Лермонтов м. ю. - Композиционное своеобразие романа "герой нашего времени

Композиционная сложность романа неразрывна связана с психологической сложностью образа главного героя. Неоднозначность характера Печорина, противоречивость этого образа выявлялась не только в исследовании самого его духовного мира, но и в соотнесении героя с остальными персонажами. Именно поэтому Лермонтов не сразу нашел композиционное решение романа, согласно которому читатель постепенно приближается к герою.
Композиция романа подчинена логике раскрытия образа главного героя. В первой части мы видим Печорина глазами Максима Максимыча. Этот человек искренне привязан к Печорину, но духовно глубоко ему чужд. Их разделяет не только разница социального положения и возраст. Они - люди принципиально различных типов сознания и дети разных эпох. Для штаб - капитана, старого кавказца, его молодой приятель - явление
чужеродное , странное и необъяснимое. Поэтому в рассказе Максим Максимыча Печорин предстает как человек загадочный , таинственный.
Максим Максимыч неслучайно выбран первым рассказчиком. Его образ - один из важнейших в романе , ибо этот человеческий тип очень характерен для России первой половины минувшего века. В условиях вечной войны формировался новый тип 'русского
кавказца' - чаще всего это были люди, подобные Ермолову , превыше всего ставящие закон силы и власти , и их подчиненные - добрые, искренние и не рассуждающие воины. Такой тип и воплощен в образе Максима Максимыча. Кавказ называли 'теплой Сибирью', куда в действующую армию ссылали неугодных - в частности и многих декабристов. На
Кавказ ехали и молодые люди в жажде побывать в 'настоящем деле' , туда стремились и как в экзотическую страну чудес, в край свободы...
Эти черты Кавказа так или иначе сродни Печорину: в нем есть нечто от черкеса (его безумная скачка на коне по горам без дороги после первом свидания с Верой!); он естествен в кругу княжны Лиговской. Единственный человек с кем у Печорина нет
ничего общего, это Максим Максимыч. Лапши разных поколений, разных эпох и разных типов сознания, штаб - капитан и Печорин абсолютно чужды друг другу. Потому и запомнился Максиму Максимычу его давний подчиненный, что так и не смог он понять,
разгадать его. В рассказе Максима Максимыча Печорин предстает романтическим героем, встреча с которым стала одним из ярчайших событий в его жизни; тогда как для Печорина и сам штабс-капитан, и история с Бэлой - лишь эпизод в ряду других.
Даже при случайной встрече, когда Максим Максимыч готов кинуться ему в объятия, Печорину не о чем с ним говорить: вспоминать Бэлу - болезненно, рассказать старому приятелю - нечего... 'Мне пора Максим Максимыч.' Итак, из новеллы 'Бэла'
(кстати, написанной позже других) мы узнаем о существовании некоего Печорина - героя романтической истории с черкешенкой.
Зачем Печорину понадобилась Бэла; почему, едва добившись ее любви, он скучает и томится; отчего бросился отбивать ее у Казбича (ведь разлюбил!); что мучило его у постели умирающей
Бэлы и почему засмеялся когда добрейший Максим Максимыч попытался его утешить? Все эти вопросы остаются без ответа; в Печорине - 'все тайна, поведение героя читатель волен объяснять в меру собственного воображения. В главе 'Максим Максимыч'
завеса тайны начинает приподниматься. Место рассказчика занимает давешний слушатель штабс-капитана, путешествующий офицер. И таинственному герою 'кавказской новеллы' придаются какие-то живые черты, его воздушный и загадочный образ начинает обретать плоть и кровь. Странствующий офицер не просто описывает Печорина он дает психологический портрет. Он - человек того же поколения и близкого, вероятно, круга. Если
Максим Максимыч ужаснулся, услышав от Печорина о томящей его скуке: '...жизнь моя становится пустее день ото дня...', то его слушатель принял эти слова без ужаса как вполне естественные: 'Я отвечал, что много есть людей, говорящих то же самое; что
есть, вероятно, и такие, которые говорят правду...' И поэтому для офицера-рассказчика Печорин гораздо ближе и понятнее; он многое может объяснить в трое: и 'разврат столичной жизни', и 'бури душевные', и 'некоторую скрытность', и 'нервическую
слабость'. Так, загадочный, ни на кого не похожий Печорин становится более или менее типичным человеком своего времени, в его облике и поведении обнаруживаются общие закономерности.
И все же загадка не исчезает, 'странности' остаются. Повествователь отметит глаза Печорин 'они не смеялись, когда он смеялся!' В них рассказчик попытается угадать 'признак – или злого нрава, или глубокой осмеянной грусти'; и поразится их
блеску: 'то был блеск, подобный блеску гладкой стали, ослепительный, но холодный'; и поежится от 'проницательного и тяжелого' взгляда... Именно поэтому так рад путешественник, заполучив записки Печорина: 'Я схватил бумаги и поскорее унес
их, боясь, чтоб штабс-капитан не раскаялся.' Написанное от лица повествователя предисловие к 'Журналу Печорина' объясняет его интерес к этой личности. Он говорит о
бесконечной важности изучения 'истории души человеческой', о необходимости понять истинные причины побуждений, поступков, всего характера человек '...и может быть, они найдут оправдания поступкам, в которых до сих пор обвиняли...' Все это
предисловие подтверждает духовную близость повествователя и кроя, их принадлежность к одному поколению и одному человеческому типу: вспомните, например, рассуждения
рассказчика о 'коварной неискренности истинного друга', оборачивающейся 'неизъяснимой ненавистью, сгорая, таясь под личиной дружбы, ожидает только смерти или несчастия любимого предмета, чтоб разразиться над его головою градом упреков,
советов, насмешек и сожалений'. Как близки эти слова горьким мыслям самого Печорина о нынешней дружбе, как объясняют они его убеждение 'я к дружбе не способен'!
Мнение рассказчика о Печорине выражено однозначно: 'Мой ответ - заглавие этой книги'. Это же и объяснение его напряженного интереса к герою: перед нами не только своеобразный человек, типичный для своей эпохи. Герой времени - это личность,
сформированная данным веком, и ни в какой другой эпохе подобный человек появиться не мог бы. В нем сконцентрированы все черты, все достоинства и недостатки его времени. В предисловии к роману Лермонтов полемически заявляет: 'Герой нашего времени,
милостивые государи мои, точно портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии.' Но свой роман 'едких истин' он создает не для того, чтобы бичевать пороки: он подносит обществу зеркало, чтобы люди увидели себя, взглянули- в собственное лицо, постарались понять себя самих. Это и есть главная задача лермонтовского романа Как бы ни был близок Печорин рассказчику, полностью понять его он не может. Для полного, глубокого
понимания Печорин должен сам сказать о себе. И две трети романа составляет его исповедь.
Мы много говорили об исповедальном характере лермонтовской лирики: это одна из главных черт его творчества. Именно поэтому так важно, что Печорин, ни в коей мере не являясь автопортретом Лермонтова ('Старая и нелепая шутка!' - говорится в предисловии
о подобном толковании), все же часто бесконечно близок автору в своих оценках, эмоциях, рассуждениях. Это создает особое ощущение общности беды и вины автора и его героя. Как и в 'Думе', поэт, ощущая себя внутри поколения, разделяя его вину и судьбу, своим пониманием вещей трагедии, яростным негодованием и всей горечью размышлений выходит из вещей массы, поднимается над ней - на недосягаемые высоты духа.
Композиция 'Журнала Печорина' очень своеобразна. Это как бы роман в романе'. Первая новелла 'Тамань' - единый рассказ о происшествии, приключившемся с героем. В ней намечены основные мотивы всего 'журнала': стремление Печорина к активным
действиям; 'любопытство', толкающее его ставить 'эксперименты' над собой и окружающими, вмешиваться в дела, до него не касающиеся; его безрассудная храбрость и романтическое мироощущение. И - главное! - стремление понять, что движет людьми; выявить мотивы их поступков, постичь их психологию.
'Княжна Мери построена из дневниковых записей - это почти ежедневная летопись жизни Печорина. И причем он не интересуется 'общими вопросами'. Он пишет о своих чувствах, мыслях, о своем поведении и о поступках.

Печорин сам себе создает приключения, активно вмешиваясь в свою судьбу и жизнь окружающих, меняя ход вещей таким образом, что он привел к взрыву, к столкновению. Так было в 'Бэле', когда но круто изменил судьбу девушки, Азамата, их отца, Казбича,
сплетая их пути в немыслимый клубок. Так было в 'Тамани', где он вмешался в жизнь 'честных контрабандистов', в'Княжне Мери'... И он не просто изменяет и усложняет жизнь окружающих.
Он вносит в их судьбы свою неприютость, свое бездомье и тягу к разрушению Дома - символа вечной жизни, непричастности к общей судьбе , укрытия от ветров эпохи. Вопрос предназначения , рока , единоборства человека с судьбой - основной философский аспект
романа. Полностью этой проблеме посвящена завершающая глава 'Фаталист', в которой Печорин пытается создать некоторую 'модель судьбы'. Существует ли предопределение или нет его; если но есть, то каковы пределы самостоятельности личности - все это
не предмет отвлеченных умствований для Печорина , но самый насущный вопрос. Ибо ответ на него даст ключ к разгадке жизни и человеческой натуры, сможет, наконец, объяснить Печорину его собственную душу и судьбу.