Тема поэта и поэзии у А.С. Пушкина

Тема поэзии у А. С. Пушкина.

   Одной из центральных тем в Пушкинской  поэзии  является  тема  музы.  Имя
Музы, античной богини, покровительницы и вдохновительницы  поэтов,  отсылает
нас ещё к временам Гомера: «Муза, воспой Ахиллеса, Пилеева  сына».  В  новое
время (XVI- XIX в) муза становится  символом  традиций,  той  цепи,  которая
связывает живущих поэтов с умершими, новые произведения с образцами.  Пушкин
продолжил древнюю традицию обращения к музе, осмыслил её и завершил.
   На первом этапе своего  творчества  (1810-е  годы)  Пушкин-  продолжатель
традиций.  В программном стихотворении «К Жуковскому»  (1816)  он,  совершая
древний поэтический ритуал, присягает  на  верность  музам:  «Я  с  трепетом
склонил пред музами колени…// Мой  жребий  вынул  Феб,  и  лира  мой  удел».
Традиционный выбор, который стоял перед ним  в  юношеские  годы,  был  между
«унылой», «весёлой» и «торжественной» музой. «Весёлая» вдохновляла на  песни
во славу  Вакха  и  Венеры,  «унылая»-  на  элегические  любовные  исповеди,
«торжественная»- на одические прославления,  обличения  и  призывы.  Друзья-
декабристы призывали Пушкина сделать выбор в пользу вольнолюбивой оды.  Поэт
же решил по-своему и не отказался ни от одной из муз. При этом все три  музы
были объединены одной страстью Пушкина- стремлением к свободе.
   Свобода раннего Пушкина многолика. В  шутливых  посланиях  её  синонимами
являются «праздность» и «разгул», музы здесь- «милые  и  молодые»,  в  одном
ряду с «ленью» и «легкомысленной любовью», творческая свобода  здесь  сродни
буйной вольнице перов, Феб (в  античной  мифологии  покровитель  творчества)
рядом с Вакхом  (богом  вина).  В  лицейские  и  ранние  петербургские  годы
свобода впервые открылась Пушкину в своеволии разгула, за стаканом  вина,  в
ветреном волокитстве, овеянном музой XVIII века. И в то же время муза  юного
Пушкина могла  становиться  грозной  и  строгой.  Так,  в  «Вольности»  поэт
призывает возвышенную одическую музу- свободы гордую певицу.
    Со второй половины 20-х годов Пушкин уже не просто продолжает  традицию,
а осмысливает её. «Я понять тебя хочу, // Смысла я в тебе ищу»,-  так  писал
Пушкин о загадке жизни («Стихи, сочинённые ночью во время бессонницы»,  1830
г.); та же воля к глубинному знанию движет поэтом,  когда  он  обращается  к
загадке музы. Муза для зрелого Пушкина есть метафора  поэтического  служения
и поэтической свободы, служения  высшему,  свободы  от  «черни»,  «толпы»  и
«низких истин».
   Идея  служения  глубоко  традиционна,  она  исходит  из  представления  о
божественной природе поэзии; Пушкиным же эта традиционная идея выстрадана  в
полной мере и додумана до конца. Да, Пушкин говорил то, что до  него уже  не
раз говорилось: певец-«богом избранный», лира его- «священна»; но  при  этом
взгляд поэта на место поэзии и поэта  в  мире-  предельно  трезвый.  Если  в
ранний период Пушкин, следую традиции, писал о всесилии музы («Хочу  воспеть
свободу лиру, // На троах поразить порок»-  «Вольность»,  1817),  то  уже  в
конце 20-х годов он отрицает даже полезность поэзии.