренному или не подпадающему под условия арбитражного соглашения или арбитражной оговорки в договоре, или содержит постановления по вопросам, выходящим за пределы арбитражного соглашения или арбитражной оговорки в договоре, с тем, однако, что если постановления по вопросам, охватываемым арбитражным соглашением или оговоркой, могут быть отделены от тех, которые не охватываются таким соглашением или оговоркой, то та часть арбитражного решения, которая содержит постановления по вопросам, охватываемым арбитражным соглашением или арбитражной оговоркой в договоре, может быть признана и приведена в исполнение, или состав арбитражного органа или арбитражный процесс не соответствовали соглашению сторон или, при отсутствии такового, не соответствовали закону той страны, где имел место арбитраж, или решение еще не стало окончательным для сторон или было отменено или приостановлено исполнением компетентной властью страны, где оно было вынесено, или страны, закон которой применяется.

2. В признании и приведении в исполнение арбитражного решения может быть также отказано, если компетентная власть страны, в которой испрашивается признание и приведение в исполнение, найдет, что: объект спора не может быть предметом арбитражного разбирательства по законам этой страны, или признание и приведение в исполнение этого решения противоречат публичному порядку этой страны».

Названые выше основания можно разделить на две группы: во-первых, основания, на которые государственный суд может ссылаться только по заявлению стороны, возражающей против признания и приведения в исполнение иностранного арбитражного решения; во-вторых, основания, на которые суд может ссылаться по собственной инициативе.

Основания, по которым может быть отказано в признании или приведении в исполнение в соответствии со ст. 36 Типового закона ЮНСИТРАЛ, в принципе совпадают с основаниями, перечисленными в ст. V Нью-Йоркской конвенции. Единственное отличие состоит в том, что согласно Типовому закону ЮНСИТРАЛ они касаются не только иностранных арбитражных решений, но всех решений, вынесенных в международном торговом арбитраже. Поэтому нет необходимости здесь цитировать указанный Типовой закон.

Факультативными основаниями является отказ в признании и приведении в исполнение арбитражного решения по просьбе стороны.

(1.1) Недееспособность. Если одна из сторон арбитражного соглашения была недееспособна при заключении такого соглашения по применимому к ней праву, то у арбитров не может возникнуть юрисдикции по разрешению существа спора, охваченного данным арбитражным соглашением.

К аргументу о дефекте дееспособности часто прибегают государственные организации, которые пытаются оспорить свое право на заключение арбитражного соглашения, исходя из ограничений дееспособности, установленных для них соответствующим законодательством.

(1.2) Недействительность арбитражного соглашения.

Арбитражное соглашение может быть признано недействительным по закону, которому стороны это соглашение подчинили, а при отсутствии такого указания - по закону страны, где решение было вынесено.

Заключение арбитражного соглашения с превышением одной из сторон своих полномочий, вытекающих из применимого к ней закона о дееспособности, является лишь частным случаем недействительности арбитражного соглашения. Другими основаниями для вывода о недействительности арбитражного соглашения в целом может быть, например, несоблюдение формы арбитражного соглашения.

(1.3) Отсутствие уведомления. Если сторона, против которой вынесено решение, не была должным образом уведомлена о назначении арбитра или об арбитражном разбирательстве, налицо основание для отказа в признании и
приведении в исполнение арбитражного решения.

Начиная арбитражное разбирательство, необходимо позаботиться о фиксации доказательств доставки ответчику всех уведомлений, связанных с арбитражем.

(1.4) Отсутствие возможности предоставить свои объяснения. Если сторона, против которой вынесено решение, не могла (по вине состава арбитража) представить свои объяснения, налицо основание для отказа в признании и приведении в исполнение.

Отказ арбитров провести устное слушание дела, если сторона на этом настаивает, будет толковаться как нарушение права на представление своих объяснений (если сторона будет возражать против приведения в исполнение такого арбитражного решения).

(1.5) Спор не подпадает под условия арбитражной оговорки. Если арбитражное решение вынесено по спору, не предусмотренному или не подпадающему под условия арбитражного соглашения либо арбитражной оговорки в договоре, или содержит постановления по вопросам, выходящим за пределы арбитражного соглашения либо арбитражной оговорки в договоре, налицо основание для отказа в признании и приведении в исполнение (с тем, однако, что если постановления по вопросам, охватываемым арбитражным соглашением или оговоркой, могут быть отделены от тех, которые не охватываются таким соглашением или оговоркой, то та часть арбитражного решения, которая содержит постановления по вопросам, охватываемым арбитражным соглашением или арбитражной оговоркой в договоре, может быть признана и приведена в исполнение).

На практике обычно заключаются арбитражные соглашения, уполномочивающие арбитров рассматривать все или любые споры, связанные с определенными договорными или иными отношениями. Однако даже в этом случае не исключено, что заинтересованная сторона пожелает прибегнуть к данному аргументу. Например, по контракту арбитражное соглашение касается всех вопросов, нашедших отражение в контракте. Позднее подписывается дополнение к контракту, в котором затрагивается новый вопрос, не затронутый в самом тексте контракта. В дополнении нет арбитражной оговорки. Будет ли затрагивать арбитражная оговорка контракта такое дополнение? Ответ на этот вопрос будет отрицательным.

(1.6) Порок состава арбитражного органа. Если состав арбитражного органа не соответствовал соглашению сторон, а при отсутствии такового - закону страны, где имел место арбитраж, решение не должно быть признано и приведено в исполнение.

Арбитраж, который сформирован не в соответствии с соглашением сторон, не является международным коммерческим арбитражным судом в международно-правовом смысле. Его решение не подлежит признанию и приведению в исполнение.

(1.7) Порок арбитражного процесса. Если арбитражный процесс не соответствовал соглашению сторон, а при отсутствии такого - закону страны, где имел место арбитраж, налицо основание для непризнания решения и отказа в приведении его в исполнение.

Речь идет, например, о том, что заседание состава арбитража проводилось не в том месте, о котором стороны договорились, либо о том, что вместо одного заседания (как это предусматривалось договоренностью сторон) было проведено два.

Иногда арбитражная оговорка может требовать от сторон направления письменных исковых заявлений и отзывов на иск в течение коротких сроков (например, недели), в то время как спор является крайне сложным и требует значительного времени для подготовки соответствующих бумаг. Арбитры в таких случаях могут принять решение о продлении сроков, предусмотренных арбитражным соглашением. Однако при этом возникает риск того, что арбитражное разбирательство, проводимое с нарушением процессуальных сроков, закрепленных в арбитражном соглашении, будет признано не соответствующим соглашению сторон.

(1.8) Неокончательность решения. Если решение еще не стало окончательным для сторон, в его признании и приведении в исполнение может быть отказано.

Решение, вынесенное арбитрами, формально может носить неокончательный характер, если по регламенту арбитража (или в соответствии с процедурой арбитража, установленной арбитражным соглашением) решение арбитров может быть обжаловано в другой орган, также являющийся третейским судом.

В настоящее время регламентами основных институциональных арбитражей не предусматривается возможность обжалования вынесенного арбитрами решения. Тем не менее, применительно к отдельным отраслям бизнеса (например, фондовым биржам) подобного рода арбитражные оговорки практикуются, т.е. содержится возможность обжалования решения, вынесенного арбитрами «первой инстанции», в другой инстанции, также являющейся третейским судом.

В некоторых случаях вынесенное арбитрами решение может нуждаться в дополнительных процедурах (утверждение компетентным органом арбитражного института, регистрация в местном суде).

(1.9) Отмена или приостановление решения. Если решение было отменено или приостановлено компетентной властью страны, где оно было вынесено, или страны, закон которой применялся, это является основанием для отказа в его признании и приведении в исполнение.

Нью-Йоркской конвенцией 1958 г. не ограничивается право стороны, не удовлетворенной решением арбитров, требовать отмены такого арбитражного решения в государственном суде по месту вынесения решения, а равно и право этого государственного суда на отмену арбитражного решения, вынесенного на подведомственной ему территории.

Таким образом, арбитражное решение может быть обжаловано в суде государства, где оно было вынесено, в целях его отмены.

В настоящее время в большинстве развитых стран сложилась тенденция к ограничению вмешательства государственного суда в решения арбитров, выносимые на территории соответствующего государства. Признавая полезность арбитражного способа урегулирования споров, законодатели многих стран значительно сократили возможности по оспариванию арбитражного решения, которые предоставляются стороне, недовольной исходом арбитража. Эта тенденция была обобщена в Типовом законе ЮНСИТРАЛ, ст. 5 и п. 2 ст. 34 которого закреплено, что решение международного арбитража может быть отменено государственным судом по месту вынесения только по основаниям, практически идентичным основаниям, предусмотренным ст. V Нью-Йоркской конвенции 1958 г. для отказа в признании и приведении в исполнение иностранного арбитражного решения.

Поскольку ни одно из этих оснований не предполагает оценку таким судом правовой обоснованности решения арбитров, следует сделать вывод о том, что Типовой закон ЮНСИТРАЛ отражает тенденцию к недопущению пересмотра по существу решения, вынесенного арбитрами.

Обжалование вынесенного арбитражного решения в государственном суде страны, на территории которой было вынесено такое решение, не приводит (ст. VI Нью-Йоркской Конвенции 1958 г.) в обязательном порядке к отложению рассмотрения ходатайства о приведении в исполнение иностранного арбитражного решения в случае его оспаривания в той стране, где оно было вынесено. Решение вопроса об отложении оставлено на усмотрение суда. Суд может привести в исполнение оспариваемое решение, а может и отложить решение вопроса до завершения процесса оспаривания, если сочтет это целесообразным.

Возможен и еще один вариант: суд, принимающий решение об отложении рассмотрения ходатайства, может потребовать, чтобы сторона, заинтересованная в отложении решения вопроса, предоставила надлежащее обеспечение.

Рассмотрим один из примеров отказа в признании и приведении в исполнение в России решения арбитражного суда, находящегося за пределами Российской Федерации. Таким примером послужит отказ в исполнении на территории Российской Федерации решения Международного коммерческого арбитражного суда ad hoс, принятого в Лондоне в 2004 года по иску компании «Дюк Инвестментс Лимитед» (Кипр) к Администрации Калининградской области и Региональному фонду развития Калининградской области.

В октябре 2004 года в Международном арбитражном суде в Лондоне (далее - ЛМАС) закончилось рассмотрение дела № UN3515 по иску кипрской фирмы «Дюк Инвестментс Лимитед» (Истец) против Калининградской области (представленной ее Администрацией) и Регионального фонда развития Калининградской области (Ответчик).

Решение ЛМАС от 01.10.2004 (далее - Решение от 01.10.2004) было вынесено против Калининградской области и Регионального фонда развития Калининградской области. В соответствии с названным арбитражным решением Калининградская область должна уплатить истцу примерно 37 млн долл.

Калининградская область не выполнила в добровольном порядке Решение от 01.10.2004. Более того, она добилась признания данного решения неисполнимым на территории Российской Федерации на основе п/п. «d» п. 1 ст. V Нью-Йоркской конвенции 1958 году.

Российские суды, несмотря на настойчивые попытки кипрской фирмы исполнить Решение от 01.10.2004, признали, что состав Международного коммерческого арбитража в Лондоне не соответствовал соглашению сторон. В результате в исполнении Решения от 01.10.2004 на территории Российской Федерации было отказано Определение суда Калининградской области от 03.03.2006 по делу № А21-5758/2005; Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 03.05.2006 по делу № А21-5758/2005; Определение Высшего Арбитражного Суда РФ от 28.06.2006 по делу № ВАС-7365/2006 «Об отказе в передаче дела в Президиум Высшего Арбитражного Суда Рос-сийской Федерации».

Дело в том, что, согласно договоренности сторон, содержащейся в п. 27.3 Кредитного соглашения между Калининградской областью, действующей через Администрацию Калининградской области в качестве Заемщика, Региональным фондом развития - в качестве Фонда, Дрезднер Банком АГ - в качестве Организатора и Дрезднер Банка АГ - в качестве Банка от 18.11.1997 (далее - Кредитное соглашение), стороны договорились о рассмотрении возникающих между ними споров арбитражем ad hoc по правилам Арбитражного регламента ЮНСИТРАЛ с местом проведения арбитража в Лондоне. При этом в п. 27.3 Кредитного соглашения указано, что один из арбитров должен быть назначен Истцом, второй - Ответчиком.

Когда между сторонами возник спор, то со стороны Ответчика арбитр назначен не был. При бездействии стороны арбитр за нее должен быть назначен в порядке, предусмотренном п/п. «b» п. 2 ст. 7 Арбитражного регламента ЮНСИТРАЛ 1976 года (далее - Регламент ЮНСИТРАЛ), а именно: в случае, если в течение 30 дней после получения уведомления одной из сторон о назначении арбитра другая сторона не уведомила первую сторону о назначенном ею арбитре, первая сторона может просить Генерального секретаря Постоянного третейского суда в Гааге назначить компетентный орган. Первая сторона может затем просить назначенный таким образом компетентный орган назначить второго арбитра.

В действительности арбитр со стороны Ответчика был назначен в ином порядке и иным органом. При этом Генеральному секретарю Постоянного третейского суда в Гааге не было направлено ходатайство о назначении компетентного органа, и ЛМАС компетентным органом назначен не был.

Истец обратился к ЛМАС с просьбой о назначении второго арбитра. Не будучи назначенным компетентным органом, ЛМАС в порядке личной инициативы, не имеющей никакой юридической силы, назначил второго арбитра, нарушив тем самым как Регламент ЮНСИТРАЛ, так и отсылавшую к нему арбитражную оговорку, согласованную сторонами в рамках п. 27.3 Кредитного соглашения. Следовательно, второй арбитр был назначен не в соответствии с соглашением сторон, и его назначение не имеет юридической силы.

Ни на основании универсальных международно-правовых актов, ни на основании закона Англии об арбитраже 1996 года, ни на основании Регламента LCIA7 назначающий орган LCIA не имел полномочий на изменение согласованного сторонами в виде отсылки к Регламенту ЮНСИТРАЛ порядка назначения второго арбитра.

Стороны договорились, что третий арбитр согласовывается между двумя арбитрами, назначенными в соответствии с порядком, изложенным выше, или при недостижении указанного согласования назначается ЛМАС (п. 27.3 Кредитного соглашения).

В действительности третий арбитр был согласован между двумя арбитрами. Однако, учитывая, что второй арбитр был назначен с нарушениями, и его назначение не имело юридической силы, то не могло иметь юридической силы и назначение третьего арбитра, которое имело место при участии второго - неправоспособного арбитра. Следовательно, третий арбитр также был назначен с нарушениями, и его назначение не имеет юридической силы.

Таким образом, в данном случае имел место порок состава арбитражного органа - состав арбитражного органа не соответствовал соглашению сторон.

Арбитраж, который сформирован не в соответствии с соглашением сторон, не является международным коммерческим арбитражным судом в международно-правовом смысле. Его решение не подлежит признанию и приведению в исполнение.

Вместе с тем в отношении заявления Ответчика о несоответствии состава арбитражного органа соглашению сторон арбитраж в п. 12 разд. 12 Решения от 01.10.2004 приходит к выводу о том, что если бы Истец обратился к Генеральному секретарю Постоянного третейского суда в Гааге и попросил его назначить ЛМАС компетентным органом, то ЛМАС был бы назначен компетентным органом, ибо «поступать так - обычная практика Генерального секретаря».

Однако данное утверждение не соответствует действительности и противоречит практике Постоянного третейского суда в Гааге. Так, в 101 ежегодном отчете вышеназванного Суда (за 2001 год) обращает на себя внимание п. 61. Лицо из Восточной Европы обратилось к Генеральному секретарю с просьбой назначить компетентный орган, предложив при этом конкретный орган, который мог бы быть назначен в качестве компетентного органа. Генеральный секретарь отрицательно отреагировал на данное предложение, разъяснив, что назначение компетентного органа находится в его исключительной компетенции, и, тем самым, показав, что он не нуждается в чьих-либо советах.

Статистика назначения компетентного органа Генеральным секретарем за пять лет, предшествовавших году арбитражного разбирательства, свидетельствует о том, что за 2010-2012 гг. из 32 назначений ЛМАС назначался компетентным органом всего один раз.

Заключение

Подводя итоги проведенного исследования необходимо отметить следующее.

Учитывая, что ни в ГПК, ни в АПК в рамках производства по признанию и исполнению решений иностранных судов не предусмотрено особенностей пересмотра судебных актов, целесообразно предложить некоторые изменения. Так, например, нам видится отсутствие необходимости апелляционного обжалования легализационных решений. Дело в том, что современное апелляционное производство имеет своей целью проверку законности и обоснованности решений суда первой инстанции. В условиях применения модели неполной апелляции происходит по существу дублирование судопроизводства в суде первой инстанции. Принимая во внимание, что легализационное производство носит исключительно формальный характер - по сути суд устанавливает наличие или отсутствие оснований для отказа в признании и исполнении зарубежных судебных решений - проверка обоснованности решений по данной категории дел представляется излишней. В то же время легализационные решения зачастую постановляются с нарушениями в понимании и применении закона. Соответственно более уместным механизмом их оспаривания является кассационное обжалование, в рамках которого суд кассационной инстанции проверяет исключительно по формальным признакам законность принятого судебного решения. Высказанная точка зрения нашла свое отражение в Концепции Кодекса гражданского судопроизводства.

К обязательным основаниям отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений относится отказ в признании и приведении в исполнение независимо от просьбы стороны.

Независимо от наличия просьбы той стороны, против которой направлено решение, в признании и приведении в исполнение арбитражного решения может быть отказано, если:

объект спора не может быть объектом арбитражного разбирательства по законам этой страны;

признание и приведение в исполнение решения противоречат публичному порядку этой страны.

Факультативными основаниями является отказ в признании и приведении в исполнение арбитражного решения по просьбе стороны (недееспособность, недействительность арбитражного соглашения, отсутствие уведомления, отсутствие возможности предоставить свои объяснения, спор не подпадает под условия арбитражной оговорки, порок состава арбитражного органа, порок арбитражного процесса, неокончательность решения, отмена или приостановление решения).

Существует также несколько типовых юридико-технических недоработок в нормах главы 45 ГПК. Так, в статьях 412, 414, 417 ГПК, посвященных основаниям отказа в легализации процессуальных актов, используются такие слова, как: «отказ допускается», «может быть отказано», создающие впечатление, что при наличии этих оснований все зависит от усмотрения суда. Между тем, как представляется, в упомянутых случаях суд не просто вправе, но и обязан отказать в признании иностранного судебного решения. Иначе, отмечается в Концепции Кодекса гражданского судопроизводства, запретительный эффект правил, изложенных в данных статьях, может быть по существу сведен к нулю усмотрением суда.

Таким образом, можно сделать вывод о необходимости изменений не только гражданского процессуального законодательства в исследованной части, но и правосознания российских судей. В условиях расширения внешнеэкономических, культурных, социальных связей, восприятия Россией европейских правовых ценностей, недопустимо восприятие легализации решения иностранного суда, как некой услуги, оказываемой иностранному государству за счет умаления собственного суверенитета. Как верно заметил Р.В. Зайцев, «ставя барьер неблагоприятным иностранным решениям, одновременно отсекается возможность признания выгодных для России судебных актов иностранного происхождения, а также собственные судебные постановления лишаются свойства исполнимости вне пределов страны. Такое положение вещей сложно признать правильным, и, образно выражаясь, на смену барьеру должен быть поставлен фильтр, позволяющий избирательно подходить к решению обозначенных вопросов».

Библиографический список

Нормативно-правовые акты

1. Брюссельская конвенция по вопросам юрисдикции и принудительного исполнения судебных решений в отношении гражданских и коммерческих споров (Извлечение) (Заключена в г. Брюсселе 27.09.1968) «О признании и исполнении иностранных судебных решений по экономическим спорам (Документы и комментарии)». Библиотечка Вестника ВАС РФ.- М.: ЮРИТ-Вестник, 1999. С. 196 - 208. (Извлечение).

2. Конвенция о юрисдикции и приведении в исполнение судебных решений по гражданским и коммерческим делам (Вместе с «Протоколом № 1 о некоторых вопросах юрисдикции, процедуры и исполнения», «Протоколом № 2 о единообразном толковании Конвенции», «Протоколом № 3 о применении статьи 57» и «Совместными заявлениями представителей правительств...») [рус., англ.] (Заключена в г. Лугано 16.09.1988) Международные конвенции о взаимодействии судов и судебно-правовом сотрудничестве по гражданским и коммерческим делам. Библиотечка журнала «Вестник ВАС РФ». Специальное приложение к № 10, октябрь 2000 года.М.: ЮРИТ-Вестник, 2000. С. 29 - 64.

3. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // Собрание законодательства Российской Федерации. 2014. № 31. Ст. 4398.

4. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 № 95-ФЗ (в ред. от 30.12.2015 № 425 - ФЗ) // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 30. Ст. 3012; 2016. № 1 (часть I). Ст. 45.

5. Федеральный закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (в ред. от 29.12.2015 № 391 - ФЗ) // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 43. Ст. 4190; 2016. № 1 (часть I). Ст. 11.

6. Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Народной Республикой Албанией об оказании правовой помощи по гражданским, семейно-брачным и уголовным делам (подписан в г. Москве 30.06.1958) // Ведомости ВС СССР. 1959. № 10. Ст. 72.

7. Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Румынской Народной Республикой об оказании правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам (подписан в г. Москве 03.04.1958) // Ведомости ВС СССР. 1958. № 21. Ст. 329.

8. Договор между СССР и Чехословацкой Социалистической Республикой о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (подписан в г. Москве 12.08.1982) // Ведомости ВС СССР. 1983. № 29.

9. Указ Президиума ВС СССР от 21.06.1988 № 9131-XI «О признании и исполнении в СССР решений иностранных судов и арбитражей» (с изм. от 29.12.2015) // Ведомости ВС СССР. 1988. № 26. Ст. 427.

10. Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 07.07.2004 № 78 «Обзор практики применения арбитражными судами предварительных обеспечительных мер» // Хозяйство и право. 2004. № 10.

11. Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 22.12.2005 № 96 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов, об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов» // Вестник ВАС Российской Федерации. 2006. № 3 (Обзор).

12. Информационное письмо президиума ВАС от 26.02.2013 № 156 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о применении оговорки о публичном порядке как основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений».

13. Абушенко Д.Б., Гребенцов А.М., Дегтярев С.Л. и др. Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под общ. ред. В.И. Нечаева. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2014.

14. Богатина Ю. Г. Оговорка о публичном порядке в международном частном праве: теоретические проблемы и современная практика. М.: Статут, 2010.

15. Зорькин В.Д. Право в условиях глобальных перемен: Монография. М.: Норма, 2013.

16. Крохалев С.В. Категория публичного порядка в международном гражданском процессе. СПб., 2016.

17. Литвинский Д.В. Признание иностранных судебных решений по гражданским делам (сравнительно-правовой анализ французского законодательства, судебной практики и юридической доктрины). СПб., 2015.

18. Муранов А.И. Международный договор и взаимность как основания приведения в исполнение в России иностранных судебных решений. М., 2013.

19. Собина Л.Ю. Признание иностранных банкротств в международном частном праве. М., 2012.

20. Хужокова И. М. Доктрина добрых нравов и публичного порядка в договорном праве. М., 2011.

21. Ануфриева Л. П. Международное частное право. Т. 1. М., 2002.

22. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации: постатейный научно-практический комментарий / В.А. Баранов, О.В. Белоусов, А.Н. Береснев и др.; под общ. ред. В.А. Гуреева; науч. ред. В.В. Гущин. М.: Библиотечка «Российской газеты», 2015. Вып. III - IV.

23. Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. проф. В.В. Яркова. М., 2014.

24. Лунц Л. А. Курс международного частного права. М.: Спарк, 2002.

25. Международное частное право / под ред. д.ю.н., профессора Г.К. Дмитриевой. М.: Проспект, 2004.

26. Международное частное право и международный гражданский процесс: Учеб. курс в 3 ч. М., 2004.

27. Нешатаева Т.Н. Международное частное право и международный гражданский процесс: Учеб. курс: В 3 ч. М., 2014.

28. Постатейный комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Т.К. Андреева, С.К. Загайнова, А.В. Закарлюка и др.; под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2015.

29. Алексеева О. А. Публичный порядок в международном частном праве Закон. 2007. № 2. С. 98-99.

30. Ансель Ж.П., Абасси М. Исполнение иностранных судебных решений Журнал российского права. 2012. № 8. С. 11.

31. Давыденко Д., Муранов А. Вопросы признания и (или) приведения в исполнение иностранных решений в России // Корпоративный юрист. 2007. № 3.

32. Костин А.А. Вопросы действительности соглашения о международной подсудности на этапе признания и приведения в исполнение иностранного судебного решения // Арбитражный и гражданский процесс. 2014. № 5. С. 49 53.

33. Костин А.А. Некоторые аспекты признания и приведения в исполнение иностранных судебных актов в арбитражном процессе РФ // Российский юридический журнал. 2014. № 3. С. 151 - 159.

34. Кудашкин В. В. Оговорка о публичном порядке в международном частном праве как правовая форма, опосредующая содержание публичного порядка // Законодательство и экономика. 2004. № 3. С. 70.

35. Малюшин А.А., Малюшин К.А. Трудности на пути признания и приведения в исполнение решений иностранных судов // Российская юстиция. 2014. № 1. С. 29 - 31.

36. Султанов А. Восстановление нарушенных прав // ЭЖ-Юрист. 2011. № 20. С. 1, 3.

37. Шостранд Е., Улетова Г.Д. Признание и исполнение иностранных решений российскими судами и решений российских судов судами Англии и Уэльса: проблемы и тенденции // Современное право. 2015. № 8. С. 125 - 130.

38. Щенникова Л. В. Добрые нравы как категория гражданского права // Нотариальный вестник. 2012. № 3. С. 57.

39. Ярков В.В. Производство по делам о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений (краткий комментарий к главе 31 АПК РФ) // Арбитражный и гражданский процесс. 2013. № 5.

40. Морозова Ю. Г. Оговорка в публичном порядке в международном частном праве: Понятие и современный порядок применения: Автореф. дис. канд. юрид. наук. М., 2001.

41. Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 03.05.2006 по делу № А21-5758/2005

42. Определение суда Калининградской области от 03.03.2006 по делу № А21-5758/2005 // СПС «Консультант Плюс».

43. Определение Высшего Арбитражного Суда РФ от 28.06.2006 по делу № ВАС-7365/2006 «Об отказе в передаче дела в Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации»

44. Постановление ФАС Северо-Западного округа от 10.06.2009 по делу № А56-41368/2008.

45. Определение ФАС Московского округа от 09.09.2009 № КГ-А41/5232-09-ж по делу № А41-14639/08 «Производство по кассационной жалобе прекращено правомерно, так как заявитель не обладает правом на обжалование судебных актов, принятых в рамках дела о банкротстве должника, поскольку не является лицом, участвующим в деле о банкротстве» СПС «Консультант Плюс».

46. Постановление ФАС Дальневосточного округа от 11.01.2012 № ф03-3393/2011 по делу № А73-10214/2008 // СПС «Консультант Плюс».

47. Постановление Президиума ВАС РФ от 29.03.2012 № 16882/11 по делу № А40-41184/2011-50-359.

48. Определение ВАС РФ от 26.07.2012 № ВАС-6580/12 по делу № А40-119397/11-63-950 // СПС «Консультант Плюс».

49. Определение ВАС РФ от 08.04.2013 № ВАС-13688/09 по делу № А41-9613/09 «Требование: О пересмотре в порядке надзора судебных актов по делу об обращении взыскания на имущество компании. Решение: В передаче дела в Президиум ВАС РФ отказано, поскольку суд сделал правильный вывод о том, что ответчиком доказательств отсутствия имущества не представлено» // СПС «Консультант Плюс».

50. Определение ВАС РФ от 08.04.2013 № ВАС-13688/09 по делу № А41-9613/09 «Требование: О пересмотре в порядке надзора судебных актов по делу об обращении взыскания на имущество компании. Решение: В передаче дела в Президиум ВАС РФ отказано, поскольку суд сделал правильный вывод о том, что ответчиком доказательств отсутствия имущества не представлено» // СПС «Консультант Плюс».