Как я представляю себе автора Слова о полку Игореве

Герой меча и магии

           (как я представляю себе автора 'Слова о полку Игореве')



Дотошные учёные уже много лет ведут споры об авторстве 'Слова'. Одни ищут
его среди современников похода Игоря (конец XII века), другие предполагают
позднюю стилизацию. Не хочу вникать в их прозаические дискуссии!

От умерших людей остаются портреты и фотографии, могилки и надгробия, милые
безделушки и фамильные драгоценности. От безымянного автора 'Слова' нам
осталась россыпь блистательных и пламенных слов. Попробуем вглядеться в
них, может быть так, как при рождественском гадании, мы сможем лучше
увидеть его.



'Не пристало ли нам, братья,

начать старыми словами

печальные повести о походе Игоревом'

Так начинается 'Слово'. Печально и медленно, словно старческая речь. Но не
будем спешить! С каждой строкой разгорается жар повествования. Мы словно
слышим, как всё громче звучит сочный голос, мы словно видим воодушевлённые
глаза.

'... скрепил ум силою своею

и поострил сердце своё мужеством'

Да, так может сказать не каждый. Мы чувствуем умелого воина, привыкшего
владеть своим телом, как оружием, для которого меч -- продолжение руки, чьи
глаза выискивают цель.

Для него битва, война -- не простое столкновение сил и воль. Нет, это и
таинственный обряд и мы шепчем зачарованно:

'Хочу <...> копьё преломить

на границе поля Половецкого;

с вами, русичи, хочу либо голову свою сложить,

либо шлемом испить из Дону.'

А в конце поэмы мы видим страшную свадьбу, где невестой -- смерть:

'тут кровавого вина недостало;

тут пир закончили храбрые русичи:

сватов напоили, а сами полегли'



Но не только смелый и сильный воин виден за страницами 'Слова'. Здесь
строки дышат космическими видениями и чарами. Один испанский философ
сказал: 'у меня болит Испания'. Это может показаться красивой фразой, но
вслушаемся в 'Слово' и мы услышим человека, который чувствует русскую
землю, как свою грудь. Он смотрит направо и видит Дунай, налево -- Дон. Его
герои, как мифические титаны, перешагивают степи и реки, седлают коней в
других городах, пересвистываются через земли и страны.

'Дети бесовы кликом поля перегородили,

а храбрые русичи перегородили червлёными щитами.'



Автор и тонкий поэт, перебирающий слова, как драгоценные бусы, украшающий
строки перстнями сравнений:

'растекался мыслию по древу';

'просыпав русского золота' (это о князе, погубившем воинов)

'На Немиге снопы стелют головами,

молотят цепами булатными,

на току жизнь кладут,

веют душу от тела.'



От космических видений Автор легко переходит к земной политике. Как русские
города и реки, так же легко перечисляет он русских князей и просит,
увещевает, взывает к ним:

'Загородите полю ворота

своими острыми стрелами

за землю Русскую,

за раны Игоревы'



А от рассчётливых князей Автор уходит к безутешной Ярославне, умоляющей
Ветер, Воду и Солнце. И шепчет за неё волшебные слова:

О ветер, ветрило!

...

О Днепр Словутич!

...

Светлое и трижды светлое солнце!



Таким я и вижу его. Сильным воином, мудрым чародеем, тонким поэтом.

Он стоит в глубине веков, между Доном и Дунаем, и благоСЛОВЛЯЕТ нас.