Булгаков м. а. - Тема добра и милосердия в романе булгакова "мастер и маргарита"

Сейчас, наверное, как никогда много, говорят о добре и милосердии, меня остро задела статья Ксении Беловой в 'Независимой газете' (15 февраля 1995г.) 'Месяц - в Освенциме, месяц - в Майданеке', посвященная художнику Геннадию Доброву и его персональной выставке. 'Листы скорби' - так назвал новую серию своих работ Геннадий Добров. Напмсаны они на основе впечатлений, полученных от поездок художника в бывшие концлагеря - Штутгоф, Освенцим, Майданек. Его выставка - реквием прошлому и настоящему. Поражают его слова: 'Я давно думаю об отношениях между людьми, об отношениях между нациями, между государствами. Можно горячо любить свою семью, своих близких и ненавидеть соседей. Можно гордиться своей нацией и презирать другую. Но существует и иная степень любви, высшая, - это любовь ко всем людям, ко всему человечеству.' Простые эти истины художник особенно ощутил там, где человеческая боль и страдания предельно сконцентрированы.
Я прочитал статью о Доброве после прочтения и 'Мастера и Маргариты' М.Булгакова. Меня поразило, что люди в разное время (Михаил Булгаков умер в 1940-ом, а Геннадий Добров родился в 1937-ом), говорят об одном. - О любви, о добре, о милосердии человеческом...
Вот цитата из дневника Г.Доброва, приведу ее полностью: 'Я предчувствовал, что концлагеря должны как-то быть связаны с моим детством. В Омске я жил рядом с двумя корпусами сумасшедшего дома и часто, набирая воду из колодца, наблюдал за стриженными и неопрятными женщинами за решетками в окнах этого дома, от которого всегда несло вонью. Я запомнил этих несчастных, они были с синими кругами под глазами и часто в крови. То же самое я прочитал сегодня в архиве Бжезински в воспоминаниях санитарки. После освобождения она первые дни ухаживала за оставшимися в бараках женщинами. То, что она описывает, обстановка в точности совпадает с тем, что я видел в Омске в 1946-49 годах. Да и позже тоже, когда приезжал из Москвы на каникулы'.
У Михаила Булгакова в 'Мастере и Маргарите' печальный дом и его обитатели выглядят совсем иначе, чем у Доброва. Достаточно вспомнить пробуждение писателя Ивана Николаевича Бездомного в сумасшедшем доме. Что он увидел вокруг? - 'Комнату с белыми стенами, с удивительным ночным столиком из какого-то светлого металла и с белой шторой, за которой чувствовалось солнце', а сам он лежал 'в чистейшей, мягкой и удобной пружиной кровати.' От всего веет покоем и добротой, чувствуется много воздуха и свежести. Больше всего героя, да и нас, читателей, поражает кнопка звонка около кровати 'больного' и происходящее после ее нажатия: 'загорелся матовый цилиндр, на котором было написано: 'Пить'. Постояв некоторое время, цилиндр начал вращаться до тех пор, пока не выскочила надпись: 'Няня'. Надпись 'Няня' сменилась надписью 'Вызовите доктора'. Иван Николаевич нажимает кнопку на слове 'Фельдшерица', и 'в комнату вошла полная симпатичная женщина в белом чистом халате и сказала Ивану: 'Доброе утро'.
Почему-то эта сцена поражает, хотя ничего сверхъестественного не происходит. Милосердие! - Вот что поражает. Михаил Булгаков, доктор по образованию, поскитавшись по земским, отдаленным от цивилизации, больничкам, насмотревшись человеческих бед и мытарств, думаю, воплотил в романе в главе 'Поединок между профессором и поэтом' Свою мечту о том, в каких условиях должны содержаться больные, даже душевнобольные. - Ведь люди все перед Богом и болезнью - равны! Добро и милосердие, только они исправят, выпрямят кривой мир, искривленное сознание, искривленные души.
Что же у Булгакова в этой главе дальше? - 'Женщина, не теряя благодушного выражения лица, при помощи одного нажима кнопки, увела штору вверх, и в комнату через широкопетлистую и легкую решетку, доходящую до самого пола, хлынуло солнце. За решеткой открылся балкон, за ним берег извивающейся реки и на другом ее берегу - веселый сосновый бор.'
Эти потоки солнечного света, сосновый бор - не просто сосновый бор, а 'веселый сосновый бор', - гимн жизни, красоте добру.
- Пожалуйте ванну брать, - пригласила женщина, и под руками ее раздвинулась внутренняя стена, за которой оказалось ванное отделение и прекрасно оборудованная уборная'. Даже кран ванной - не просто кран, а 'сияющий кран'. А чего стоит предложение: 'Что желаете надеть - халатик или пижамку?' А вежливо-внимательный и участливый профессор с его свитой?! А завтрак, состоящий из чашки кофе, двух яиц всмятку и белого хлеба с маслом?! А простые слова профессора, полные милосердия: 'Вам здесь помогут, а без этого у вас ничего не выйдет. Вы меня слышите? Вам здесь помогут... вам здесь помогут.'
Сразу невольно вспоминаются строки из дневника художника Геннадия Доброва и его 'Листы скорби'.
Добро и милосердие - они вечны, неразлучны. Пока живут люди, они будут жить с нами. Вспомните, кого просила пощадить Маргарита на шабаше, устроенном Воландом?
- Фриду, погубившую своего ребенка и горько раскаявшуюся!
Иешуа, по прозвищу Га-Ноцри, несет любовь ко всем людям, он их так и называет - даже своих врагов - 'люди добрые' .
И не есть ли истина жизни по-булгаковски - 'Любовь, Добро, Милосердие'.